Главари. Автобиография лидера футбольных фанатов Микки Фрэнсис Питер Уолш Автобиография одного из самых одиозных футбольных фанатов Великобритании, инициатора множества хулиганских выходок как на стадионах, так и вне их, организатора и главаря печально знаменитой футбольной банды, человека-кулака, отсидевшего в тюрьме за свои многочисленные преступления и нашедшего в себе силы покончить со своим прошлым, написана ярко и интересно. Она никого не оставит равнодушным. Микки Фрэнсис Питер Уолш ГЛАВАРИ АВТОБИОГРАФИЯ ЛИДЕРА ФУТБОЛЬНЫХ ФАНАТОВ Посвящается всем футбольным «фирмам», которые бились насмерть и не отступали Микки Фрэнсис, 37 лет, родился и вырос в Мосс-Сайде, печально известном районе Манчестера. Футбольный хулиган с детства, он заработал длинный список обвинений, связанных с насилием, отсидел два тюремных срока и получил запрет на посещение любых футбольных матчей в Великобритании. Питер Уолш, 34 года, редактор отдела газеты «Манчестер ивнинг ньюс». Ранее работал как репортер «Дейли мейл», «Сан» и «Ковентри ивнинг телеграф». Является автором еще одной книги: «Железные люди: Жизнь и времена чемпионов по боксу в среднем весе». ПРЕДИСЛОВИЕ ДУГИ БРИМСОНА Когда Издательский дом «Амфора» обратился ко мне с просьбой составить список книг, которые, по моему мнению, были бы интересны российским любителям футбола, я сел и составил свой собственный топ-10. И «Главари» Микки Фрэнсиса оказались на самом верху. Причина тому самая простая: из всех книг, так или иначе связанных с фанатской культурой, эта — моя самая любимая. Она стала одной из первых автобиографий хулигана от футбола, и в ней есть та свежесть, которая отсутствует во всех последующих подобных опытах. Не менее важно, и вы увидите это в процессе чтения, что книга Фрэнсиса — до жестокости честная, благодаря чему и поднялась над всеми остальными. С самого начала Микки абсолютно откровенен во всем, что касается его воспитания и жизни вне «фирмы». Описывая свою биографию с раннего детства в одном из самых опасных районов Манчестера вплоть до неизбежного ареста, он рассказывает все так, как было на самом деле. Не менее важен факт, что события, описанные в книге, происходят в так называемую «золотую эру хулиганства». Для тех из нас, кто жил в то время, период с 1972 по 1995 год был лучшим временем для английского футбольного болельщика, и Микки превосходно уловил и настроения той поры, и перемены. Книга переносит вас в самую гущу событий и дает то самое ощущение личного присутствия («Я был там!»), которое встречается крайне редко в этом жанре. Фрэнсис затрагивает даже те ситуации, когда некоторые «фирмы» были вынуждены прекратить свое существование после разгрома, нанесенного им противником, а также те случаи, когда он сам был нещадно бит. Благодаря тому факту, что я болею за команду, не входящую в число постоянных лидеров, мне приходилось пересекаться с «фирмой» клуба «Манчестер Сити» всего лишь трижды, но каждый раз это было, скажем так, впечатляюще. Первая встреча произошла, как это ни странно, на железнодорожных путях. Я был в поезде, битком набитом фанатами «Уотфорда», направлявшимися на матч против «Ипсвича». Нас отогнали на запасные пути и оставили ждать. В то время «футбольные» поезда часто останавливались полицией. Так вот, мы, как водится, высунулись в окна и стали на чем свет поносить всех, кто только мог нас услышать, и тут, совершенно внезапно, на параллельных путях останавливается поезд с фанатами «Манчестер Сити». Мы никогда не видели ничего подобного. Это напоминало сцену из классического фильма «Воины», рассказывающего о нью-йоркских уличных бандах. Сидевшие в соседнем поезде люди тоже высунулись наружу и колошматили чем-то по дверям вагонов, в то время как другие стали метать в нас все, что попадалось им под руки. Мы, конечно, открыли ответный огонь, а они повыскакивали из своих вагонов и устремились через пути прямо на нас. Полное безумие! К счастью, как только они стали ломиться в наши вагоны, состав тронулся. Они соскочили и побежали обратно. Это было забавно, но бог знает что могло произойти, если бы наш поезд не начал двигаться. Вторая встреча состоялась спустя несколько недель, причем мы опять ехали на поезде. На этот раз — на вечерний матч на север Англии, и остановились на каком-то мосту в Уигане, с которого открывался прекрасный вид на расположенный совсем рядом стадион. Невероятно, но прямо под нами находился моб Сити, который выстроился в очередь, чтобы пройти на трибуны. Естественно, мы тут же приступили к артобстрелу. Их это взбесило, а нас очень сильно развлекло. В последний раз встреча произошла буквально через несколько недель после предыдущей истории. Нам пришлось отправиться в гости уже непосредственно к самому Сити. Я подозреваю, что инцидент на мосту слегка подзавел ребят, потому что в ту самую секунду, когда мы вышли из поезда и отправились в долгий путь к их стадиону «Мэйн-роуд», они атаковали нас. В сторону «Уотфорда» полетели бутылки и другие «снаряды». Полиция же делала вид, что ничего не происходит. На самом стадионе они попытались прорваться на наш сектор, и уже после игры, когда тьма опускалась на манчестерские улочки, а мы направились на вокзал, — вылили на нас всю свою ненависть. Думаю, что в тот вечер лишь немногие фанаты «Уотфорда» могли похвастать, что не испугались. Лично мне было очень страшно. И все мы смогли вздохнуть только тогда, когда наш поезд покинул пределы Манчестера. Это был очень длинный день, один из тех, окончанию которого ты рад, но, как футбольный фанат, его никогда не забудешь. И все же, несмотря на это, я всегда, хотя и с неохотой, испытывал уважение к Сити и его хулиганам. Когда вы прочтете эту книгу, вы поймете почему. В настоящее время Микки Фрэнсис руководит одной из самых больших охранных фирм, обеспечивающих безопасность баров и ночных клубов Манчестера, но, одновременно, что почти невероятно, он является популярным и достаточно известным спортсменом-борцом, выступающим под вполне естественным для него псевдонимом «ГЛАВАРЬ». Насладитесь чтением! ПРОЛОГ — Фрэнсис! Встать! Судья Дэнис Кларк из Северного округа сверлил меня взглядом сквозь очки, размером со сварочные, восседая на своем троне в одном из современных, снабженных кондиционером залов Ливерпульского Королевского суда. И лицо его отнюдь не выражало радости. Происходило это утром 5 июня 1989 года. Двумя месяцами раньше судья Кларк с гримасой ненависти на лице выслушивал речь прокурора и показания полиции, оглашавших зловещий каталог насилия, творимого на футбольных полях Англии. Он просматривал снятые скрытой камерой видеоматериалы, изобилующие драками, массовыми побоищами и беспорядками на футбольных полях. Он слушал о том, что вся эта жестокость была организована «подобно военной операции» двумя бандами фанатов «Манчестер Сити», известными как «Главари» и «Молодые Главари». И он узнал о том, что за всем этим стоял один человек — Главный — то есть я, Майкл «Мики» Фрэнсис. Прошло уже шестнадцать долгих месяцев после того утра, когда я в последний раз встречал рассвет в своей собственной постели в Манчестере. Затем я встречал рассветы в тюрьме, находясь под следствием, выпускался под залог, заявлял суду о своей невиновности, потом менял свои показания. Мое имя появлялось в национальной прессе и на телевидении, постоянно сопровождаясь эпитетами «злобный» и «громила». Теперь я ждал последнего «послематчевого пенальти» со связанными за спиной руками. Судья потеребил свою черную бороду, поправил длинный белый парик и обратился ко мне достаточно сдержанно и с легким ливерпульским акцентом. — Последствия вашего поведения носят обширный характер. Они бросают тень на доброе имя отечественного футбола, которое он заслужил за свою более чем столетнюю историю. Они наносят урон национальной гордости и вред нашему международному спортивному имиджу. (Весьма справедливо!) — Я испытываю определенную жалость по отношению к клубу «Манчестер Сити». Он объективно ничего не смог сделать, чтобы предотвратить отъявленное хулиганство. Этот известный и славный клуб ни в коем случае не может быть опорочен или очернен вашим поведением. (Известный и славный? Они — отстой!) — А в общем знаменателе мы имеем угрозу насилия… (Ах, вот как ты заговорил! Угроза? Да это просто ни с чем не сравнимая заруба! Стоять плечом к плечу со своими парнями на чужой улице в чужом городе, когда против тебя — толпа озверевших полупьяных уродов, вошедших в яростный экстаз от того, что ты посмел вступить на их территорию, а также кирпичи, палки, бутылки, биты, и ножи, и бог весть что еще! — Обществу уже давно поперек горла встало все это субботнее насилие с целью развлечения… (Хорошая фраза! «Насилие с целью развлечения» для меня и тысяч таких же, как я, — от Карлайла до Плимута, от Ньюкасла до Брайтона — молодых людей, охваченных одной порочной страстью, получающих схожее наслаждение, когда они толпой идут по улицам и видят в глазах прохожих страх и шок, и испытывающих схожий прилив адреналина, когда они врезаются во вражескую толпу, в безумии рева и рукопашной схватки. Это именно то, что приносит нам радость!) Судья Кларк продолжал и продолжал. Лица членов моей семьи, сидевших в зале, были мертвенно-бледными. Им было тяжелее, чем мне. Репортеры строчили что-то, сидя на скамейке для прессы, сохраняя слова судьи для последующих поколений. Тошнота подкатывала к горлу. Меня собираются упечь за решетку как минимум на пять лет. Может быть, на семь. Семь лет в заднице типа «Стрейнджуэйз»,[1 - Тюрьма в Манчестере, построенная в 1869 году и получившая свое неофициальное название по имени парка, на территории которого она была сооружена.] в компании дебилов и отбросов общества. Да скажи уже! Скажи то, что ты должен сказать! Я все пойму. Я отсижу свое. Просто скажи, и все. Он сделал паузу, бросил на меня короткий, прямой взгляд и сказал: — Я приговариваю вас к… * * * К тому времени, когда меня, двадцатидевятилетнего, посадили в тюрьму, я уже прожил ровно половину моей жизни в погоне за футбольным насилием. С 1974 по 1988 год оно занимало все мои мысли и все мое свободное время: сначала — драки, потом их планирование, организацию, подготовку поездок и даже развлечений. В конце концов, я вместе со своими братьями Дональдом и Крисом стал играть ведущую роль в организации беспорядков на самом высоком уровне. Я вырос из рядового бойца до лидера, одного из, возможно, пары сотен людей по всей стране, которые вели свои войска в атаку каждую субботу по всей Англии. У меня за спиной сотни боев: на улицах и в торговых центрах, в пабах и ночных клубах, в кафе на трассах и на вокзалах. Меня полосовали ножом, били металлическими прутьями. В меня швыряли пивными кружками и меня избивали до потери сознания. Мне на полном серьезе угрожали смертью. За мной гнались по темным аллеям, травили как бешеного пса. Мне ломали ребра и руки. Мне разбивали в кровь нос и уродовали лицо. В меня швыряли кирпичи, монеты, камни, банки, доски и бутылки с мочой. Меня лупила полиция. Меня арестовывали, штрафовали и бросали в тюрьму. Но я тоже бился. Да еще как! Это история моей жизни. Путешествие в самые глубины нашей национальной игры. Она содержит несколько довольно неприятных моментов. Многие найдут ее пугающей. Другие — отвратительной. Но я не стану извиняться. Я не буду просить прощения, потому что я ни капли не сожалею о том, что я сделал. Я дрался с теми, кто хотел драться со мной. Я не трогал родителей с их детьми. Я не калечил маленьких старушек. Люди, о которых вы здесь прочитаете: те, на которых нападал я и которые нападали на меня, были также готовы к этому, как и я сам. Они любили это. И лишь единицам действительно досталось по полной. Футбольная драка со стороны выглядит в десять раз страшнее, чем она есть на самом деле. Главное в ней — выдержка. Я был привязан к футболу как к спорту абсолютно так же, как и любой другой парень из нашей округи. Я стал хулиганом, потому что я так устроен. Как и мои братья. Дональд — самый старший — был харизматической фигурой. Он организовал одну из первых банд 1970-х — «Cool Cats». Они не были известны прессе, но они научили своих врагов уважать и бояться их. Позже я опишу, как они изменили характер и состав банды и стали называть себя «Mayne Line Service Crew», уже попадая в заголовки газет по всей стране. В конце концов, они и стали именовать себя «Guvnors» («Главари») — бандой, которой руководил уже я, за что и угодил в тюрьму. Это была жесткая группировка из опытных бойцов, вступившая в смертельную битву на улицах Англии. Все три эти банды неразрывно связаны с лучшими — или худшими — годами хулиганской культуры: от сумасшедших скинхедовских дней середины семидесятых до казуалов[2 - Casuals («кешлс», «казуалы»), В буквальном переводе — «простые», «обычные», «неприметные». Однако футбольные хулиганы привнесли в это понятие дополнительное содержание. С одной стороны, это своеобразный дресс-код, связанный с ношением дорогой одежды определенных «фирм». С другой стороны, «кешлс» представляют собой элиту футбольных хулиганов, выработавшую особый кодекс поведения и воспитывающую всех остальных на своем примере.] восьмидесятых. Ничего подобного у нынешнего «Манчестер Сити» нет, и потому многие вздохнут с облегчением. Я старался отображать события максимально аккуратно и сверять даты там, где это возможно. Но любой, кто когда-либо участвовал в драках, скажет вам, что время имеет привычку искажаться так же, как и визуальный ряд или мыслительный процесс. Десять человек, принимавших участие в какой-нибудь передряге, предложат вам десять разных версий того, что произошло на самом деле. Не всегда так уж легко бывает установить, сколько именно человек принимало участие в том или ином инциденте и определить точный порядок самих событий. Я старался, как мог, чтобы выглядеть честным и объективным. Если вы сами были там и помните это по-другому — тем хуже для вас. Напишите свою собственную книгу. Некоторые имена были изменены, некоторые опущены. Те из моих приятелей, чьи имена встречаются в книге, в большинстве своем предстали перед судом и заплатили за свои прегрешения. Теперь они, как и я, от всего этого в стороне. В отличие от многих других хулиганов я могу спокойно говорить о своем участии, потому что я отбыл свой срок и прошел курс лечения. Остальные все еще в действии и должны сохранять анонимность. Если кто-то из упомянутых здесь не хотел бы видеть свое имя, то я прошу прощения, ибо у меня ушло бы несколько лет на то, чтобы найти каждого из героев этой книги и попросить разрешения. Они — по большей части абсолютно неуловимая публика. На тему хулиганства написано достаточно много книг. Я читал некоторые из них. Эта книга — совсем другая. Я полагаю, что это из-за того, что впервые подобная книга написана тем, кто принимал непосредственное участие в руководстве банды английских футбольных хулиганов, кто был в центре событий. Какой-то шотландец написал что-то подобное несколько лет назад про «Абердин».[3 - Шотландский футбольный клуб. Основан в 1903 г.] Получилось весьма неплохо, но, при всем моем уважении, это АНГЛИЯ, старина! Совершенно другая игра. В отличие от некоторых я не стараюсь оправдывать то, что я сделал. Я бился не за честь страны и не за свой дом. Я был хулиганом. Просто и ясно. Я также не являюсь популярной медийной фигурой, «удачливым профессионалом», яппи из числа болельщиков Сити, которые живут в собственном доме за городом, а по субботам надевают хулиганскую символику, как какой-нибудь модный аксессуар. Я родился и вырос в глухом грязном закоулке, в одном из самых опасных городских районов во всей Европе. В том самом, который видел несколько самых страшных городских бесчинств в истории столетия. У меня были нелады с законом на протяжении всей моей жизни, начиная с самого раннего детства. Кем бы я стал, если б не стал футбольным хулиганом? Вероятно, или богачом, или трупом. И напоследок. Это — не социологический анализ футбольного хулиганства. Вы не найдете здесь никаких раздумий о положении общества, о незавидной судьбе низших сословий или об этике действий полиции. Эта книга — попытка рассказать людям о том, что именно и как происходило с теми из нас, кто проводил ночи в середине недели и дни по субботам в поисках насилия. МОСС-САЙД Автомобиль притормаживает в темном безлюдном переулке. За рулем — полноватый белый мужчина чуть за пятьдесят в костюме, рубашке и галстуке. Его пассажир — темнокожая девушка лет восемнадцати, на которой слишком много макияжа и слишком мало одежды. Мужчина — ее первый клиент за ночь. Они о чем-то переговариваются, а затем перелезают на заднее сиденье. Девушка снимает трусики, задирает коротенькую кожаную юбчонку и начинает расстегивать брюки у мужчины. Всего в нескольких метрах, в заброшенном доме, граничащем с парком, начинает двигаться какая-то тень, потом другая, третья, пока наконец двадцать фантомов не отделяются от стены здания. В полном безмолвии они окружают автомобиль. Толстяк уже на женщине. Брюки спущены до колен, а его бледная лысая задница движется вверх и вниз, все быстрее и быстрее. Он весь растворился в похоти. И тут проститутка смотрит через его плечо, и ее лицо леденеет от ужаса. Она взвизгивает и выкарабкивается из-под мужчины. Мужчина вскидывает голову, оборачивается и видит двадцать оборванцев, чьи лица, наполовину скрытые шарфами, злобно вглядываются внутрь машины. Крепкого вида паренек с кожей кофейного цвета и дредлоками на голове рвет на себя дверцу: — Гони свои вонючие бабки! Мужчина моментально натягивает брюки, но дюжина рук уже внутри машины шарит по его карманам, вырывая сумку, срывая с него золотые часы. Проститутка выпрыгивает из машины, но мужчина слишком испуган, чтобы что-то предпринять. Вскоре подростки исчезают так же быстро, как и появились, в сторону заброшенных домов с бумажником, набитым наличностью, с золотыми часами, с сумкой — платой за вход на улицы, которые я и мои братья считали своими собственными. Добро пожаловать в Мосс-Сайд! * * * «Манчестер Сити» у меня в крови. Я родился в пяти минутах ходьбы от стадиона, в передней комнате небольшого дома на Эйком-стрит, в самом сердце трущоб Мосс-Сайда. Сделайте шаг с нашего переднего крыльца, поверните голову направо, и вы увидите мачты освещения стадиона «Мэйн-роуд»[4 - Название старого стадиона «Манчестер Сити», верой и правдой служившего клубу в 1923–2003 гг., пока он не обзавелся новой ареной — «City of Manchester Stadium».] прямо над крышами домов. В дни матчей улицы заполнялись машинами и людьми, и можно было услышать каждый выкрик и речовку, доносившиеся с улицы, а также уловить запах бургеров и хот-догов с передвижных и стационарных лотков. Позже Мосс-Сайд стал печально известен благодаря оружию, бандам и наркотикам, но в конце пятидесятых, до расчистки территории для застройки новыми зданиями средней и высокой этажности в Хьюме, это была типичная старомодная северная коммуна — бедная, но дружная. Дома были построены ровными рядами с узеньким проходом между задними дворами и магазинчиком или пабом на каждом углу. Действие сериала «Coronation Street» разворачивается в районе Сэлфорд, на другом конце города, но оно запросто могло происходить и на Эйком-стрит. Мой отец, Эзра Фрэнсис, родился в Сент-Кэтрин на Ямайке, и он был одним из одиннадцати отпрысков. Родители учили детей исключительно прутьями. Эзра стал неплохим бегуном и боксером, что было попросту необходимо, так как Ямайка являлась поистине «крутым» местом. Мужчины пили ром в барах, похожих на британские пабы, и, напившись, искали возможности подраться. Они выходили на улицу и сражались на палках, являя собой некое подобие мастеров боевых искусств. После драки оба — победитель и побежденный — возвращались в бар и напивались вместе. Отец позже говорил мне: «Когда я был маленьким, я смотрел на них и хотел стать таким, как они. С этим рождаются. Большинство людей с Ямайки любят драться». Когда ему было двадцать три года от роду, он совершил трехнедельное плавание через океан в Англию, в поисках работы. Конечной точкой для обитателей Карибских островов были Мосс-Сайд в Манчестере, Токстет в Ливерпуле, Хэндсуорт в Бирмингеме, Ноттинг-Хилл или Брикстон в Лондоне. Мой отец вместе с тетей выбрали Мосс-Сайд, где и остановились. В течение одной недели Эзра нашел работу в качестве сварщика. Сначала на заводе в Траффорд-Парке, потом — в Стокпорте. Тогда он был крепким малым: ростом чуть за сто семьдесят, но зато весом под девяносто кило сплошных мышц! Он ходил в местный тренировочный зал, качал железо и вскоре стал одним из самых крутых уличных бойцов в округе. Он не позволял никому даже пальцем тронуть своих земляков. Иногда по выходным он с друзьями ходил в ночные клубы и дрался там с бандами белых тэддибоев.[5 - Британская молодежная субкультура, возникшая в Лондоне в начале 50-х годов XX века, а затем быстро распространившаяся по всей стране. Тэддибоев отличала одежда, воспроизводившая благодаря искусным портным стиль викторианской эпохи (например, бархатные курточки). Свое название тэддибои обрели благодаря заголовку в газете, в котором имя короля Эдуарда было запанибратским образом сокращено до Тэдди, а в тексте статьи присутствовали слова «тэддибой» и «тэд». Вскоре этих молодых людей стали ассоциировать с рок-н-роллом, однако некоторые группы тэддибоев предпочитали разбой и уголовщину, вступив в жесткие столкновения с уличными бандитами. Кровавые разборки с участием тэддибоев широко освещались в прессе. Самой печально знаменитой из них стало побоище в Ноттинг-Хилл, произошедшее в 1958 году, в котором тэддибои, объединившись с другими белыми бандитами, атаковали район проживания цветного населения. В 60-е годы многие тэддибои стали рокерами.] Черные ребята собирались в одном углу клуба, а тэды, в своем стильном прикиде, — в другом, и рано или поздно все заканчивалось дракой. Обычно черным приходилось спасаться бегством, потому что у белых всегда было явное численное преимущество. Мой отец находил все это довольно безобидным развлечением в отличие от сегодняшнего дня, когда тебя запросто порежут, если ты нарвешься не на того парня. Один из пабов назывался «Палм-Бич», и именно там отец познакомился с моей матерью, уроженкой Ливерпуля по имени Дороти Хьюз. Изначально ее семья была родом из Уэльса, но сама она родилась в Дингле и выросла в Токстете — одном из двух самых отчаянных районах Ливерпуля. Ее отец работал в доках, контролировал прием и отправку грузов. Она переехала в Мосс-Сайд, когда ей было двадцать, и буквально через пару недель встретила моего отца. Тот факт, что она была белой, а он черным, породил немало проблем в ее семье: к смешанным бракам относились с неприязнью. Но моих родителей это не волновало, и они стали жить вместе. В 1959 году у них родился сын Дональд, и они переехали в дом на Эйком-стрит, маленькую улочку, в одном конце которой находился Манчестерский университет, а в другом — Уитвортский парк. В доме были три спальни наверху и две комнаты внизу. Одну из них сдавали, а вторая служила местом развлечения папиных друзей. В задней части дома располагались кухня и подвал. Дружки отца в большинстве своем были выходцами с Карибских островов, поэтому вечеринки носили перманентный характер: люди пили и играли в карты. Не совсем притон, но что-то похожее. Я появился на свет через год после Дональда, 11 апреля 1960 года. Я родился в передней комнате, а отец в это время вышел через заднюю дверь, чтобы что-то покрасить. Потом появился Крис и окончательно оформил наше трио. Моя мать, как и отец, трудилась очень много. По утрам — уборщицей в Дьюси Хай Скул, прямо через дорогу, а днем — в Манчестер Ройал Инфермари, главной городской больнице. Она была настоящей матерью, всецело отдававшей себя детям, и сводить концы с концами ей было невероятно трудно. Она уходила из дома в пять утра, возвращалась в восемь, чтобы отвести нас в школу, а потом снова шла работать до самого вечера. Когда я стал постарше, то уже мне приходилось готовить еду для моих братьев, когда матери не было дома. Мои кулинарные способности никогда не распространялись дальше сосисок, бобов и пюре быстрого приготовления. На остальное денег уже не оставалось. Однако маме каким-то образом удавалось накопить на подарки в Рождество и день рождения, а также на какие-нибудь страшилки в Хеллоуин. Мой отец всерьез занялся бодибилдингом и завоевал титулы «Мистер Манчестер» и «Мистер Северо-Запад Британии» в 1962 году. Он разъезжал по всем курортам, таким как Блэкпул, Моркам или остров Мэн, позируя в различных шоу. Однажды кто-то посоветовал ему заняться борьбой. Он последовал совету и на следующий день пришел домой с лиловым ухом. Однако борьба ему понравилась, и вскоре он стал появляться в профессиональных шоу, а потом и на телевидении в компании с такими звездами, как Эрл Мэйнард, Пол Винтер, Мик Макманус, Джеки Палло и Джек Кэссиди, который вел себя особенно грязно и плевался в соперников. Отец боролся под именем Шугар Рэй Додо, а его лучшего друга звали Хани Бой Зимба. Они тренировались в зале «Санфист» в Ливенсхьюме и в клубе «Ардвик», где всем заправлял парень по кличке Черная Пантера. Мне нравилось мое детство, и, оглядываясь назад, я бы ничего в нем не изменил. Но в первую очередь мне вспоминается насилие. Отец избивал нас, а мы — друг друга. Помимо того, что после долгого рабочего дня Эзра шел в зал и занимался там борьбой, он еще и регулярно пропадал на несколько дней. Когда же он возвращался, то превращался в зверя. Он был невероятно строг и драл нас за любую мелочь как сидоровых коз. Если что-нибудь ломалось или пропадало, отец не спрашивал, кто виноват, он бил всех подряд. Эзра собирал нас в комнате и запирал дверь. Потом снимал ремень, брал обе твои руки в одну свою и врезал по полной программе. Он был таким сильным, что мы даже не сопротивлялись. Дональду доставалось первому, как старшему. Брат начинал орать благим матом, а мы с Крисом визжали от ужаса, еще не будучи битыми. Иногда Эзра заставлял меня становиться на одну ногу в углу комнаты с руками, скрещенными над головой. По воскресеньям мы должны были убирать каждую комнату в доме, а отец тщательно все проверял. И если ему что-то не нравилось, то в ход опять шел ремень. Он лупил настолько нещадно, что у нас надолго оставались кровоподтеки на руках и ногах. Мы его так боялись, что когда он входил в гостиную, то сразу же выбегали. Просто не хотели попадаться ему на глаза: «Отец! Валим!» Когда мне было около пятнадцати, я выгреб примерно шесть медяков из его вазочки с мелочью. Незадолго до этого Эзра попал в автомобильную аварию и потому ходил с палкой. Он учинил допрос, и Дональд указал на меня. Я думал, что отец ничего не сможет сделать из-за травмы, но он припер меня к стене одной рукой и так отдубасил палкой, что я не мог двигаться целых два дня. Однажды Дональд спросил его: «Почему ты не можешь относиться ко мне как к мужчине?» Отец ответил: «Хорошо. Буду». И тут же въехал Дональду в челюсть, да так, что братец вырубился. Мать держалась от всего этого в стороне. Она все равно ничего не могла поделать. Однажды ночью он попер и на нее. Мы втроем поднялись наверх, вооружились кочергой и пригрозили расправиться с ним. Впервые это сработало. Я до сих пор люблю своего отца, и сейчас он — один из моих лучших друзей, но я не стал бы воспитывать своих детей подобным образом. Будучи взрослым, я верю в принцип «зуб за зуб, кровь за кровь», но то, что он проделывал с нами, было чересчур. Я думаю, что его самого учили в юные годы подобным образом. Может быть, поэтому и я, и мои братья стали такими жестокими. В нашем детстве, если мы делали что-то не так, нас обязательно били. Поэтому, если кто-то меня выводит, то моя первая реакция — пустить в ход кулаки. К счастью, чаще всего рядом с нами отца не было. И мы могли безобразничать по полной программе, устраивая самые невообразимые потасовки. Эзра хотел, чтобы мы были способны постоять за себя, и постоянно показывал нам разные приемы в борьбе и удары в боксе. Вот мы и бились за свои территории. Крис и я спали в одной кровати, а у Дональда была своя комната. Дональд — один из самых крутых парней, которых я когда-либо знал, и нельзя было перешагнуть порог его комнаты, не получив за это по башке. В отношении насилия все мы стоили друг друга. Во время частенько случавшихся в середине 1970-х отключений электричества мы собирались около камина и поджаривали на вилках кусочки хлеба, а затем спорили по поводу этих поджаренных кусочков всю ночь. Однажды Дональд и Крис начали драться. Крис схватил руку Дональда и шарахнул по ней стеклянной дверью, которая разделяла две комнаты на первом этаже. Удар был такой силы, что Дональду отрезало кончик пальца. Крис же наступил на него голой пяткой, а потом поднял и швырнул в огонь. В другой раз Крис задумал принять ванну. Я вошел туда как раз в тот момент, когда он наклонился, чтобы выключить воду. Такой шанс нельзя было упустить. Я схватил с полки зубную щетку и вставил ему прямо в жопу. Он чуть с ума не сошел. Позже вечером он нанес мне ответный удар: я уже крепко спал, когда он пробрался в комнату и обоссал меня всего. Конечно, сейчас для большинства людей такое кажется ненормальным, но в нашем доме это происходило постоянно. Мама была маленькой и беззащитной женщиной. Наши драки страшно пугали ее, и она делала все возможное, чтобы остановить своих детей. Иногда она брала в руки тапок и колотила нас им, но только больно никому никогда не было. Мы притворялись, что плачем, бежали наверх и долго там смеялись. Расплата наступала, когда с работы приходил отец. Он поднимался наверх и просто прибивал нас. Несмотря на эти избиения, мне моя жизнь нравилась. Она была настоящим приключением. Мы жили в районе сплошной перестройки. Целые кварталы трущоб сносились, повсюду можно было видеть пустые дома, бульдозеры и горы кирпичей, чтобы их бросать, и масса окон, чтобы их разбивать. Ну чего больше может желать мальчишка? Мы могли бить и ломать, сколько захотим, все равно все шло на слом. Особенно интересно было по праздникам: мы устраивали огромные фейерверки из целых домов. Это была огромная детская площадка с приключениями, а в нашем районе проживала огромная масса мальчишек. Я вырос вместе с большими ирландскими семьями Райан и Келли. Многие из них до сих пор живут там. Все, что происходило плохого, случалось по вине либо братьев Фрэнсис, либо братьев Райан. У них была хорошая семья: Томми, Джед, Теренс и другие. Кроме них были еще Вернон, Тони и Тревор Дор, Хьюиты, все славные ребята. Мы дома не сидели. Проснешься утром — и бегом на улицу: залезешь на какую-нибудь стену и сидишь. Потом спрыгиваешь с нее, несешься домой, позавтракаешь, и опять гулять. Пообедаешь — и назад, наверстывать упущенное. Мы играли во все уличные игры. Организовывали штурмы и засады в заброшенных домах, разделяясь на группы: десять внутри дома и двадцать снаружи. Те, кто снаружи, должны были ворваться в дом, а те, которые засели внутри, — строить баррикады, чтобы их не впустить. Если тебя ловили — пытали. Так мы и стали организовывать свои первые маленькие банды. Когда нам было по десять-одиннадцать лет, каждый участок улиц имел свою собственную «фирму». Мы были с улиц Эйком и Сэсил и всегда держались вместе — двадцать или тридцать мальчишек, все на гоночных велосипедах, украденных у студентов местного университета. Мы называли охранников «зелеными», потому что они носили зеленые свитера. Когда надо было сваливать, кто-нибудь орал: «Атас! „Зеленые“ идут!» Однажды мама чуть не убила Дональда, когда она обнаружила, что все его огромные фонари на велике — краденые. Вечером мы зависали в парке, когда она появилась с топором в руках. Мама задала вопрос Дональду: «Где ты взял эти гребаные фонари?» Он еще не успел придумать отмазку, как она раскурочила его велик на глазах у всех его приятелей. Дональд был в шоке. Но именно мама заставила Дональда принять участие в первой в его жизни уличной драке. Джон Райан избил его и нашего Криса по очереди, и Дональд пошел жаловаться мамочке. На этот раз она проявила твердость. Что бы мы ни делали, она всегда была на стороне своих детей. Но тут она сказала Дональду: «Если ты не вернешься и не дашь сдачи, я тебе сама всыплю!» Поэтому ему пришлось вернуться и снова драться с Джоном, и в итоге одержать верх. Никто из нас не был особенно хорошим учеником. Сначала мы пошли в Уэбстер-стрит Джуниор Скул, ныне это здание полиции округа Мосс-Сайд. Игровая площадка располагалась на крыше школы, а вокруг нее была стена. Дональда постоянно выгоняли за безобразия во время уроков, а Крис однажды бросил стулом в учителя. Я впервые подрался в школе, когда мне было десять. Из-за шерстяного пальто на байке. Оно принадлежало одному парню, а я почему-то срочно захотел отнять это пальто и поклялся, что оно — мое. Я схватил парня за капюшон и обхватил за шею. Мы начали драться. Кто-то вступился за него, и я проиграл свою первую схватку. Дональд пошел в среднюю школу Сентрал Сейвиор на Киркмансхьюм Лэйн, а мы с Крисом — в Ардвик Хай Скул (теперь Эллен Уилкинсон Хай) на Хайд-роуд. Ближайшей к нам школой была Дьюси Хай — прямо через дорогу, но мама не хотела, чтобы я ходил туда, потому что в ней учились все остальные соседские ребята, а она хотела, чтобы мы не общались с «отбросами», как она их называла, не зная того, что я сам был настоящим «отбросом». Потому-то она и послала нас в Ардвик. Это была хорошая школа, и первый год мне в ней понравился. Некоторые учителя называли меня «кофейный паренек» из-за цвета моей кожи. Но когда мне исполнилось тринадцать и я стал обращать внимание на девочек и тому подобное, то потерял интерес к школе. Я стал кошмаром для учителей. Перестал концентрироваться на предмете или делать то, что меня просили учителя. Я не был бунтарем, потому что верил в дисциплину и власть, но при этом легко отвлекался. Я хотел быть центром внимания и в итоге стал гиперактивным. Даже сейчас я мало сплю. У нас дома применялись и палка, и тапок, и веревка, но родители, должно быть, устали пороть, бить и связывать меня. Ну а я просто не мог находиться в стороне от неприятностей. Однажды во время обеда я попросил у одного парня ломтик жареной картошки, он не согласился, а я за это отнял у него часы. Ночью мама спросила меня: «Где ты взял часы?» Я ответил: «Один парень дал мне поносить». Я думаю, что она могла поверить мне, если бы вскоре полиция не постучала в дверь. «Мам, я собирался завтра отдать их!» Я попал в куда большую неприятность, когда нас повезли в поход от школы в Озерный Край. Мы только-только приехали и стали играть в футбол. Я ударил по мячу и попал какому-то парню по яйцам. Ему, должно быть, было очень больно, но он продолжал играть, а я получил взбучку от учителей. В ответ я вспылил и отметелил паренька за то, что мне из-за него попало. Наш здоровенный физрук, который ненавидел мои выходки, вышел из себя. Он усадил меня в свою машину и отвез обратно в Манчестер. У меня было много драк. Я стал ходить в секцию бокса в спортклуб после школы и быстро пришел к выводу, что теперь-то я — самый главный в школьном дворе. Я побил всех. Никто особо и не сопротивлялся, потому что большинство пришло туда учиться, в то время как я был драчлив и бесконтролен. Из нас троих Дональд был самым продвинутым, но не думаю, что он мог сдать какой-нибудь экзамен. Я не тупой и кое в чем соображаю. Могу читать и писать, но «общие знания» — не мое. Крис такой же. Он тоже хулиганил в школе. Мы держались вдвоем. Даже сегодня — он мой самый лучший друг. Мы всегда были вместе. Даже в тюрьму мы сели вдвоем. Не могу же я все делать один! В конце концов, когда мне было четырнадцать, я напал на учителя, а затем устроил настоящий погром, переломав целую кучу школьного оборудования. Меня выкинули из школы. Я шел через поле, расположенное по-соседству, показывая «козу» и выкрикивая гадости в адрес директора школы. «Не возвращайся обратно, Фрэнсис!» — кричал он мне в ответ. Так я был выброшен вон без какой-либо квалификации. Ни в какую другую школу меня бы не приняли. Я был отстранен от занятий почти на год. Затем все-таки вернулся обратно примерно на четыре месяца. Мама сказала мне тогда: «Попробуй остаться там, чтобы решить свои проблемы». Учителя, которые не могли дождаться моего ухода, сказали: «Мы можем устроить тебя в универсам, если хочешь». Работа была на 24 фунта в неделю. Фасовка муки. Я принял предложение и бросил школу в пятнадцать лет. Тем не менее мое выдворение абсолютно не повлияло на мое поведение. Наши драки дома становились столь ожесточенными, что иногда маме приходилось вызывать полицию. Однажды, когда я был в магазине, дома оставались кое-какие мои деньги, и они исчезли. Я обвинил во всем Криса, и мы стали драться в спальне. Дональд вошел и напал на меня, за то, что я сделал «предъяву» Крису. Тогда мы вдвоем объединились против Дональда. Такая вот у нас была с Крисом дружба, хотя у меня с ним случались и ссоры. Однажды мы вдвоем на заднем дворе строили собачью конуру. Я устанавливал крышу, а Крис был внизу. И тут мне внезапно захотелось сбросить ему кирпич на голову. — Крис! Ветром кирпичи сдувает! — Отвали! Никакого ветра нет! И я заезжаю ему кирпичом прямо по затылку. Удар получился чуть сильнее, чем я ожидал. В итоге ему пришлось наложить тридцать два шва. К тому времени у меня уже была подружка, но я все равно проводил большую часть времени в боксерском зале. Однажды вечером я возвращался домой на велосипеде и через окно увидел парочку на полу комнаты. Я присмотрелся повнимательнее и разглядел Криса, целующегося с моей девчонкой. Я вбежал в дом, он побежал наверх, а она выскочила на улицу. Но я отплатил ему некоторое время спустя. Крис встречался с девушкой по имени Морин из Фаллоуфилда, но вскоре его за что-то там отправили в колонию. Пока Криса не было, я стал приударять за Морин без его ведома. Когда он вернулся, он снова стал с ней встречаться. Однажды вечером Крис провожал ее до автобуса и, стоя на остановке, краем глаза увидел надпись: «Майк и Мо». Тут-то он и обломался. Неприятно, ясное дело. Секс никогда не был большим секретом в нашем районе. Мы не баловались наркотиками в молодости, несмотря на весьма плохую репутацию в этом отношении нынешнего Мосс-Сайда, но тогда (как, впрочем, и сейчас) там было много проституток. Так мы и начали организовывать наши первые группы по налету на проституток и их пользователей. Шлюхи снимали клиентов на Уэлли Рейндж и в других местах и просили отвезти их на Сесил-стрит, которая была достаточно тиха и пустынна, чтобы заняться там «делом». Мы прятались в домах или за стенами, ждали, пока они начнут, а потом набрасывались на них. Мы окружали машину, издевались над нашими жертвами, запугивали их, потом открывали двери, забирали все что можно, а иногда и уродовали саму машину. Все равно в полицию никто бы не обратился. Однажды мы застукали парочку в фургоне. Он уже засовывал свой конец, когда мы открыли двери и начали их грабить. Один из наших, по имени Тони, заскочил в кабину, но парень захлопнул дверь и попытался уехать вместе с ним. Когда Тони удалось выбраться, он был белым от страха. Мы просто убивали сами себя. Дональд постепенно стал лидером нашей группы. Он и Вернон Дор, который тоже был весьма ловким парнем, бились друг с другом каждое лето. Они направлялись в парк, снимали рубахи — нечто вроде ежегодного турнира на звание «самого крутого». Мамаши обоих прибегали и с визгом начинали их растаскивать. Дональд был со мной примерно одинакового телосложения: невысокий, но крепко сбитый. Когда дело принимало крутой оборот, он бился до последнего, и очень многие его жертвы могут это подтвердить. Но я должен признать, что он был явно со сдвигом. Дональд помешался на чистоте, и если кто-нибудь входил в его комнату или трогал что-нибудь, то сразу получал в «башню». Он часто приходил к нам и «укладывал» нас либо вместе, либо по очереди. Мы с Крисом мечтали, что когда-нибудь станем старше и вернем ему должок. В конце концов, однажды мы сделали его, прямо на улице. Хотя нас было двое, а он один. Впервые отец взял меня в зал «Санфист», когда мне было одиннадцать. Я там немного покачался, а потом стал ходить в боксерский зал «Кавендиш» в Хьюме. В тренажерном я выглядел неплохо, но когда дело доходило до боксирования перед публикой, у меня появлялся «синдром боязни сцены» и я никогда не мог оценить себя должным образом. У меня было несколько любительских боев. Сколько-то я выиграл, сколько-то проиграл, в общем, ничего выдающегося. Через занятия боксом я познакомился с разными ребятами из Стретфорда и Хьюма. У нас образовалась тесная компания, и если мы куда-то шли, то толпа образовывалась внушительная. Если с тобой толпа, то ты силен. Если мы шли в Хьюм, нас было двадцать. Если в Стретфорд — тоже. В одиночку туда не пойдешь. Даже вдвоем или втроем. Потому что по пути один из нас всяко кого-нибудь зацепит или оскорбит. У всех у нас были свои группировки. Мы зажигали вместе. Внутри самого Мосс-Сайда не было соперничающих банд. Они появились намного позже. Тогда мы были заодно. Но теперь времена изменились. Ничего хорошего не осталось. Мой отец все еще живет в том же самом доме на Эйком-стрит и все время жалуется, что Мосс-Сайд катится по наклонной: наркотики, уличная преступность, бабушки боятся выйти из дома. При этом он никогда оттуда не съедет. Эзра все еще ходит в тренажерный зал, а работает шофером такси. К сожалению, они с мамой разошлись. После тридцати с лишним лет совместной жизни она ушла от него. Я думаю, что ее просто достали семейные проблемы и беспутные дети. Мой отец всегда повторяет: «Я следую закону, а не предстаю перед ним». Он хотел, чтобы и мы были такими, и страх перед отцом всегда был неким сдерживающим фактором. Я помню, как однажды, когда мне лет пятнадцать, мы получили телеграмму с Ямайки. Умер дедушка, и отец поехал его хоронить — так у них там принято. Его не было шесть недель, и мы как с цепи сорвались. Дональд сразу же попал в полицию, а мы с Крисом моментально отправились следом. Одна беда следовала за другой. Именно тогда мы реально съехали с катушек. ДЖУНИОР БЛЮ Фрэнсис Ли, Колин Белл, Майк Саммерби, Тони Бук, Джо Корриган — именно эти имена крутятся на языке у каждого, кто болел за «Манчестер Сити» в славные дни конца шестидесятых. Сити тогда была одной из самых успешных команд в британском футболе под руководством тандема Джо Мерсер — Малкольм Аллисон.[6 - Джозеф «Джо» Мерсер (1914–1990) — английский футболист и тренер. Как игрок достиг положения звезды и капитана лондонского «Арсенала» (1946–1955). Тренировал «Шеффилд Юнайтед» (1955–58), «Астон Виллу» (1958–1964), «Манчестер Сити» (1965–1972), др. клубы.Малкольм Аллисон (род. в 1927 г.) — английский футболист и тренер. Как игрок в 1951–1957 гг. выступал за «Вест Хэм Юнайтед» (238 матчей, 10 голов). В 1965 году назначен помощником главного тренера «Манчестер Сити». Занимал эту должность в течение 8 лет. В качестве главного тренера руководил «Манчестер Сити» в течение двух сезонов (1972–1973 и 1979–1980). Затем возглавлял «Кристал Пэлас», «Мидлсбро», «Бристоль Роверс», работал с португальскими клубами.] В 1966 году мы стали чемпионами тогдашнего второго дивизиона и вышли в первый. Двумя годами позже, когда мне было семь, «Блюз»[7 - Прозвище нескольких английских команд и их игроков, связанное с голубым, как у «Манчестер Сити», или синим, как у «Челси», «Эвертона» или «Бирмингема», цветом формы. Из-за широкой распространенности этого прозвища постоянно возникает путаница.] стали чемпионами Англии всего во второй раз в своей истории — при средней домашней посещаемости более тридцати семи тысяч человек! В 1969 году мы выиграли у «Лестер Сити» 1:0 на «Уэмбли» и взяли Кубок Англии, а в 1970-м привезли домой Кубок Кубков и Кубок Лиги. Целых четыре кубка за три сезона — немыслимое по нынешним временам достижение![8 - К сведению читателей: в одном только 2001 году «Ливерпуль» выиграл сразу пять кубков.] Для нас, ребят из Мосс-Сайда, Сити были волшебниками. Мы бегали через Уитворт-парк, чтобы увидеть, как команда проезжает по Оксфорд-стрит в открытом дабл-деккере, высоко поднимая над головами последний трофей и направляясь к еще более пышному приему на Альберт-сквер. Молодежь всегда хочет болеть за команду-победителя — сейчас они все носят футболки «Манчестер Юнайтед» — и я в то время не был исключением. В первый раз я увидел их игру, сидя на плечах у отца, когда мне было лет пять, там, где сейчас расположена Северная трибуна. Мой отец до сих пор сходит с ума по Сити: у него сезонный абонемент уже почти тридцать лет, и он все еще посещает каждую домашнюю игру. Он стал брать нас с Дональдом на матчи, как только мы чуть-чуть подросли. Он поднимал нас над турникетом — в то время можно было не платить за детей. Ну, если вы, конечно, водили дружбу с охранником. Мы были слишком маленькими, чтобы всерьез следить за ходом матча. Вместо этого мы бегали между ног у взрослых, играя в прятки или догонялки, время от времени радостно подскакивая, когда забивался гол, и так продолжалось, пока не наступало время идти домой. По мере того как мы взрослели и становились независимыми, нам все более хотелось ходить на матчи с приятелями, а не с отцом. Мы всегда были самостоятельными. Проблема была в том, что у нас никогда не было денег. В нашем районе проживало достаточно много тех, кто болел за Юнайтед, но они редко ходили на «Олд Траффорд», потому что, чтобы добраться до стадиона, нужно было сесть на автобус, а чтобы сесть в автобус, нужны были деньги. Иногда мы пытались перелезть через забор или перепрыгнуть через турникет. И только когда мы начали сторожить машины, мы стали зарабатывать какие-то деньги, чтобы заплатить за билеты. Любой болельщик, кто приезжал на машине на любой стадион в черте города, такой как «Мэйн-роуд» или «Энфилд», наверняка сталкивался с ситуацией, когда какие-нибудь молокососы подходили во время парковки и спрашивали: «Машину посторожить?». Если он отвечал отказом, то весь матч думал только о том, не провел ли какой-нибудь подонок ребром монетки по его драгоценному «форду эскорту». Вскоре охрана машин превратилась для нас в настоящую работу, приносящую определенную прибыль, и в итоге мы стали неофициальными охранниками парковки района Эйком-стрит — Грейт-Вестерн-стрит. Любые чужаки, которые пытались сунуть свой нос в наше дело, моментально получали по мозгам. Наше предприятие процветало. Мужики поумнее предлагали расплатиться сразу после игры, чтобы «охранник» не сбежал с деньгами, но многие доставали мелочь сразу. Находились и упрямцы, но по возвращении они часто обнаруживали, что их шины проколоты или спущены при помощи спички, воткнутой в ниппель. Мы собирали все деньги за пять минут до начала и бежали смотреть матч, а минут за пятнадцать до конца возвращались, чтобы получить мзду с тех, кто не заплатил раньше. Несколько раз случалось, что я возвращался, а машину, которую мы должны были охранять, уже либо ограбили, либо угнали. В таком случае мы тут же исчезали. Хотя полиция знала, чем мы занимались, нас не трогали. Мы же были просто детьми. Первый опыт футбольного насилия пришел именно в процессе «охраны» машин. «Вест Хэм» играл на «Мэйн-роуд» в начале семидесятых, и после игры возникли неприятности. Фанаты начали драться вокруг стадиона, и все это побоище вылилось на прилегающие улицы, где мы в то время зависали. Болелы «Вест Хэма» крушили все подряд и били стекла, а мы просто стояли неподалеку с людьми из Сити. Мы ничего особенного не делали, но наши друзья были настолько потрясены, что потом только и спрашивали друг у друга: «Ты видел братьев Фрэнсис?» Постепенно я стал втягиваться в футбол. В середине семидесятых Сити все еще был на высоте. В 1974-м он вновь дошел до финала Кубка Лиги, где уступил «волкам». Двумя годами позже Сити все-таки выиграл этот кубок, победив Ньюкасл со счетом 2:1. Дэнис Тьюарт забил в падении через себя. Мы с отцом тогда ездили на «Уэмбли». Великий выдался день! И это единственная памятная победа на моей памяти, если не считать нашего выхода в Первый дивизион. В 1977 году мы закончили чемпионат вторыми, но к тому времени меня уже гораздо больше интересовали события, творившиеся за пределами поля. Деньги от «охраны» машин позволяли мне регулярно ходить на матчи с друзьями, а не с отцом, а это, в свою очередь, означало, что я мог куролесить, как мне заблагорассудится. Тогда считалось, что у Сити нет своей «фирмы». Клуб гордился своим «семейным» имиджем и схемой «Джуниор Блюз», которая была направлена на то, чтобы молодые люди приходили на стадион и болели в веселой и дружеской атмосфере. В жопу такое веселье! Для меня все они были уродами. Мое мнение простое: если ты не хочешь биться за свою команду — ты не фанат. Достаточно тупой подход, конечно, но я так считал. Что касалось лично меня, то я был фанатом Сити до мозга костей, и если б кто-нибудь ляпнул хоть что-нибудь в адрес команды или парней, я бы ему голову оторвал. «Мэйн-роуд» имел все возможности стать рассадником насилия. Народу приходило много, разделения по секторам на стадионе практически не было, полиции — тоже. Приезжие фанаты могли легко затеряться в лабиринтах узеньких улочек и тупиков, особенно ночью. Мы же знали все углы и закоулки: где спрятаться, где подождать и как свалить. Приезжих болельщиков, ясное дело, эскортировала полиция, но по пути была масса мест, где можно было устроить засаду без опасности оказаться замеченными. Полиция вмешивалась в драки уже после их начала — это был основной принцип ее действия, — и никто не пытался их предотвращать. Можно было делать все что хочешь, и притом практически безнаказанно. Мы облюбовали для себя Киппакс — большой сектор на стадионе во всю длину одной из сторон футбольного поля. Это была наша «грядка», куда приходили ярые фанаты и любители речовок и которая была мишенью для вражеских «фирм». Целью футбольных хулиганов в середине семидесятых был захват «вражеского» сектора, будь это Коп на «Энфилде», Стретфорд Энд у Юнайтед, Шед у «Челси», Шелф у «шпор»[9 - Обиходное прозвище клуба «Тоттенхэм Хотспур».] или что-нибудь в этом роде. Идея заключалась в том, чтобы прийти толпой, заполонить главный сектор соперника и попытаться захватить его полностью. Кто-то затевал драку, на запаниковавших «домашних» болел обрушивался град пинков, тычков и ударов, полиция немедленно вмешивалась, и в конце концов приезжую «фирму» либо рассеивали, либо под конвоем выводили с трибуны на поле и по боковой линии эскортировали до гостевой трибуны под ее одобрительный свист и аплодисменты. Полиция практически никогда не интересовалась, откуда ты, когда ты входил на стадион, а на самих трибунах не было никаких решеток, разделяющих сектора. Даже во время дерби Сити — Юнайтед фанатов разделяла лишь веревка. Среди самых молодых хулиганов большой популярностью пользовалось «обувалово» на шарфы. В то время все носили шарфы, часто на запястье, иногда — на поясе. И тем, кто их отнимал, нужно было собрать как можно больше трофеев. Обычно никакого насилия не требовалось: ты подходил к кому-нибудь, срывал шарф и убегал. Тогда это был твой день! В понедельник ты шел в школу, показывал всем свой трофей и становился настоящим героем. Стена моей спальни была целиком увешана шарфами: моей целью было собрать по одному от каждого клуба Первого дивизиона. Но больше всего у меня собралось шарфов Лидса. В то время в моде были двухцветные ботинки и двухцветные же штаны с накладными карманами, как у клоунов. В семидесятые вообще царила самая ужасная мода. Все белые носили длинные волосы, а все черные носили огромные афропрически, которые были весьма неудобны. День матча напоминал что-то из фильма ужасов: повсюду шарфы, клеша, патлы. И вся эта «военная» форма с боевой раскраской выставлялись напоказ. Сегодня достаточно какого-нибудь маленького значка на отвороте лацкана куртки, чтобы продемонстрировать свою принадлежность к какому-либо клубу, но сейчас я говорю о том, что было задолго до вхождения в моду дизайнерских вещей. Хотя должен признаться, что и в то время кокни одевались гораздо стильнее, нежели парни из Манчестера. Вы их запросто могли отличить. У нас никогда не было денег на шмотки, но мама всегда ухитрялась выкроить что-нибудь, если мы хотели то, что носят все. Мы были настоящими «северянами» (хотя я никогда бы не напялил на себя ватник). В середине семидесятых внешний облик фанатов изменился: в моду вошли белые брезентовые плащи, как у мясников, скинхедовские прически, джинсы-дудочки, подвернутые наполовину, бейсбольные ботинки или «Мартенсы».[10 - Высокие тяжелые ботинки на толстой подошве, изготавливаемые всемирно известной фирмой «Доктор Мартенс» (Dr. Martens). Она возникла в 1959 году в Мюнхене, но уже через год была приобретена англичанами. Разработчиком этого вида обуви был немец Клаус Мертенс, но затем его фамилию слегка изменили на английский манер. Так или иначе, но ботинки Мертенса были сразу же приняты на ура скинхедами, панками, байкерами, металлистами и представителями других субкультур.] Униформа всегда дополнялась шарфами. Мне казалось, что нет ничего круче, но мой отец это ненавидел. Он считал, что любой, одетый таким образом, — хулиган, что было недалеко от истины, и продолжал избивать меня, порой только из-за манжет на джинсах, которые становились все короче и короче. В итоге я брал свои ботинки «Доктор Мартенс» и шел домой к приятелю, где надевал их перед матчем, чтобы отец меня не видел. А вот что думала о нас моя мама: Я впервые осознала, что у них неприятности, когда увидела в нашем районе незнакомого пожилого полицейского. Настоящего копа. Такого я уже давно здесь не встречала. Он пришел к нам и сказал: «Я только что отобрал это у вашего Дональда. Я сделал это, пока не случилось что-нибудь непоправимое». И он протянул мне нож. Я хорошо помню, как однажды они принялись болтать между собой. В Ливерпуле мы тоже пользовались этим сленгом, когда слова произносились задом наперед. И тут приходят ребята, очевидно только что попавшие в какой-то переплет, и начинают говорить в подобной манере. Они даже не представляли, что я могу их понять, и продолжали спокойно обсуждать свои драки. Я рассмеялась, а они спрашивают: «Ты чего смеешься?» Я отвечаю: «А я понимаю, о чем вы говорите». Эзра сходил с ума, потому что не мог понять, о чем говорят наши дети, а они стали постоянно говорить на сленге в его присутствии. В конце концов мы научились понимать, что происходит. Когда они появлялись в порванных куртках, то говорилось о том, что виноваты какие-то неосторожные парни, хотя мы видели, что куртки были просто-напросто порезаны ножами. Все парни вокруг освоили обратный сленг — коверкание слов, абсолютно непонятное тем, кто с этим трюком не знаком. На таком «языке» можно было говорить среди незнакомцев или полицейских, которые ничего не понимали, что было очень на руку, потому что вскоре почти все копы на «Мэйн-роуд» знали меня по имени. В нашем районе я считался «странным парнем», и если что-нибудь происходило, то всегда оказывался поблизости. В дни матчей они отслеживали меня и Дональда и говорили: «Эй, Фрэнсисы, отвалите! Мы знаем ваши штучки!» Если мы были с нашей «фирмой», то они начинали следить за нами. Я действительно доставлял массу неприятностей, хотя от них тоже иногда доставалось, но на этом все и заканчивалось, что меня вполне устраивало. Все что угодно, лишь бы не статья. Я это сразу понял. Впервые меня арестовали за кражу машины в Мосс-Сайде. В то время люди редко закрывали машины на ключ, и мы впятером забрались в какую-то замызганную двухдверную коробку, запаркованную на обочине. Мой приятель Вернон Дор сказал, что умеет водить машину. В бардачке я нашел шарф, кепку и очки. Нацепил их, и мы поехали кататься. Вскоре за нами увязалась полиция. Тогда Вернон сказал: «Хрена с два я остановлюсь!» «Ну и не останавливайся», — ответил я. Он втопил гашетку, и началась погоня по Ардвику, потом Мосс-Сайду и обратно. В конце концов мы бросили машину в Ардвике и разбежались. Я вскарабкался на какую-то крышу и залег там. Через полчаса я решил, что нахожусь в безопасности, слез с крыши и направился в Мосс-Сайд. Я был настолько наглым, что поперся в тех же самых кепке и шарфе. Мимо меня проехала полицейская машина. Затем я услышал скрип тормозов, машина развернулась и направилась ко мне. Я попытался перелезть через забор, но коп выскочил наружу и схватил меня: «Я арестовываю тебя за угон, мелкий подонок!» Меня отвезли в полицейский участок. Вернон уже был там. «Скажи им, что меня там не было», — прошептал он мне, когда мы сидели на скамейке. Копы позвонили моей маме. Она ворвалась в участок и бросилась ко мне, когда я разговаривал с полицейским. Бах! Она заехала мне справа в челюсть со всей силы. «Ты, подлая маленькая тварь, ты этого хотел?» Я был в шоке. Копы чуть не расхохотались. Они подумали, что дома мне достанется еще больше, и потому легко меня отпустили. На улице я расплакался как ребенок: «Прости, мама! За что ты меня так?» «Не волнуйся об этих свиньях, сынок! — сказала она. — Я должна была показать им, что я — настоящая мать. А теперь пойдем, и я покормлю тебя в KFC, любимый!» Она обняла меня, довела меня до Оксфорд-стрит и купила мне огромную порцию. Вскоре я снова попал в передрягу, когда ездил с одним из Райанов на заднем сиденье мотоцикла, будучи несовершеннолетним, но отделался штрафом. Следующий арест был несколько более серьезным. Я ударил копа. Хотя я сам в этом и не виноват. Я снова был с Райанами, и они уговорили мою мать отпустить меня с ними в клуб «Карусель» где-то в одиннадцать часов вечера. Мы решили устроить забег — они бежали по одной стороне, а я по другой. По дороге они наткнулись на ящик с бутылками и раздавили несколько штук. Их задержал полицейский, который был на дежурстве, но одет «по гражданке», в какое-то тряпье. Я возвращаюсь и вижу, что какой-то бродяга избивает моих друзей. Я подбежал и ударил его. Он закричал, что он — полицейский, и схватил меня. Вдруг, откуда ни возьмись, появилась полиция, началось вязалово, и все закончилось моим разбитым носом. Я выглядел ужасно. Меня отвели сначала в участок, а потом домой, где один из полисменов сказал моему отцу, чтобы он отвел меня в больницу. Отец был так зол, что послал их куда подальше. Я снова предстал перед судом и получил очередной штраф, хотя, думаю, что офицер, который меня арестовал, чувствовал себя виноватым. Он понял, что я всего лишь защищал своих друзей. После этого я несколько раз натыкался на него в пабах, и он постоянно угощал меня выпивкой. * * * Мой первый выезд с Сити был во время товарищеского матча против клуба «Уиган Атлетик». Мне было где-то около пятнадцати. Наша небольшая компания решила съездить туда, потому что это было не очень далеко. Уиган — небольшой городок, известный своей любовью к регби и расположенный в двадцати милях к северо-западу от Манчестера. Мы сами раньше вообще никуда не выезжали, поэтому для нас это было то же самое, что слетать на Луну. Мы едем на автобусе в центр города, нас человек пятнадцать. Там уже сновали толпы болел Сити. Никого из их лидеров я тогда не знал. Мы сами были уверены, что охрененно крутые. Что ж, выпили, дошли до стадиона, посмотрели, как Сити выиграл и ушли. И тут все взорвалось. Моментально повсюду начали вспыхивать драки, все куда-то побежали: одни — прочь, другие — наоборот, чтобы вступить в схватку. Любого упавшего тут же избивали ногами. Это выглядело пугающе, но я начинал ощущать «завод». Мы знали, что стоит нам разделиться, как нас раздавят, и потому держались вместе. Мы бегали по улицам, гоняясь за уигановскими фанатами, и раздавали пинки налево и направо. Наконец мы добрались до автовокзала, где устроили еще одну драку — так себе, на несколько ударов, никто особенно не пострадал. Правда, один коп прихватил меня, но мне удалось вырваться, исчезнуть в толпе, добраться до автобуса, и вот мы едем домой, все говорим одновременно, обмениваясь рассказами о военных приключениях: — Ты видел, как я припечатал того козла? — Блин, я думал, тебя точно замели! — Никто не ранен? — Мы их сделали! — В следующий раз надо набрать своих побольше и замочить всех! В то время большинство футбольных столкновений были просто потасовками, не более. Никто не думал взять с собой нож или всерьез кого-нибудь искалечить. Ну, могли швырнуть пару кирпичей или залепить какой-нибудь железякой, но это все. Мне же хотелось чего-то большего. Меня это натурально заводило. Когда я в компании, я становлюсь сам не свой, могу вытворить что-то невообразимое ради стеба. Я этого за собой не замечал, пока не стал взрослее, но мне кажется, что футбол стал какой-то отдушиной для этой стороны моей индивидуальности. Именно после Уигана я понял, как мне нравится собственный «завод». Я стал зарабатывать достаточно, чтобы по-настоящему болеть за команду. Моя работа в магазине в то время приносила мне порядочные деньги. Я был в состоянии отдавать часть матери, но при этом смог приобрести мопед «Карусель» на пятьдесят «кубиков». У всех наших ребят были мотоциклы типа «хонда» или «судзуки». На самом деле работа у меня была полным говном. Даже чтобы выйти поссать, надо было отпрашиваться. Я не так уж и много проработал там, когда моя начальница вдруг сказала: «Майк, вынеси мусор сегодня!» Да нах эти вонючие баки, не собираюсь я выносить их! В итоге разбросал мусор по всему полу и свалил. Мне кажется, я просто не люблю, когда мне указывают, что надо делать. Я некоторое время жил на пособие, до того как стал мыть окна вместе с парнем по имени Ронни. Мы зарабатывали по 60 фунтов в неделю, но вскоре разошлись, потому что Ронни не хотел мыть окна на верхних этажах. Он сказал, что у него боязнь высоты. После этого я перепробовал много чего. В основном работа была нелегальная, так что сообщать о ней в агентство не стоило. Что-то подкрасить, что-то побелить, немного того, немного этого. Все деньги, что я зарабатывал, шли на футбол. Ситуация становилась все более организованной, более структурированной, и прошло совсем немного времени до той поры, когда я принял участие в первой домашней акции. Большинство молодых, «подающих надежды» хулиганов начинали с периферии движения — следовали за «основными», бегали взад-вперед, участвовали в мелких стычках, но по-настоящему «пороха не нюхали». Мы же жили около стадиона, занимая тем самым прекрасную позицию для устройства засады на вражеских фанатов. Поэтому мы проводили массу времени, шляясь по улицам до и после игры, отлавливая тех, кто мог быть постарше и посильнее нас, но отставал от своих. «Ливерпуль», «Эвертон» и «Лидс» были на особом счету, потому что они всегда привозили с собой большую толпу и кто-нибудь всегда от нее отставал. Моя самая большая и реальная драка в те молодые годы состоялась против «Тоттенхэма» в 1975 году. У них было несколько по-настоящему сильных бойцов, и к тому же они привезли с собой целую армию болел. Где-то за пять минут до свистка около сотни фанатов «Тоттенхэма» наводнили наш Киппакс. Это был классический маневр. Они собрались на верхних рядах сектора, дождались условленного сигнала, а затем ринулись на нас лавиной. Мы были застигнуты практически врасплох и рванули от них вниз по сектору. Мешанина из тел внизу в конце концов заставила нас остановиться. Некоторые из нас взглянули друг на друга и решили: да пошло все это нах! Страх превратился в злость из-за унижения, причиненного нам приезжими. Мы развернулись и побежали назад, навстречу врагу. Началось реальное месиво, но наша брала верх. Болел Сити становилось все больше и больше, и нам удалось оттеснить «Тоттенхэм» обратно к верхним рядам Киппакса. Некоторые из наших врагов стали перелезать через лестничные перила, чтобы спрыгнуть и спастись бегством. В это же самое время все больше и больше поклонников «Тоттенхэма» собиралось на трибуне Платт Лэйн. Я добрался до самого верха Киппакса и увидел, что около четырехсот болельщиков Сити устремились в их сторону. Стало завариваться настоящее побоище, и в дело вмешалась полиция, но безрезультатно. Что она могла поделать, когда несколько сот парней бьются друг с другом? В конечном итоге кокни[11 - Термин «кокни» распадается на два значения — географическое и лигвистическое. С одной стороны, под кокни следует понимать работный люд Лондона, проживающий в неблагополучном Ист-Энде. С другой стороны, кокни — это диалект, на котором изъясняется эта социальная группа. В то же время с точки зрения хулиганов все лондонцы — кокни.] были раздавлены. Их разбили на несколько групп и преследовали по пятам. После матча вся площадь вокруг стадиона была заполнена фанатами Сити, ожидающими выхода своих врагов. Многие были на взводе, потому что противники посмели зайти на наш сектор. Полиция удерживала их на стадионе целую вечность, а потом окружила тройным кордоном и препроводила на вокзал. Эта была моя первая главная битва, и я был в первых рядах… К тому времени среди болел Сити начали формироваться молодежные группировки. Наши располагали неплохой «фирмой» из Гортона, в Уайтеншоу тоже была своя с Дэвидом Скелли и Джимми Гиттингсом, хорошая «фирма» образовалась и в Фаллоуфилде — Дэвид Фаукс и его дружки. Все они на Киппаксе стояли рядом с нами. Те люди, с которыми я в то время общался, были, по преимуществу, старше меня и обладали большим опытом фанатских боевых действий. Я вскоре понял, кто есть кто. Отправляясь на выездной матч, я думал: поеду с этими, они крутые. Мы были еще детьми, но достаточно смышлеными и быстро усваивающими уроки улицы. «Мидлсбро» были еще одной командой, фанаты которой ворвались на Киппакс в апреле 1977 года. К нам тогда приехало несколько сотен неплохих ребят, и мы бились целый день. Они тоже наводнили нашу трибуну, но с этим напором мы справились, а затем полиция и вовсе спасла приезжую публику, препроводив ее через поле на свою трибуну. После игры мы допоздна дрались на улицах. Фанатам «Мидлсбро» пришлось буквально прорываться в центр города, чтобы уехать домой на поезде. Мы постоянно нападали на них, но они отбивали все наши наскоки и не отступали. Я тогда впервые подумал: смотри-ка, приехали сюда и не побежали. Это было здорово. Если кто-то бьется до последнего, то ты его уважаешь. Ты также понимаешь, что когда приедешь в их город, тоже огребешь по полной. Но ты должен поехать к ним в город, потому что это дело принципа — прорваться на их трибуну. Легко биться в родных стенах. Отправиться на выезд и выстоять вместе с остальными — вот настоящее дело! Субботнее утро 23 апреля 1977 года. Я вбегаю в дом и быстро поднимаюсь по лестнице в спальню Дональда: «Дональд! Вставай! В конце улицы толпа скаузеров![12 - Жаргонное обозначение жителей Ливерпуля и его окрестностей, родившееся в глубине веков, происхождение которого имеет несколько толкований. Одни считают, что здесь имеется в виду диалект, на котором говорят жители Мерсисайда, другие склоняются к версии, что оно происходит от норвежского «лапскауз». Так называлась каша с сухарями и овощами, популярная в среде моряков. Третья точка зрения указывает на валлийское происхождение этого слова.] Пошли! Все уже в парке. Надо их сделать!» Дональд выскакивает из постели и выглядывает в окно. Толпы фанатов уже клубятся вокруг Ллойд-стрит. «Ливерпуль» играет у нас против «Эвертона» в полуфинале Кубка Англии, и Футбольная ассоциация не нашла ничего умнее, чем выбрать «Мэйн-роуд» в качестве нейтрального поля. А если и есть на свете одна вещь, которую все мы ненавидим, — так это скаузеры! Дональд быстро напяливает шмотки, и мы бежим к выходу. В прихожей нас встречает мама: — Дональд! Сходи к букмекеру и сделай ставку на трех лошадей! — Хорошо, мама. — Возьми с собой ребят. Только не идите по Денмарк-роуд. Отец говорит, что там толпа болельщиков из Ливерпуля, и некоторые из них, наверное, ищут на свою голову неприятности. — Хорошо, ма. Мы отправляемся к букмекеру: я, Дональд, Крис и парень, которого зовут Док. Моя мама приютила его после того, как Дока выкинул на улицу отец. Мы идем через парк, пересекаем Грейт-Вестерн-стрит. Несколько знакомых парней присоединяются к нам. Мы направляемся к Крофтон-стрит, что неподалеку от стадиона. На улице стоит небольшая группа скаузеров. Один их них обращается к Дональду: «Копье есть?» Парень имеет в виду мелочь, но Дональд думает, что над ним издеваются из-за цвета кожи, потому что он — полукровка. Бах! Дональд сбивает парня, я укладываю другого. Крис, которому всего четырнадцать, присоединяется к нам, и скаузеры обращаются в бегство. Мы ловим одного из них, валим на землю, прессуем и бросаем в бак для строительного мусора. Появляется полиция, и мы бежим обратно к Грейт-Вестерн-стрит, прямо навстречу еще одной группе скаузеров. Небольшая драка, и мы прорываемся дальше — Крис и Док в одну сторону, Дональд и я — в другую. Полиция на хвосте. Мы бежим по улицам, перелезаем через стену заброшенного дома. Дональд где-то прячется и затихает. Я же забегаю прямо в дом и замираю, затаив дыхание. Копы кричат один другому: «Один из них внутри! Спускай собаку!» Блин! Я выглядываю и вижу огромную немецкую овчарку, бегущую к дому. Бегу по ступенькам в заднюю спальню. Слышу, как собака гонится за мной. Выглядываю из окна второго этажа во двор. Под окном — гора строительного песка. Или песок, или зубы овчарки в моей заднице. Взбираюсь на подоконник и прыгаю. Скатываюсь и продолжаю бежать. Слава, бля, богу, собаки не слышно. Перемахиваю через забор и бегу в парк. Оглядываюсь и вижу сцену из фильма про войну: десяток полицейских, вытянувшись цепью, гонится за мной. Я продолжаю бежать, пока один из них не сбивает меня с ног. Через мгновение я оказываюсь в полицейском фургоне. Дональд уже там. Крис и Док в это время ищут приключений на Мосс Лэйн. Полиция повсюду. Они вскочили в телефонную будку и притворились, что им нужно срочно позвонить. Крепкий коп рвет дверь будки на себя: — Ребята, вы случаем не дрались сегодня? — Нет! У меня мама в больнице, и я пришел сюда, чтобы позвонить ей. У нас дома нет телефона, — говорит Крис. — Неужели? И какой в больнице телефон? Крис выпаливает номер Манчестер Ройал Инфермари. Коп и не догадывается, что моя мама работает именно там. Он долго и пристально смотрит на них, потом наконец уходит. Они бегут домой, где мама готовится к мирному домашнему субботнему обеду перед телевизором. — А где остальные двое? — Не знаю, — говорит Крис. — Ну ладно, лишь бы они не забыли сделать ставки. Док и Крис вгрызаются в сэндвичи и смотрят фильм. К шести часам мама начинает проявлять беспокойство. Вероятно, в большей степени — из-за денег. — Вы точно не знаете, где они? — Ммм, — мычит Крис. — Я не думаю, что они скоро вернутся, мама. Их арестовали. Мы вляпались по полной. Нас продержали в камере до одиннадцати вечера, потом отпустили домой к родителям. В конце концов того парня, опущенного нами в бак со строительным мусором, нашли несколько часов спустя. Он был без сознания. Дональда, которого неоднократно задерживали ранее, отправили в исправительный центр на шесть месяцев. Я получил штраф в 10 фунтов. Моя карьера настоящего футбольного хулигана началась. КРУТЫЕ КОТЫ Название «Крутые Коты» (Cool Cats) пришло от Крутой Кошки Салли (Cool Cat Sally) — женщины в костюме кошки из фильма, популярного в семидесятых. Одной из кличек Дональда была Салли, потому что он, будучи чрезвычайно чистоплотным, всегда наводил порядок в доме. А затем кто-то взял да и прилепил эту кличку ко всей нашей компании. Мы были одной из первых банд, заимевшей свое собственное имя. Вскоре это название появилось в виде надписей на стенах в нашем районе, а потом уже и повсюду. Мой дядя Лен, который жил в Ливерпуле в то время, вспоминает, что видел детей, играющих на улице, и один из них говорил остальным: «Мы будем „Крутыми Котами“, а вы — другой бандой!» Через пару лет в стране вряд ли мог найтись хотя бы один футбольный фанат, который не слышал о Крутых Котах! Лидером являлся наш Дональд. Настоящий маньяк, азартный, бившийся до последнего и никогда не отступавший. В принципе, как футбольный хулиган, он был гораздо более известен, чем я, просто после дела «Главарей» все внимание общественности сосредоточилось на моей персоне. Хотя, когда мы были еще детьми и «Крутые Коты» еще только начинали формироваться, он один имел за плечами опыт драк на матчах и уже успел побывать в колонии. Вот как он вспоминает о тех днях: Для начала, «Крутые Коты» — это типично черная вещь. Многие черные и полукровки из нашего района постепенно объединились в одну группировку. Сити не располагал репутацией «хулиганского» клуба, но все же у него было несколько мобов,[13 - Mob, mobster — жаргонные термины, адресованные крупному криминальному формированию и человеку, вовлеченному в оргпреступность. Синонимы слов gang (банда), gangster.] таких как «Пивные Монстры» или «Бино Бойз» из Гортона. Сити обладал также большой группой поддержки из «Национального фронта».[14 - Полное название этой политической партии крайне правого толка «Британский национальный фронт». Особенно активно БНФ проявлял себя в 1970-е и 1980-е годы. В Англии идеологию БНФ рассматривают как разновидность нацизма и расизма, хотя сам он считает себя демократическим политическим движением, направленным против экономического и культурного империализма.] Хотя между нами и была некоторая доля уважения, они нас не любили и определенные трения, конечно, существовали. В конце концов внутренние противоречия выплеснулись наружу. Наша первая организованная акция была проведена против наших же фанатов. Во время домашней игры Крис пошел в туалет, где его отметелили пять или шесть подонков из НФ. Наше терпение лопнуло, поэтому после матча мы их подкараулили и наваляли по полной. В то время у многих черных парней были металлические расчески. Мы их затачивали об асфальт и использовали как оружие. Затем штурму подвергся «Шервуд Инн», паб около стадиона, в котором они собирались. На нашей стороне был фактор страха: вы только представьте себе толпу в пятьдесят черных и полукровок. Это психологическая атака. Когда ты не черный, но и не белый, ты берешь от тех и от других. И становишься круче. Мы стали использовать ремни с толстыми пряжками в качестве оружия и основали небольшую «фирму» «Белт Рипперс» (дословно «Крошащие ремнями»). Мы нарисовали картинки с палачами-вешателями и расклеили на стенах: «Повесь Юнайтед» и «Повесь НФ». Банда у нас была небольшая, но крепкая. Если бы меня попросили указать год ее основания, я бы назвал 1974-й. Просуществовали «Крутые Коты» до 1983 года. Наша первая гостевая игра была на «Олд Траффорде». Мы дрались весь день. Вскоре группа выросла с пятидесяти до ста человек. НФ ездил повсюду на автобусе, поэтому мы решили завести собственный. Предстояла гостевая встреча с «Лидсом» — первый матч в сезоне. В нашем мобе было несколько белых парней, и я помню, как фанаты «Лидса», известные своим расизмом, не могли понять, как это так: черные и белые — вместе? Это сбивало их с толку. В числе белых были Фрэнк Макгори, огромный парень из Лонгсайта, Уофф, Джимми Гиттингс, маленький, но бешеный, Мэд Рой. Не знаю почему, но парни решили сделать меня своим вожаком. Киппакс стал нашей крепостью. Там собирались «Бешеная Армия», потом «Пивные Монстры», психованный Джимми Гиттингс и еще один Джимми из Хьюма, у которого всегда был с собой нож. Он уже мертв: влип в историю с наркотиками. Его переднюю дверь вынесли ударом ноги, а самого Джимми зарезали. Жаль, хороший был парень. Гиттингс же являлся одним из самых заводных ребят, каких я встречал в своей жизни. Несмотря на свой рост, он вступал в схватку с любым. Фрэнк Макгори был настоящим здоровяком. Просто красавчиком. Входил в нашу банду и боксер из Лонгсайта по имени Марк Хиггинс. Тот никогда не бросал меня. Пол Редди из Сэлфорда, этот — тоже красавец. Недавно он получил шесть месяцев за драку с болелами «Бирмингем Сити» во время боксерского боя Стива Фостера в выставочном центре Бирмингема. Большое было месилово — даже по телику показывали. Мы изготовили наклейки, плакаты, листовки, членские билеты. Я начал зарабатывать большие деньги, но этого никто не знал. У каждого должны были быть с собой карточки с надписью: «Вас только что обоссали „Крутые Коты“». Имелось в виду: избили, оскорбили, унизили. Ну а когда становилось совсем скучно, мы гоняли по городу наших же болел, скарферов,[15 - От англ. scarf — шарф. Хулиганы унизительно называют скарферами («шарфистами») законопослушную часть болельщиков, выставляющих напоказ свою любовь к команде в условиях абсолютной безопасности.] просто смеха ради. Я представал перед судом в Оксфорде, Уолсоле, дважды в Бирмингеме, Марлибоне, Линкольне, Тоттенхэме, Болтоне, Карлайле и т. д. Однажды я подсчитал, что побывал в тридцати двух судах по всей Англии. Иногда мы снимали целый автобус, чтобы доехать до суда всей семьей и с друзьями. Мы использовали обратный сленг, кричали на нем друг другу из камер и выводили копов из себя. Главные организаторы собирались в подвале нашего дома. Иногда туда набивалось до пятнадцати или двадцати человек. Я начал писать письма в руководство разных стадионов, прикидываясь коллекционером с просьбой прислать мне старые программки матчей. В них можно было обнаружить схемы стадионов, которые мы использовали для разработки нашей тактики и планов внедрения на вражеские трибуны. Мы сделали так с «Арсеналом», «Лидсом», «Ливерпулем», а с «Бирмингем Сити» — даже дважды. Там-то я и схлопотал шесть месяцев. В конце концов мы стали использовать «наводчиков». Они приезжали в город за два-три дня до игры и разведывали вражеские пабы, места сбора и возможных засад. Все сбрасывались им на билеты на автобус. А потом, когда мы приезжали, скажем, в Лондон, то парковали автобус в центре города, а остаток пути проделывали на метро, потому что так было больше шансов нарваться на неприятности. Мэйн-роуд — одно из самых опасных мест из-за большого количества маленьких темных улиц. Там не было принято носить шарфы или орать речовки, хотя у нас было несколько собственных, типа: Дай ему по голове, Дай ему по голове, Дай ему по голове Ты бейсбольной битой! Самые громкие наши выезды состоялись против «Лидса». Правда, визит к «Эвертону» тоже был потрясающим. Именно там мы сделали себе имя. Поначалу наняли примерно шесть автобусов. Единственной «фирмой» в тот день были мы, представлявшие весь Манчестер. Мне было около шестнадцати. Их было несколько сотен. Они напали на нас из-за угла неподалеку от стадиона. Мы не могли справиться с такой толпой. Но как-то перегруппировались, и тогда я сказал: «Если хоть кто-нибудь побежит, то все. Я сам с ним расправлюсь». Мы победили, но потом в автобусе долго подсчитывали потери. Любому, кто побежал, в автобусе места больше не было. Наш моб никогда не превышал сотни парней, но эти были те самые сто, которые никогда бы не побежали. Конечно, мы не были самым многочисленным мобом, зато мы были самым дисциплинированным. Впрочем, в ряде случаев, когда к нам присоединялись другие, мы могли выставить даже триста бойцов. Скотти был одним из топ-бойцов Сити и лидером многочисленной по составу группировки «Гортон Блюз». Поначалу заправляли всем они, а потом уже мы. Внезапно стали появляться все эти ниггеры со своими афроприческами, и парням это не очень-то нравилось. В итоге они прыгнули на некоторых из наших, мы прыгнули на некоторых из них, но в целом все были за Сити. Расизм никогда не волновал меня, поэтому я ни на кого зла не держу. Однако, будучи полукровкой, мне приходилось принимать меры предосторожности. В то время не очень-то много черных парней ходило на стадион. Поскольку стадион Сити располагался в районе Мосс-Сайд, то большой процент черных был именно оттуда. Поэтому на выезде тебе не надо было надевать шарф, твоя кожа была твоим шарфом. Вражеские фанаты знали, что если ты — черный, то ты — из Мосс-Сайда и болеешь за Сити. Если ты ехал куда-нибудь типа Ливерпуля, где черные не ходили на стадион, тебя было видно за версту. Не то чтобы это нас сильно пугало. Проблема заставляла нас держаться вместе, и потому мы отправлялись на выезд всем скопом. И если с тобой целая толпа, тогда ты силен. Мы часто и помногу общались, и даже организовали свою собственную футбольную команду. Все молодые черные тусовались у центрального рынка, рядом с Арндэйлом.[16 - Манчестерский Арндэйл-центр — крупнейший из 22 построенных в Великобритании американизированных универмагов и крупнейший торговый центр в Европе. Тот самый, куда была заложена бомба, взорвавшаяся во время проведения чемпионата Европы 1996 года.] Когда в районе Пиккадилли открылся бар «Вимпи», то он был единственным бургер-баром в округе, ну и мы, естественно, стали там собираться. Управлял им один скаузер. Нормальный парень, но мы сводили его с ума. Не думаю, что он до конца понимал, что мы из себя представляли, но он точно знал, что мы — ненормальные, потому что с нами он имел кучу проблем. И вот как-то раз он рискнул задать нам вопрос: «А почему бы вам, ребята, не заняться чем-нибудь полезным, вместо того чтобы торчать здесь целыми днями?» В результате он и согласился спонсировать нашу футбольную команду: ФК «Вимпи». Позднее мы стали называться «Манчестер Интернешнл». На наших футболках на спине располагалась фамилия, а на груди красовалась эмблема с кошкой в честь «Крутых Котов». Мы оказались вполне на высоте. Вроде бы даже дважды победили в Чорлтон Лиге и дважды взяли Кубок. Я играл в нападении и много забивал. Находился в прекрасной форме, не курил и почти не пил, забил сорок семь голов за сезон. Однако вряд ли стал бы профессионалом. Просто мне постоянно везло. Я часто оказывался в нужное время в нужном месте и забивал по два-три мяча в неделю. Дональд тоже был хорош. Он пробовался в разные команды, но из этого ничего не выходило из-за его отношения к игре. Дела же разворачивались весьма забавно. В конце концов Дональду предложили место охранника в «Вимпи». Он работал там вечером в четверг, пятницу и субботу, вправляя мозги разным идиотам. Чем больше сопляков узнавало, кто он такой, тем меньше ему приходилось сталкивать их лбами. Одного его имени было достаточно. Когда мы стали достаточно взрослыми, чтобы регулярно употреблять алкоголь, новым местом наших постоянных тусовок стал «Парксайд», большой паб на Ллойд-стрит, в нескольких сотнях метров от стадиона. В дни матчей на входе висел ящик для пожертвований, якобы на исследования рака, и нужно было опустить туда деньги, чтобы войти. Мы тоже играли за паб в пул и в футбол по воскресеньям. Он стал местом наших встреч не только в дни матчей. Если кто-нибудь приходил в паб в субботу, не будучи фанатом Сити, нам это сразу становилось известно. Мы с ними разбирались или прямо на месте, или на улице. Хозяин ничего не мог с этим поделать. Он сиял от счастья, глядя на битковую заполненность своего заведения. Это было славное местечко с приятной атмосферой, и так как это был скорее Фаллоуфилд, нежели Мосс-Сайд, парни из этого района стали вливаться в нашу компанию. «Крутые Коты» были чем-то мистическим: сплоченная группа представителей разных рас из неблагонадежного района. Мы часто объединялись с другой «фирмой», состоящей примерно из двадцати черных, ведомых Майки Уильямсом и обитающих в районе паба «Робин Гуд». Многие из них жили недалеко от нас. На самом стадионе насилия было тоже хоть отбавляй. Практически на каждой домашней игре мы выкидывали какой-нибудь номер: устраивали засады на полицейские эскорты и автобусы, дожидаясь, пока они будут проезжать мимо, забрасывали копов камнями и вдребезги разбивали окна их машин. Бывало, до ста наших людей встречались в парке Уитворт, чтобы разработать план атаки. Люди последуют за тобой, когда ты идешь куда-то с какой-то целью, когда ты бьешься за какую-то идею. Иногда это были заурядные потасовки, иногда — крупномасштабные побоища. Полиция, которую мы называли «диббл» по имени офицера Диббла из мультика «Кот-босс»[17 - «Тор Cat» (или «Boss Cat» в Англии) — американский мультипликационный сериал 1960-х годов, в котором главный герой — кот по имени Диббл, офицер полиции, никак не может справиться с бандой мелких хулиганов.] или «пять-ноль» по одному из их позывных по рации, в течение двух лет не могла никого поймать. Мы заранее знали, когда возникнет реальная опасность, всегда вовремя смывались — а ведь нас было много. Когда в драке участвуют сотни, нужно вести себя просто чуточку похитрее, и ты никогда не попадешься. Лично я дрался каждую неделю, иногда по три-четыре раза за день. Дональд также стал арендовать автобусы на выездные игры. Мы обычно набивались в два автобуса — около ста двадцати человек. Это неплохой размерчик для «фирмы». Если ты берешь с собой больше народу, значит, могут попасться «пассажиры», которые побегут, случись что. Дональд заказывал автобус, скажем, за 100 фунтов, собирал по 2 фунта с головы и таким образом обзаводился как бы собственным транспортом. Уровень безработицы был в то время высок, у людей совсем не было денег, и автобус был выходом из положения. Найти работу в нашем районе было практически невозможно. Я никогда не задумывался о том, кем бы хотел стать. Как тогда, так и сейчас, я живу сегодняшним днем. Мы затаривались банками с пивом (в то время они стоили совсем недорого), а позже мы припрятывали несколько бейсбольных бит под сиденьями. Мы высаживались в городах как маленькая армия, штурмуя торговые центры, сметая все на своем пути. Весьма типичной стала поездка в гости к «Сток Сити». Это недалеко от Манчестера, и там нас совсем не любят. Они слышали о «Крутых Котах» и поджидали нас внушительной толпой. Когда в Стоке[18 - Точное название этого города — Сток-он-Трент. Футбольный клуб «Сток Сити», основанный в 1863 году, в настоящее время является старейшим из выступающих в Премьер-лиге.] выходишь с вокзала, нужно пройти под мостом. Миновав его, мы увидели армию численностью примерно в четыреста бойцов. Они бросились на нас. Мы устояли. «Сток» отошел назад. И тут мы бросились в атаку, обратив противника в бегство. Преследуя его, мы вопили: «Круты-ы-ы-е Коты, Круты-ы-ы-е Коты!» В туннеле под мостом из-за возникшего эхо казалось, что нас было несколько сотен. Мы настигали их и укладывали на всем пути к стадиону. Теперь главное — избежать встречи с полицией после матча. Мы разрабатывали различные хитроумные планы, а потом решились на прямую атаку. Выскочили наружу со стадиона и набросились на копов. Они не знали, что делать. Около четырехсот фанатов Сити прорвались и обрушились на центр города, как ураган, с корнем выворачивая киоски, громя кафе, разбивая витрины, переворачивая автомобили. Вскоре мы уже находились в поезде и, хохоча, рассказывали друг другу о своих подвигах, конечно же, слегка их приукрашивая. Они нас надолго запомнят! Буйство в чужом городе было данью моде. Все началось с «Красной Армии».[19 - Прозвище, закрепившееся сегодня за всеми болельщиками «Манчестер Юнайтед». Однако в 1970-х годах такое название носила лишь выездная группа поддержки клуба. В 1974 году, когда МЮ вылетел из Высшей лиги, «Красная Армия» стала стремительно превращаться в хулиганскую «фирму». Тони О'Нил, один из ее членов, изложил историю этой группировки в двух своих книгах: «Генерал Красной Армии» (2004) и «Люди в черном» (2006).] Несколько лет спустя, в январе 1980 года, мы играли против хилого «Галифакс Тауна» в третьем раунде Кубка Англии. Нас было примерно семь тысяч человек, и если беспорядкам суждено когда-либо произойти в этом городе, то это был как раз тот самый случай. Все приехали туда пораньше, чтобы хорошо поднабраться перед матчем. У них своих бойцов не было, что нас несколько разочаровало. Единственная проблема — полиция. Обеспокоенная тем, что нас так много, она готовилась встретить гостей во всеоружии. Их стадион — «Шэй» — самый дерьмовый из всех, на которых мне довелось побывать. Мы пробирались на него, перелезая через стену. Ну и, конечно же, Сити проиграл 1:0. Взбешенные фанаты бросали монеты в тренеров Тони Бука[20 - Энтони Кит Бук (род. 1934 г.) — английский футболист и тренер. В качестве игрока большую часть карьеры провел в любительских лигах. В 31-летнем возрасте неожиданно появился в составе «Манчестер Сити», в котором достиг положения капитана. Ведомый Буком, клуб завоевал четыре кубка, а капитан команды стал самым титулованным игроком в истории «Манчестер Сити». В 1974–1979 гг. Бук возглавлял свой клуб в качестве главного тренера, а затем вплоть до 1996 года занимал в нем различные должности.] и Малколма Аллисона. Все мы ушли со стадиона до конца матча, и сотни болел разнесли центр города в клочья. Это было настоящее спонтанное безумие. Все, что попадалось нам на пути, разрушалось. Мы не встречали никакого сопротивления, и потому насладились погромом вволюшку. Однако были и другие клубы — с другим отношением к игре. Один из них — «Бирмингем Сити». Вспоминает Дональд: Лучшим выездом в моей жизни стал вечерний матч в Бирмингеме. Мы арендовали тогда шесть автобусов. Один из их парней позвонил в паб «Брунсвик» и сказал: «Передайте Дональду и „Крутым Котам“, что они — старперы и их время прошло. Но если им хочется встретиться с нами, то пусть приходят на пустырь за кладбищем». Они знали кое-кого из наших по играм сборной Англии. Мы понимали, что это засада. Поэтому, подойдя поближе, послали на разведку отряд «наводчиков», но противники подрезали одного из них. Что ж, нах такие «встречи», пойдем на стадион и там оторвемся как следует. В итоге мы прошли прямо на их трибуну и устроились там на сидячих местах. Двадцать пять топ-бойцов! Потом несколько парней из сектора Сити стали скандировать: «Дональд, Дональд, помаши нам!» Я встал и помахал им. Фанаты «Бирмингема» поняли, что мы из Сити, и началось месилово. Но основные их силы все еще находились на кладбище. Как и у нас, у «Бирмингема» было много черных. Мы всегда начинали с них. Если белые видели, что мы месим их черных, они не встревали, потому что многие белые боятся черных. Когда я вместе с Майком стоял неподалеку от стадиона, один черный ублюдок подошел к нам и спросил с явным бирмингемским акцентом: «Вы не видели фанатов Сити?» Я ответил: «Да, это мы!» И вырубил его. Они называли меня «Бодун», потому что я мог нанести удар головой три-четыре раза подряд. Вот я и боднул этого полукровку, а потом достал расческу-заточку и полоснул по его роже. Полиция приковала меня наручниками к решетке, и фанаты «Бирмингема» оторвались на мне. И за все это я получил условный срок. В другой раз мы устроили драку в Булл Ринге[21 - Главный и старейший торговый микрорайон Бирмингема. Возник еще в Средневековье, когда здесь появился первый рынок. Дважды перестраивался в современный торговый комплекс — в 1960-е и в начале 2000-х годов.] — в центре Бирмингема. Теперь уже они напали на нас. Мы проходили через Булл Ринг, когда сотни их бойцов повылезали отовсюду. Я думаю, что даже работники магазинов присоединились к фанатам «Бирмингема». За нами бросились в погоню, но по пути мы громили все, что было возможно. Затем добрались до вокзала и дождались прибытия специального поезда с нашими болельщиками. Что еще оставалось делать? Объединившись с ними, мы промаршировали через весь Бирмингем, взяв по пути некоторый реванш. На стадионе нас разделили. Некоторым достались сидячие места в общем секторе, некоторым — в раздельных стоячих секторах. Мы сидели, окруженные бирмингемской публикой, и распевали речовки. Заваруха началась на сидячих местах, и я оказался прижатым к стенке. Мне нанесли несколько ударов, повалили на землю и стали месить ногами. У них там, в Бирмингеме, в общем-то приличный моб. Проблема заключалась в том, что на этот раз мы не выстояли. Суть футбольного насилия чрезвычайно проста. Если ты вместе со всеми, тебя одного никогда не схватят. Но если начинается паника — а для этого достаточно всего одного-двух ссыкунов, — то бегут все. Это игра на нервах. Если трое набрасываются на шестерых, то эти шестеро начинают киксовать. Каждый раз, когда начиналось бегство, четверых или пятерых из наших забивали до полусмерти. Поэтому мы и решили: все, больше никогда не побежим. Это стало нашим девизом. После того случая мы практически никогда ни от кого не бегали. Тогда-то нашего полку и прибыло, потому что все хотели быть частью этой силы. У нас были парни типа Дэвида Фоулкса из Фаллоуфилда. Хоть он и был небольшого роста, но никогда не отступал. Этот боец мог запросто завалить кого-нибудь. Дэйв Израэл был таким же — задиристый, уверенный в себе малый. Был еще Джимми Гиттингс из Уайтеншоу, один из самых азартных парней, каких я когда-либо встречал. И таких было много. Человеку со стороны не понять, какими мы были. Мы полностью друг другу доверяли и полагались друг на друга. Мы были единым целым, как армейское формирование. Ты уже не беспокоился за свой тыл и не гадал: выстоят наши бойцы или побегут? Если начиналась война, все были заодно. Если кто-то нападал на тебя, то он нападал на всех. Невозможно было наброситься на одного. Теперь требовалось атаковать всех сразу. А поскольку мы представляли собой целую толпу, следовало организовывать свои действия заранее: прочесывать город в день матча в поисках авангарда приезжих фанатов, выяснять время прибытия их поездов и т. д. Все это срабатывало лишь против слабых клубов, но если ты хотел стать лучшим, нужно было зарабатывать себе имя в сражениях с лучшими «фирмами». А в те дни не было никого круче, чем «Манчестер Юнайтед», «Ливерпуль», «Эвертон» и «Лидс». МАНЧЕСТЕР НЕЮНАЙТЕД Я участвовал в битвах в ходе манчестерских дерби на протяжении почти пятнадцати лет. Я знал ребят из Юнайтед с детства: Фез, Бенни, Коко, Гарри, Сэм, Делрой, Тони О, Эдди Б… Это были крутые ребята, топ-бойцы, и у нас с ними происходили славные схватки. Они бились до последнего, а это было главное. Причем без оружия, только кулаками и тем, что подвернется под руку. Мы их уважали. У Юнайтед не было «фирмы» типа нашей. Пресса именовала их хулиганов «Красной Армией», хотя это название было применимо к любому фанату МЮ. В действительности этот клуб поддерживало множество «фирм» из самых различных районов Манчестера и даже других городов, включая так называемых «Кокни Редз»,[22 - «Cockney Reds» — крупное фанатское формирование, поддерживающее «Манчестер Юнайтед» и состоящее преимущественно из жителей Лондона и его окрестностей.] чьи заслуги, по моему мнению, сильно преувеличены. Главные бойцы, которых я встречал в своей жизни, были родом из Манчестера. Мне кажется, они сами негодовали по поводу раздутой репутации «Кокни Редз». Иногда они даже враждовали с ними. Я был на «Олд Траффорде» вместе с Сити и видел, как фанаты Юнайтед дрались между собой. Они рекрутировали многих парней из таких районов, как Коллихерст, Майлс Платтинг, Ньютон Хит, Энкоутс, Сэлфорд. Это поистине крутые районы, где живут преимущественно работяги. Ребята с юга Англии им и в подметки не годятся. Больше всего проблем мне доставлял Гарри. Он был одним из старожилов и реальным бойцом. Мы дрались с ним и его дружками практически на каждом дерби. Несколько раз я его сделал, несколько раз он меня. Сейчас мы можем поболтать, даже сходить выпить, но в те годы я бы с ним за один стол не сел. Даже сейчас многие фанаты Юнайтед мечтают как следует навалять «Главарям». Но у них это никогда не получалось. Они уверяют, что попросту не могут нас найти! Юнайтед стали известны своими хулиганами в начале семидесятых, когда многотысячная «Красная Армия» сопровождала их повсюду, наводняя стадионы и сметая все на своем пути в городах. В общем и целом никто не может сравниться с ними по количеству фанатов. Некоторое время это был самый скандально известный клуб в стране. Они появлялись в газетах каждый уик-энд, в то время как Сити пребывал в положении уютного семейного клуба. Хотя кое-какие трения имелись всегда. В 1970 году перед матчем на «Мэйн-роуд» водители автобусов в Манчестере и Сэлфорде объявили, что они не станут сажать болельщиков из-за боязни драк в салонах. Мы победили 4:0, и сорок три человека были изгнаны со стадиона. Первая серьезная заруба на моей памяти состоялась в 1974 году. Мы играли в марте на «Мэйн-роуд». В ходе драк вокруг стадиона в общем счете было ранено сорок пять человек. Следующая встреча с ними, прошедшая 27 апреля, стала самой известной. Это была последняя игра в сезоне. И если Юнайтед проигрывал, то вылетал. Мне тогда едва-едва перевалило за четырнадцать. Я пошел на стадион с Дональдом и другими парнями, и нас посадили в углу — на маленьком участке в первых рядах расположенного под табло сектора, предназначенного для фанатов Сити, насчитывавших лишь пару тысяч из пятидесяти семи в целом на стадионе. Я помню, как болелы Юнайтед скандировали «Мы вас окружили!» За семь минут до конца Дэннис Лоу[23 - Дэннис Лоу (род. 1940 г.) — выдающийся шотландский футболист, нападающий и голеадор. Лучший игрок Европы 1964 года. Культовая фигура для «Манчестер Юнайтед», в составе которого он появился в 1962 году транзитом через «Манчестер Сити» и итальянский «Торино». В течение 11 лет Лоу играл за «Манчестер Юнайтед» (409 матчей, 237 голов) и установил до сих пор не побитый рекорд результативности — 46 голов за один сезон. В 1973 году, завершая карьеру, Лоу перешел в «Манчестер Сити» и, по злой иронии судьбы, забил гол своему бывшему клубу, который выбил «Манчестер Юнайтед» из Высшей лиги.] забивает за нас пяткой. Фанаты Юнайтед выбегают на поле, пытаясь сделать так, чтобы результат матча аннулировали. Вот как описывал происходящее радиокомментатор: «Перед нами сейчас на поле по меньшей мере четыреста-пятьсот болельщиков. В их руках баннеры и флаги, и они сейчас отнюдь не помогают своему клубу, который они должны поддерживать во что бы то ни стало… А вот и полицейские — их целая стена примерно из ста пятидесяти человек, они продвигаются вперед, некоторые болельщики падают, перед нами лежит один парень, у него большие проблемы, мелькают тяжелые ботинки, начинается избиение ногами, там, внизу, на поле стадиона, который так много значит для футбола, царит полный хаос. У полицейского слетает с головы шлем, он явно в беде. На него навалилось трое или четверо болельщиков. И снова волна полиции накатывает на поле, она пытается произвести нечто вроде зачистки и прекратить эту страшную бойню, потому что это действительно самое дикое зрелище. Я вижу, как полисмен уносит на руках с поля мальчика, а вот еще один такой же, по меньшей мере, трех спасли… Появляется „скорая помощь“… Сейчас на газоне находится примерно пятьдесят полицейских, толпа начинает рассеиваться, игра прекращена, последняя игра, которую „Манчестер Юнайтед“ провел в Первом дивизионе со своими земляками из „Манчестер Сити“. Ну, вот и все вроде. Надеюсь, это последняя сцена разрушения и кошмара, которая не должна более повториться. От всех нас здесь, на „Олд Трафорде“, до свидания!» Матч был остановлен за три минуты до истечения официального времени, но результат 0:1 остался, и Юнайтед вылетел. Нам нужно было пробираться по Уоррик Роуд к остановке автобуса № 53. Я был еще подростком, и в стычках не участвовал, но я помню, что массу наших все-таки отоварили. Фанаты Юнайтед бесились, а мы ликовали. В 1975 году мы сыграли с ними вничью в Кубке Лиги. На «Мэйн-роуд» было более пятидесяти шести тысяч человек. На стадионе и вокруг него шла настоящая война, одному сержанту полиции кирпич угодил в голову, двух других ранило, и тридцать человек были арестованы после того, что в прессе назвали «главной рукопашной сезона». В марте 1977 года Юнайтед проникли на наш сектор под табло, и драки опять разгорались как на стадионе, так и вне его. Но теперь их репутация была настолько запятнана, что министр спорта распорядился о том, чтобы все билеты на выездные матчи продавались заранее, а не в день игры, при этом сидячие места должны были предоставляться исключительно фанатам хозяев поля, а болельщики гостей допускались в «домашние» сектора только с разрешения руководства стадиона. Содержание нижеприводимой газетной статьи о «Красной Армии» на самом деле может быть отнесено к любому известному тогда мобу: «Часть субкультуры хулиганства основана на достижении победы путем захвата сектора болельщиков соперника. Делается это следующим образом. Группами по два-три человека фанаты Юнайтед незаметно проникают на территорию сектора, предназначенного для болельщиков соперника. Они постепенно группируются, пока их численность не достигнет пятидесяти-шестидесяти человек. Тогда они начинают скандировать свои речовки и заводить тысячи фанатов Юнайтед, сосредоточенных на противоположной трибуне. Некоторые фанаты считают, что это уже победа, другие же настаивают на том, что для полной победы необходимо перекричать болельщиков хозяев поля или одержать верх в битве соперничающих банд. В манере одеваться фанаты следуют определенным традициям, что и повлияло на массмедиа при выборе общего названия „Красная Армия“. В качестве детали униформы шарф, который вроде бы предназначен для утепления горла, носится завязанным вокруг запястья, как ручные кандалы. Никто не знает почему, возможно, потому, что им можно размахивать в толпе без опасения потерять его. Брюки, обычно белые или кремовые, должны быть обязательно мешковатыми и не доходить нескольких сантиметров до щиколоток. Полоски из клетчатого материала — на свое усмотрение. На ногах — тяжелые ботинки на толстой подошве. А где же старые добрые шерстяные клетчатые кепки и деревянные трещотки?» Мы окончательно обосрали их репутацию, когда надавали им по мозгам перед дерби на «Олд Траффорде» 30 сентября 1978 года. Все началось с драки, в которой участвовало около восьмидесяти человек, когда мы атаковали паб «Брюерз Армз» на Маркет-стрит в центре города. В окна летели металлические прутья и куски бетона, а в самом пабе были переломаны все столы и стулья. В ходе игры произошел инцидент, исход которого запечатлен на известной фотографии: фаната Сити ведут под руки вдоль поля, а из головы у него торчит дротик от дартс. Это Хамрик Брайан — студент, который жил на нашей улице Эйком-стрит, — хотя я его и не знал. Фанат Юнайтед запустил дротиком в сектор Сити, и тот попал ему прямо в башку. Бросивший дротик потом утверждал в суде, что в него первого кинули и попали в руку, а он инстинктивно швырнул его обратно! Хотя у нас постоянно происходили стычки с болелами Юнайтед, наши главные мобы крайне редко встречались лицом к лицу. Вот один из случаев, который хорошо помнит Дональд: В тот день Юнайтед выставил приличный моб, но перед матчем мы их конкретно отпрессовали. Когда мы вышли со стадиона, их «фирма» нас уже поджидала — все топ-бойцы. Они вышли нам навстречу, и обе стороны ожидали сигнала к началу схватки. У них был один черный, который постоянно приплясывал, демонстрируя приемы кун-фу, и он таки попал мне в голову. Я же занимался кикбоксингом, поэтому мы с ним слегка поупражнялись, но затем вмешалась полиция, и нас разняли. Мы подошли к району Уайт-Сити. Местные фанаты Юнайтед — манкс — явно киксовали. Они, судя по всему, боялись нашего возмездия, потому что мы не уставали повторять, что город принадлежит нам и если кто-то прыгнет в день матча, мы обязательно отомстим потом ночью в центре. Тут появились «Кокни Редз», началась драка, и мы их сделали. В конце концов один из топ-манков подошел ко мне и сказал: «Мне все это надоело», — и боднул меня в лицо. Я ответил тем же, а один из наших «ножевых дел мастеров» по имени Джимми всадил ему пику в жопу. Закончилось все тем, что мы вернулись в центр города — к бару «Вимпи», все время держась вместе. Пара наших сгоняла на машине за «инструментом», вовремя доставив его на место. Хотя мы и так уже нападали на них повсюду. Юнайтед было передано, что стрелка забита в районе Пиккадилли в два часа ночи. Там и состоялась довольно крутая разборка между Хьюмом и Энкоутсом, когда нескольких ребят серьезно порезали. У нас было много шансов атаковать Юнайтед. Если вы болели за них, а сами были из Мостона, Блэкли, Коллихерста, вам предстояло возвращаться домой на 53-м автобусе, который шел через Мосс-Сайд. И мы, ясное дело, забрасывали его камнями. Их не трогали, когда они шли в центр в день матча в светлое время суток. Но вечером было уже темно, и им приходилось ехать через Уитворт-парк. Мы же выставляли мусорные баки на Грейт-Вестерн-стрит, чтобы остановить их. Дело дошло до того, что автобусы стала сопровождать полиция. Поэтому мы изменили тактику и перешли в район Лонгсайт — Уилмслоу Роуд. В следующем феврале выяснение отношений продолжилось уже на «Мэйн-роуд». В спину полицейского вонзился дротик, драки происходили во всех секторах, трое фанатов получили тяжелые травмы из-за обстрела пивными бутылками и банками, а сам матч был остановлен, когда кто-то швырнул на поле дымящуюся канистру. Полиция удалила со стадиона сто двадцать два человека. Мы покинули «Мэйн-роуд» одновременно с гостевым сектором. И тысячи фанатов Юнайтед сразу же бросились на нас. В этой драке мы сцепились друг с другом, как клеем приклеенные. Море людей перекинулось на Киппакс-стрит — нас человек двести, а позади — огромный моб, постоянно атакующий нас. Мы бьемся, отступаем, опять бьемся, опять отступаем. Полиция пускает в дело собак и лошадей, чтобы разъединить нас. Мы отходим вглубь Мосс-Сайда с тысячей фанатов Юнайтед на хвосте. Там был парень с Ямайки, которого мы знали всего пару недель, но который очень хотел стать Крутым Котом. В итоге он подрезал одного из Юнайтед, был арестован и депортирован. Враг явно превосходил нас численно, поэтому постепенно мы началу рассыпаться и прятаться. Дональд же повел за собой тех, кто остался: К тому времени, как мы дошли до Уитворт-парка, нас осталось человек сорок, а за нами следовал моб в триста бойцов. Юнайтед продолжали свои наскоки в парке, но полиция успевала нас разделять, на что мы отвечали громким улюлюканьем. Некоторые ребята уже приготовили в качестве оружия молочные бутылки. Когда мы подошли к магазину на углу, к нам присоединились черные парни, которые до этого мирно играли в карты. Большинство наших были совсем еще мальчишками. Вскоре драка вспыхнула с новой силой. Одним из топ-бойцов Юнайтед был Пол Ди. Сейчас он мой приятель. У него было тяжелое детство, как и у меня. Он родился в Сэлфорде в семье, насчитывавшей семерых братьев: пятеро болели за Сити, двое за Юнайтед. Пол был одного возраста с Дональдом. Вот его история о том, как он стал хулиганом, и его взгляд на противостояние: Говорят, что Райан Гиггз[24 - Райан Джозеф Гиггз (род. 1973 г.) — выдающийся футболист валлийского происхождения и суперзвезда «Манчестер Юнайтед». 10-кратный чемпион Англии. По иронии судьбы — воспитанник детско-юношеской футбольной школы «Манчестер Сити». Тем не менее в 16-летнем возрасте он подписал контракт со злейшим врагом своего клуба — МЮ, в составе которого провел рекордное количество игр и завоевал великое множество титулов (более 550 матчей, более 100 голов). С большим успехом выступает и поныне.] демонстрировал свой талант уже в семь лет. Ну а я совершил в семь свое первое ограбление. В итоге мне пришлось стать профессиональным негодяем, а ему — профессиональным футболистом. Но я заплатил за это. Мотался по исправительным колониям, пока не стукнуло восемнадцать. За три месяца до моего восемнадцатого дня рождения они сообщили, что будут вынуждены меня отпустить, хотя мои шансы исправиться на воле — один к ста. Когда я вышел, все, что я знал и умел, — это насилие. Чтобы выжить в колонии для несовершеннолетних, нужно быть бойцом. И вот как-то раз один из моих дружков позвал меня на выездной матч «Манчестер Юнайтед» против Ньюкасла. Я никогда раньше не был на стадионе. Незадолго до конца игры нас, человек двадцать, оттуда выгнали. Буквально в следующий момент прозвучал финальный свисток, и из-за угла вывалила толпа в тысячи три фанатов Ньюкасла. Остальные болельщики Юнайтед были все еще заперты внутри стадиона. То, что произошло потом: насилие, месилово и необходимость биться до последнего, — привели меня в полнейший восторг. Это было то, что нужно! Не думаю, что в то время я знал, что такое «офсайд». Разобрался лишь года через четыре. Для меня все это было лишь сплошным насилием. Из Ливерпуля пришла мода драться до и после игры, а во время матча набивать карманы. Футбольные хулиганы обнаружили, что на этом можно неплохо зарабатывать. Известен случай, когда Юнайтед играл в Лондоне в финале Кубка Англии, во время которого какая-то банда сделала ювелирный магазин на 25 000 фунтов. Хотя это был, насколько мне известно, последний настолько крупный «заход». Юнайтед всегда поддерживали несметные полчища саппортеров, но когда начиналось мародерство, люди сбегали с матчей, чтобы набить карманы. Через какое-то время появились те, кто не стал этого делать, и тогда появилось название «Основные». Люди со стороны называли болельщиков Юнайтед «Красная Армия», но мы всегда называли основную массу фанатов «Бешеной Армией». Вот так и появились «Бешеная Армия» и «Основные». Я никогда не был на «Мэйн-роуд» в секторе болельщиков Юнайтед. Я всегда приходил в сектор хозяев. Фанатов Юнайтед обычно запихивали в дальний правый угол Киппакса, если смотреть на поле. Однако каждый раз примерно пятьдесят болел Юнайтед, располагавшихся на том же Киппаксе, умудрялись занять места внизу, но уже в секторе Сити. И все знали, что драка начнется именно там. Мы просачивались на нужное место за четверть часа до начала матча. Фанаты Сити, заранее приготовившие кирпичи, швыряли их в толпу. Раненых было очень много. Так как Юнайтед всегда располагал огромной массой болельщиков, их основной моб после матча никак не мог найти противников из Сити. Поэтому нашей «Бешеной Армии» всегда доставалось по полной. Пока мы разыскивали основной моб Сити, они лупили молокососов. Нас же их «Бешеная Армия» совсем не интересовала, потому что она представляла собой скопище полных идиотов: кепки на башке, шарфы на шее и на руках. Столкнуться нос к носу с топ-бойцами Сити было довольно трудно. По этой причине они никогда не котировались в глазах Юнайтед. К нам съезжались хулиганы со всей страны. В то время как Сити могли собрать человек пятьдесят основных хулиганов, мы могли собрать две тысячи человек. Вы можете себе представить, чтобы пятьдесят человек разыскивали две тысячи? Потому мы и оттягивались на выездах, а дома и вовсе были неприкасаемыми. Однажды я пошел на «Мэйн-роуд» с моим братом Марком, который болеет за Сити. У них на стадионе есть букмекерская контора. Пока Марк возился с квитком, я проорал ему: «Поставь за меня десятку на победу Юнайтед со счетом 3:0!» Чуть ли не все болелы Сити разом обернулись и злобно посмотрели на нас. В то время Марк должен был мне целых 300 фунтов, поэтому, чтобы отомстить за подставу в присутствии его дружков, он взял да и сделал ставку на все эти деньги, а квитанцию отдал мне. Когда Юнайтед забил первый гол, я вскочил на ноги и завопил что есть мочи. Сидевшие вокруг меня болелы Сити заорали в ответ: «Сядь на место, Мюнхен!»[25 - В 1958 году в Мюнхене вскоре после взлета по обледеневшей дорожке произошло падение самолета, на борту которого находилась команда «Манчестер Юнайтед» вместе с болельщиками и журналистами. В результате погибли 23 человека.] Возникла небольшая стычка, на помощь подоспели два моих брата, и полиция выпроводила меня с сектора в целях моей же собственной безопасности. Я отправился к сектору болельщиков Юнайтед, сказал стюардам, что мне нужно увидеть офицера полиции, и меня впустили. Затем Юнайтед забил второй гол, а потом и третий. Когда же до окончания матча оставалось десять минут, Гиггз ворвался в штрафную. Я начал умолять его не забивать, и он не забил! В итоге получилось соотношение шестнадцать к одному. Когда я пришел домой, Марк позвонил мне и сказал буквально следующее: «Ты вонючий, мюнхенский, красный ублюдок!» Но так хорошо было не всегда. На матче в 1989-м, когда мы проиграли со счетом 1:5, сотня фанатов Юнайтед проникла в сектор Сити. Началась драка, игру пришлось остановить, а после ее возобновления игроки Юнайтед так и не смогли собраться. Команда попросту развалилась. Я ушел после первого тайма, потому что не мог этого вынести. Я всегда считал, что Сити — нулевая команда, а после случившегося я ее просто возненавидел. Мои братья поистине сумасшедшие. Они скандально известны среди фанатов Сити. Особенно Брэдли. Ему ничего не стоит выйти со стадиона голышом. В него стреляли, его резали ножом и били топором, но ему все пофиг! Однажды прямо на «Олд Траффорде» он подрался с Гарри — одним из топ-бойцов Юнайтед. Так как он мой брат, его выкинули со стадиона, не причинив особого вреда. Он до сих пор разгуливает по городу в футболке Сити. Если в парня стреляли, то он уже больше никогда не будет прятаться. К тому же у него крепкий характер. Я впервые услышал о Майке и его братьях в начале восьмидесятых, в то время, когда футбольное насилие стало организованным. Не помню никаких особых драк с ним, потому что для меня драка — это просто драка. Я не собираю вырезки из газет и не веду записи. Единственный раз, когда у нас с Сити возникли проблемы, это когда они пришли на «Олд Траффорд». Тогда-то мы и узнали, что представляет собой их главный моб. Они почему-то приходили лишь через пять минут после начала матча. Юнайтед всегда ненавидели Сити. Во время ливерпульских дерби скаузеры могли стоять рядом друг с другом. Но в ходе манчестерских дерби это абсолютно невозможно. Я был в Мидлсбро, когда Юнайтед выиграли чемпионат. Так вот, стою я на трибуне, а рядом какой-то чувак с наушником в одном ухе слушает радио. Когда матч закончился, все пели песни и радовались, а команда совершила круг почета по стадиону. Пять минут спустя этот чувак начал веселиться. Я говорю ему: «До тебя только сейчас, бля, дошло?» А в ответ: «Сити только что вылетели!!!» Он гораздо больше радовался вылету Сити, чем чемпионству Юнайтед. Этот эпизод хорошо иллюстрирует взаимоотношения между Сити и Юнайтед. Хотя я думаю, что больше ненависти исходит от Сити. Все, что от некоторых из них можно услышать, так это «Мюнхен!». Фанату Сити просто нечего противопоставить Юнайтед, ибо что они там завоевали по сравнению с Юнайтед? Даже когда они что-то там выигрывали, Юнайтед все равно оставался лучшим клубом! Да херня все это! Россказни болелы Юнайтед. Гораздо большие неприятности имели место, когда мы играли с ними в сентябре 1985 года после возвращения из Второго дивизиона. Около двух тысяч болельщиков Юнайтед пришли на Киппакс, потому что многие обладатели сезонных абонементов из числа Сити продали свои билеты на этот матч по завышенной цене. Юнайтед забили ранний гол с пенальти, и как только они вскочили с мест, на них тут же набросились наши. Немедленно появилась полиция, и две тысячи саппортеров Юнайтед под эскортом вывели с сектора и препроводили на свободную трибуну. Это была первая игра на северо-западе Англии, когда использование полицией видеокамер помогло правосудию. Они записали драку, и фанат Сити из Сэлфорда был задержан во время следующего матча. Он получил сто часов общественных работ за нарушение общественного порядка. Это было знаком того, что полиция изменила свою тактику, но никто не обратил на случившееся никакого внимания. Возможно, нам стоило бы задуматься, особенно в свете того, что произошло потом. Самая страшная драка против Юнайтед, в которой я участвовал, состоялась в пабе «Уэлли» на Уэлли Рэйндж. Мы играли с ними на «Олд Траффорде», и мой приятель по имени Винни, который потом покончил с собой, был фанатом Юнайтед. Кто-то сказал ему в шутку: «Скажи своим, что мы ждем их в пабе „Уэлли“ в два часа». Ну и он, конечно, сообщил об этом. Мы прошли через Хьюм толпой человек в двести. Завалились в «Уэлли», но только пропустили по пинте, как в окна полетели камни. Их пришло человек шестьсот. Мы были окружены, а «Уэлли» подвергся разгрому. В каждое из окон полетели кирпичи и бутылки. Некоторые гаденыши прорвались внутрь с металлическими трубами от строительных лесов. Один из наших, Бешеный Джеймс, который был действительно бешеным, выбежал наружу и набросился на них в одиночку. Так его просто порвали в клочья. Я выскочил на крыльцо, и Фез (знаю его давно, мы теперь с ним друзья) с ремнем в руках понесся на меня. Мы стали биться, хотя хорошо знали друг друга — играли по воскресеньям за одну футбольную команду. Но когда приходил день дерби, все отходило на второй план. Тогда мы дрались. Так было нужно. Нашим удалось вырваться наружу — в парк. Все находились в ужасном состоянии. Тут появилась полиция, организовавшая эскорт на стадион, но по пути нас постоянно атаковали фанаты Юнайтед. К тому времени, как мы добрались до стадиона, половина нашего моба уже получила свое и отвалила… Очень часто мы устраивали засады на фанов Юнайтед, когда они возвращались с выездных игр или, наоборот, приезжали. Случались даже убийства. Мы собирались группой человек в тридцать — сорок и поджидали прибытия поезда, а потом набрасывались на них, когда они выходили с вокзала, собирались на автобусной стоянке или заходили в паб. Это продолжалось двадцать лет и происходит сейчас. В другой раз уже мы возвращались после долгой поездки и натыкались на засаду Юнайтед. Иногда драка заканчивалась глубоко за полночь, когда были закрыты уже все ночные клубы. Хотя сейчас я могу запросто пропустить по стаканчику со многими из них, но если в те времена я заходил в неправильное время в неправильный паб, кто-нибудь восклицал: «Да это же гребаный Фрэнсис. Главарь!», и на меня набрасывались с кулаками. Иногда я появлялся на матчах Юнайтед вместе с их парнями. Но очень редко, потому что всегда находились люди, которые хотели сделать меня. Я был с некоторыми из их «фирмы», а остальные злились. Если на тебя набрасывается толпа, то все, каюк. Я раза три-четыре приходил с ними, и особой радости мне это не доставило. Я ведь не мог петь «Глори, глори, Мэн Юнайтед!».[26 - «Glory, Glory Man United!» («Слава, слава Мэн Юнайтед!») — гимн болельщиков МЮ.] Тем не менее я все-таки был рядом с ними, когда «Эвертон» проводил на «Олд Траффорде» переигровку в Кубке Англии. Я помогал им победить скаузеров, но ведь скаузеров ненавидят все, не правда ли? СКАУЗЕРЫ Вражда между манчестерскими и ливерпульскими фанатами в 1970–80-х годах была самой непримиримой в английском футболе. С ней может сравниться разве что противостояние «Селтика» и «Рейнджерс» в Глазго. Поскольку между городами всего пятьдесят километров, «Ливерпуль» и «Эвертон» всегда привозили свои «фирмы» в Манчестер, а мы и Юнайтед всегда привозили свои в Ливерпуль. «Мясорубка» была гарантирована. Скаузеры всегда имели при себе ножи: это они начали тыкать и резать ими во время футбольных матчей. Кровавые инциденты случались, но были редки. Скаузеры доказали, что выдвижной нож для резки ковровых покрытий можно использовать как боевое оружие. Еще одним их любимым приемом было двойное лезвие: они вставляли спичку между лезвиями и обматывали их скотчем, чтобы после порезов было сложнее накладывать швы. Когда их и нас было примерно поровну, они обычно бежали с поля битвы, но если они отлавливали одного-двух наших, то резали их на куски, а потом радостно смеялись. Из личного опыта скажу, что наиболее упертые бойцы были у «Эвертона» в то время как «Ливерпуль» располагал гораздо большим числом болельщиков, как и Юнайтед. «Ливерпуль» поддерживало множество фанатов из других городов, а «Эвертон» был, как и мы, — чисто городской командой. В те годы, когда я ездил с Сити, гораздо больше насилия было во время матчей с «Эвертоном». У мобов обоих клубов была одинаковая тактика: они приезжали в Манчестер рано утром и направлялись в Арндэйл, чтобы пограбить и устроить беспорядки. «Ливерпуль», конечно, был самой успешной командой в Европе, и в чисто футбольном плане наши с ними встречи носили односторонний характер. В период между 1975 и 1983 годами мы сыграли с ними шестнадцать матчей в чемпионате. Победили в двух, один раз свели встречу к ничьей и проиграли тринадцать, пропустив в общей сложности сорок голов. Вражда не угасала никогда, но она еще более усилилась в конце семидесятых, из-за того, что «Ливерпуль» достиг такого высокого положения. В обоих наших городах уровень безработицы был достаточно высок, и многие скучающие от безделья молодые люди с нетерпением ожидали выходных — единственного развлечения в своей жизни. Впервые я приехал в Ливерпуль вместе с «Крутыми Котами» и сразу же заметил, что для черного — это не самый лучший город. Тебя было видно за версту, а расизм там процветал всегда. К примеру, во время первого мерсисайдского дерби в Джона Барнса[27 - Джон Чарлз Брайан Барнс (род. 1963 г.) — английский футболист-полузащитник ямайского происхождения. Играл за «Уотфорд» (1981–1987), «Ливерпуль» (1987–1997), «Ньюкасл Юнайтед» (1997–1999) и «Чарльтон Атлетик» (1999). В 1983–1995 гг. 79 раз выходил на поле в составе сборной Англии, забил 12 мячей. В 1999–2000 гг. тренировал «Селтик».] бросали бананы. Да и на трибунах черных почти не было. Обычная скаузерская уловка по выявлению приезжих: спросить, который час, и по акценту определить, откуда человек. Хотя для того, чтобы отличить нас от местных, к этому прибегать нужды не было. Мы настолько часто месили друг друга, что всех драк я и не припомню. Каждый раз, когда мы играли с ними, дело заканчивалось одним и тем же — долгой-предолгой битвой. В 1978 году автобусная компания «Фингланд», обслуживавшая болельщиков Сити, отказалась от поездок в Ливерпуль из-за постоянно причиняемого ей ущерба. В 1980 году фанат Сити получил несколько ножевых ранений, нанесенных ему по ошибке своими же на «Энфилде».[28 - Название стадиона клуба «Ливерпуль», которое он носит с 1884 года. Примечательно, что в 1884–1992 гг. «Энфилд» принадлежал «Эвертону». Предполагается, что в скором времени этот стадион будет снесен, и «Ливерпуль» переедет на новую арену «Стэнли Парк» (более 70 000 мест), которая откроется в 2011 году.] В октябре того же года «буйствующие футбольные банды», как называли их тогда газеты, дрались по всему Манчестеру во время визита «Ливерпуля». Ситуация еще более осложнилась, когда орды фанатов «Челси» высадились в городе по пути на игру с «Болтоном». Скаузеры же, как обычно, разгромили и разворовали магазины вокруг стадиона и даже избили продавца газет и двух его братьев. Но все это было всего лишь легкой разминкой перед сезоном 1980/81 года, вероятно, самого жестокого из всех, которые я помню. Мы не только по два раза встречались с «Эвертоном» и «Ливерпулем» в чемпионате, но также дважды сыграли с «Ливерпулем» в полуфинале Кубка Лиги и дважды с «Эвертоном» в четвертьфинале Кубка Англии. Это была настоящая война. Каждая новая битва становилась все более ожесточенной. Дошло до того, что все остальные автобусные компании Манчестера присоединились к «Фингланду», отказавшись от поездок в Ливерпуль в дни матчей. Первым был домашний матч с «Ливерпулем» 4 октября. Они привезли с собой четыреста человек и высадились на Оксфорд-роуд. «Не было ни одного болельщика в шарфе, — заявлял представитель полиции. — Они приехали, чтобы устроить погром». Это были самые отъявленные негодяи, одетые по моде, которую позднее назовут «кешл». Большинство предметов их гардероба составляли вещи, наверняка украденные во время выездов. Как водится, они направились к Маркет-стрит, терроризируя владельцев магазинов и выискивая, что можно было бы стащить. Так они подошли к стадиону, попутно разнеся кондитерскую на Клермонт-роуд. Но мы их уже поджидали. Началась драка, прерванная лишь прибытием конной полиции, которая предприняла настоящую кавалерийскую атаку. Никакого праздничного миролюбия не наблюдалось и тогда, когда мы играли с «Эвертоном» на следующий день после Рождества на «Гудисоне».[29 - «Гудисон Парк» — название стадиона ливерпульского клуба «Эвертон», которое он носит с 1892 года.] Юнайтед в тот же день принимал «Ливерпуль», и там было еще больше драк. Потом пришло время полуфинала Кубка Лиги против «Ливерпуля». Первая игра проводилась дома 14 января. Перед матчем скаузеры подрезали подростка в Арндэйле. Весть мигом облетела город, и мы отправились мстить. Многие ливерпульские фанаты оставили свои машины неподалеку от паба «Клермонт», и после игры мы отправились туда в поисках своих врагов. Первым был запримечен небольшой моб, который, вероятно, ожидал своего автобуса. Нас было человек пятьдесят, и мы набросились на них. Они побежали по Клермонт-роуд и ворвались в тот же самый магазин, который разнесли в октябре прошлого года. Что произошло дальше, описывает хозяйка этого магазина: Более двадцати болельщиков «Ливерпуля» ворвались в магазин. Они разрушили его годом раньше, и я подумала, что нас ожидает такой же исход. Но на этот раз они убегали от фанатов Сити. Мне дали понять, что если им не позволят спрятаться, то магазину придет конец. Все они были здоровенными мужиками, а не сопляками, но я все равно схватила одного из них за шею. Он тогда здорово испугался и пробормотал, что просто искал убежища. Вскоре на улице перед магазином собралась толпа фанатов Сити. Началась драка — и на улице, и у входа в магазин. Болельщики «Ливерпуля» стали хватать с полок бутылки и швырять ими в тех, кто находился на улице. Они сказали, что у некоторых болел Сити были с собой ножи. Мы набрали номер 999, но полиция не приехала, сославшись на то, что у нее и без нас хватает работы. Прибежал лишь один молоденький полицейский, который регулировал движение неподалеку, и попытался что-то предпринять, но тщетно. Фанатов было слишком много. Моей матери все это надоело, и она попыталась сама выгнать их, но все, что ей удалось, — так это разбить свои часы и браслет. Нам еще повезло, что никто из семьи сильно не пострадал. Драка прекратилась так же мгновенно, как и началась, и минут через десять все разбежались. Скаузеры пытались защищаться, но были смяты и раздавлены. Большинство из них пребывало в смятении. А вы бы не испугались, очутившись в центре Мосс-Сайда и увидев стадо зверей, которое набрасывается на вас? Магазин был опять разгромлен, четырех или пятерых скаузеров поймали и отметелили, остальные разбежались. Банда у них оказалась довольно небольшая, так что хвастаться было особенно нечем. Ножи мелькали повсюду, когда мы играли с ними во втором круге на «Энфилде» 10 февраля. Со стадиона в госпиталь увезли пятерых с ножевыми ранениями, двое были доставлены туда в настолько тяжелом состоянии, что полиция открыто радовалась отсутствию смертельных исходов. «Мы полагаем, что случаев использования холодного оружия было гораздо больше, но не обо всех из них стало известно», — заявил их представитель. Компания «Фингланд» на один матч сняла свой запрет на использование болельщиками автобусов, но тут же восстановила его, понеся большие убытки. Тридцать человек были арестованы, большинство — на стадионе, около половины задержанных являлись болельщиками Сити. Причем большая часть попавших в участки парней оказались там за ношение оружия, включая ножи для резки ковров, стилеты, металлические прутья, бейсбольные и крикетные биты, хоккейную клюшку, кастет и цепь. Все получили большие штрафы. Следующая игра — четвертьфинал Кубка Англии на «Гудисоне» — стала самой тяжелой. Опять нам не предоставили автобусы из-за перспективы неласкового приема. К тому же скаузеры были известны своей любовью к забрасыванию автобусов камнями. Секретарь клуба «Манчестер Сити» Бернард Халфорд обратился в полицию Мерсисайда[30 - Мерсисайд — территория на северо-западе Англии, получившая в 1974 году статус графства, название которому дала река Мерси. В состав Мерсисайда входят пять округов, включая город Ливерпуль.] с просьбой выделить конвой для каравана автобусов, но не получил ответа. Фрэнк Палмер из автобусной компании «Мэйн Коуч Хайер» пожаловался прессе: «Наши автобусы забрасывают абсолютно всем, что попадает в руки хулиганов». Все это означало, что тринадцати тысячам фанатов Сити придется воспользоваться услугами железной дороги или отправиться на выезд на своих машинах. Многие собирались ехать на вмещающем пятьсот шестьдесят человек специальном «футбольном» поезде. Но мы знали, что он будет набит полицейскими, поэтому поехали на более раннем поезде. Забегая вперед, почитаем газеты: «Сегодня днем фанаты враждующих „Манчестер Сити“ и „Эвертона“ устроили битву на улицах Ливерпуля». «Ужасные сцены происходили на станции Лайм, когда первый поезд с сотней болельщиков Сити прибыл на матч четвертьфинала Кубка Англии. Они покидали перрон, когда были атакованы мобом местных громил. Началась массовая драка. Для сооружения баррикад использовались багажные тележки». «Как утверждают источники в полиции, фанаты „Эвертона“ и „Ливерпуля“ объединились, чтобы дать бой соперникам из Манчестера. Под вой сирен на поле битвы прибыло полицейское подкрепление. Толпа примерно в двести молодых людей позднее была загнана в угол и окружена на ступенях Ливерпульского музея». «Один из офицеров полиции заявил: „Так происходит всегда, когда манчестерские фанаты приезжают в Ливерпуль, заставляя местных болельщиков объединяться в поисках неприятностей“». «Вся ливерпульская полиция была готова к вторжению армии, состоящей примерно из тринадцати тысяч манчестерских фанатов». В поезде все себя раззадоривали: «Отлично, парни, держимся все вместе, никаких побегов!» Мы подъехали к Лайм-стрит, выгрузились на платформу, прошли в главный зал. Там околачивалось несколько копов. Внезапно нас окружили со всех сторон. Возник форменный дурдом: женщины кричат, багаж летает, люди коченеют от страха. Даже полицейские собаки не помогают. Нам удалось выбраться из вокзала, и мы направились в сторону Ливерпульского музея. И там, на ступенях, около статуй, стояли и сидели сотни и сотни скаузеров. Нас встречали объединенные силы «Ливерпуля» и «Эвертона». А вот мы никогда бы не допустили парней из Юнайтед в нашу «фирму», но между ними, казалось, были самые хорошие отношения. Я подумал, что это конец. Они сегодня точно порвут Сити. В нас полетели бутылки, что стало прелюдией к атаке по всему фронту. Пути назад к станции не было. Мы начали биться, и наша стала брать верх — скаузеры понемногу отступали. Один из них побежал к автобусу, но не успел туда заскочить, так как его запинали ногами. Однако нам еще предстоял долгий путь к стадиону. К тому же к месту разборки подтянулось множество копов. На мне был шерстяной шарф, прикрывавший пол-лица, и я вел «фирму» за собой в плотном окружении полисов. За нами неотступно следовали скаузеры, кричавшие что есть мочи: «Выходите, парни, выходите!». Они постоянно пытались прорваться через полицейский кордон, чтобы выцепить кого-нибудь, но мы отражали все их наскоки. Наши «основные» шли впереди и позади основной толпы, чтобы не дать «фирме» распасться на части. Подъехала машина, и из нее выпрыгнули два чувака. Уголовный розыск. Один сказал мне: «Эй ты, гребаный черножопый, не прячь свою гребаную рожу. Мы знаем, кто ты есть. А ну-ка, сними свою гребаную маску!» Я снял шарф и положил его в карман. Коп сказал: «Давайте, давайте, идите. И получите то, что, бля, заслужили. Мы же сваливаем. Ну а вы огребете от скаузеров по полной». Они сели в машину и покатили за нами следом. Мы продолжали идти к стадиону. В этот момент нас было человек четыреста, полицейских — около шестидесяти и более шестисот скаузеров сзади. Наконец мы подошли к небольшому холму неподалеку от «Гудисона». Там уже стояли сотни фанатов. Никакой символики на них не было, и мы не знали, кто они и откуда. Затем кто-то бросил клич: «Давайте замочим их всех!», и с этими словами мы стали прорываться через полицейский эскорт. Скаузеры, которые преследовали нас, подумали, что мы пустились в бегство, и потому побежали следом. Толпе же, стоявшей у подножия холма, показалось, что на них накатывает волна из тысячи фанатов Сити, хотя на самом деле нас было всего четыреста, а остальные были эвертонцами. Мы бежали не спеша, и все, что слышали по пути, так это: «Атас! Манки наступают!» В итоге все они разбежались, как крысы. Это было великолепно! Мы сыграли вничью 2:2, и переигровка была назначена на следующую среду. Началась тщательная подготовка: каждый малец, которого мы знали в Мосс-Сайде или Фаллоуфилде, приготовил бутылки для атаки из засады, пока старшие высматривали врагов в парке. Ожидалось, что они привезут свою основную «фирму»: мы ведь наделали у них шороху. Теперь очередь была за скаузерами. Как обычно, они прибыли рано, но совершили ошибку, разделившись на группы по десять-двадцать человек, вместо того чтобы завалиться сюда одной большой «фирмой». Это было похоже на фарс. Мы отлавливали и избивали их повсюду. Некоторых накрыли прямо перед кассами. Небольшая драка состоялась неподалеку от Платт Лэйн, но это было совсем не то, что мы ожидали. В тот вечер фанаты Сити сами применили ножи, и я думаю, что троих или четверых из них подрезали. Это был наш ответ им: око за око, зуб за зуб. Я никогда не брал с собой перо в отличие от парней, которых мы называли «джибберами». Джиббер — это человек, который носит с собой оружие, часто просто кухонный нож с деревянной ручкой, причем лезвие прикрыто картонным чехлом, а сам нож хранится не в куртке, а в брюках, на случай обыска. Лезвие — небольшое, всего пять-шесть сантиметров, поэтому, когда его применяют против кого-то, особого увечья оно не наносит, просто втыкается в задницу. В общем, таким ранят, но не убивают. Среди нас было несколько джибберов, преимущественно молодых парней. Я знал нескольких скаузерских болел в лицо, но не по имени. Мы с ними никогда не разговаривали. «Янки Бар» около станции «Лайм-стрит» был местом постоянных тусовок фанатов «Ливерпуля». И мы туда как-то раз заглянули. Нас было человек пятьдесят, и мы пришли туда раньше их моба. Нам не очень обрадовались. В конце концов нарисовалась целая толпа скаузеров, которые начали штурмовать бар. Появилась полиция, вывела нас, отвела под конвоем на вокзал и усадила на первый же поезд обратно в Манчестер. Мы даже до стадиона не дошли. Они были настоящим ворьем, эти скаузеры. Однажды толпа болел «Эвертона» заглянула в Манчестер во время предсезонки. Но только не ради товарищеского матча с «Олдэмом», а чтобы ограбить спортивный магазин «Херли» на Пиккадилли. «Херли» был настоящим магнитом для казуалов, потому что там продавались дизайнерские шмотки. В сентябре 1982 года противостояние Манчестер — Мерсисайд достигло апогея, после того, как эвертонские порезали фаната Юнайтед по имени Джоб Генри. Ему в то время было девятнадцать, он дружил с моим братом. Нормальный такой парень, на боксера похож. Джобу наложили около двухсот швов на спине и заднице. Кроме него досталось и еще одному фанату Юнайтед. Даже болелы Сити негодовали, когда над сектором Ливерпуля появился баннер «Джоб! Как поживает твоя жопа?». Но им все было по барабану. Я помню одну игру против «Ливерпуля» на «Мэйн-роуд» в апреле 1983 года. Матч проходил в понедельник вечером, и мы — человек пятьдесят — стояли и мирно беседовали неподалеку от Киппакса. Вдруг они выскочили на нас из-за угла, и началась драка. Скаузеры достали перья. Никого из местных джибберов поблизости не было, и потому нам пришлось ретироваться. Однако после небольшого отступления мы все-таки тормознули и бросились в контратаку. Нам удалось поймать одного скаузера и вволю отыграться на нем, но к тому времени двух наших ребят уже успели порезать от рта до уха. Моя последняя большая битва со скаузерами произошла уже во времена «Главарей». Мы играли с ними на выезде в четвертьфинале Кубка Лиги в январе 1988 года — ровно за три недели до нашего ареста. Дело было в среду вечером, и мы поехали туда на поезде. Вышли на станции Лайм Стрит, прошли через вокзал, повернули за угол, и тут на нас изо всех пабов повалила толпа человек в двести. У многих в руках блестели лезвия. Я стоял рядом с парнем по имени Пит Фрис, и буквально в одно мгновение ему разрезали рот до уха опасной бритвой. Это было ужасно: щека Пита отвалилась и повисла. Он до сих пор носит этот шрам. Мы бегом вернулись на станцию, схватили металлические баки, багажные тележки, все, чем можно было отбиваться, и побежали обратно. На все про все нам потребовалось полтора часа, но драка не утихала все это время. После игры (мы проиграли со счетом 2:0) примерно сто человек наших надолго остались на стадионе. Мы распевали песни и скандировали речовки, издеваясь над скаузерами. В конце концов стадион полностью опустел и погрузился в темноту. Полиция потребовала, чтобы мы удалились. На улице выяснилось, что все автобусы, которые должны были отвезти нас на станцию «Лайм-стрит», уже уехали. «Гудисон», как и «Мэйн-роуд», окружают маленькие улочки, а темень была ужасная. Мы отправились на вокзал пешком, но тут из-за угла выскочила толпа мерзких уродов. «Бей черножопых! Бей черножопых!» Единственными черными среди нас были мы с Крисом. Все: пан или пропал. Мы решили биться. Многие из нас засунули руки в карманы, притворяясь, что там лезвия. Вырваться удалось, когда появилась полиция. Большинство наших заскочили в автобус. Двери уже закрывались, когда я тоже влетал в него, преследуемый сворой бешеных псов. Мне повезло: удалось раздвинуть двери и пролезть внутрь. В конце концов полиция нас все-таки остановила и доставила до станции Эджхилл. Но последний поезд уже ушел. Поэтому мы оказались запертыми в каком-то зале, а железнодорожникам пришлось выделить нам специальный поезд. Только в час ночи мы добрались до дома, и я запомню этот матч на всю жизнь. МЫ НЕНАВИДИМ ЛИДС Одна из самых популярных песен на мотив военного марша звучит так: «Мы ненавидим Лидс, и „Лидс“, и Лидс, Лидс, и „Лидс“, и Лидс, Лидс, и „Лидс“, и Лидс, Мы ненавидим этот бл…ский Лидс». Возможно, это и не самые талантливые строчки, но они отражают картину в целом. И пока я был оплачиваемым членом антилидсовской бригады, то частенько наведывался в этот город. Серьезная драка там была гарантирована. Что бы о них ни говорили, поедатели йоркширских пудингов[31 - Йоркширский пудинг — пирог из жидкого теста, гарнир к мясу.] были крепкими ребятами и любили подраться. «Элланд-роуд»[32 - Название стадиона футбольного клуба «Лидс Юнайтед». Открыт в 1897 году.] — мое любимое место разборок. Наряду с Юнайтед и скаузерами мы считали «Лидс» нашими главными врагами, и с самых ранних дней футбольного хулиганства готовили для него особый прием на «Мэйн-роуд». Хотя нам было очень хорошо известно, какой ответ будет приготовлен, когда мы сами заявимся к ним в гости. Как и Сити, «Лидс» во времена Дона Риви[33 - Дональд Джордж «Дон» Риви (род. 1927 г.) — английский футболист-нападающий. Играл за «Манчестер Сити» в 1951–1956 гг. и «Лидс Юнайтед» в 1956–1958 гг. Прославился в качестве тренера, чье руководство «Лидсом» в 1961–1974 гг. пришлось на т. н. «золотую эру» в истории этого клуба. Впоследствии тренировал сборную Англии (1974–1977).] достиг положения одного из самых сильных клубов в британском футболе. Он обладал репутацией достаточно грязной команды, что, в совокупности с успехом, превращало его в очень непопулярную команду. Футбольные фанаты ненавидят, когда кто-то добивается значительных успехов. Чуть позже появилось «Мы ненавидим „Ливерпуль“», теперь это «Мы ненавидим „Мэн Юнайтед“». К этому надо добавить традиционную вражду между Ланкаширом и Йоркширом.[34 - Имеется в виду война Алой и Белой розы в 1455–1485 гг., которая велась между династиями Ланкастеров и Йорков.] В Лидсе особенно ненавидели МЮ за его популярность даже в те годы, когда «Лидс» был сильнее. Там постоянно распевали песни о Мюнхене. Они хотели обрести такую же славу, как у Юнайтед, поэтому все матчи между командами Манчестера и Лидса в прессе называли «Войнами Роз». У нас же была своя причина их ненавидеть. 29 сентября 1979 года они избили семилетнего болельщика Сити на «Элланд-роуд». Его отец, которому было тридцать три года, взял его с собой на выездной матч, что являлось своеобразным подарком на день рождения. На них тогда были шарфы, они находились в сидячем секторе, где обычно располагались «нормальные» болельщики, и ждали, пока стадион покинут фанаты хозяев поля. Но все это им не помогло. Когда наши выходили со стадиона после победы со счетом 1:2, на них набросилась группа человек в тридцать. Какой-то скинхед ударил ребенка по лицу, разбив тому нос и губы, а потом они вышибли дух из отца, который пытался заслонить сына своим телом. В следующий понедельник все газеты опубликовали его фото: голова несчастного мужика была похожа на огромный шар. Когда он пожаловался полисмену, ему ответили, что он был сам виноват в том, что взял ребенка на матч. А вот это уже беспредел! Что, кулаки чешутся? Прекрасно: есть масса парней, желающих подраться. Их можно отличить по тому, как они одеваются и ведут себя. Но только пап и мам никто никогда не трогает. В Лидсе же этот закон постоянно нарушали. Спустя несколько лет тридцать фанатов избили студента Манчестерского университета, который просто шел по своим делам, даже не на футбол. Его сначала нокаутировали, а потом, в бессознательном состоянии, затоптали. Очнулся он уже в больнице. Моя первая игра в Лидсе была, когда за Сити еще выступал Вилли Донахи, игрок шотландской сборной. Кажется, он забил свой единственный гол за нас именно «Лидсу». Игрок просто нулевой. Мне было тогда около шестнадцати, и на ногах, ясное дело, «Доктор Мартенс». Я поехал туда на поезде вместе с моим приятелем Гэном Беллоузом. Он сейчас играет в каком-то ансамбле. Когда мы ехали с ним в вагоне, он сказал: «Тебя в таком виде замесят». «Ни за что», — ответил я. Мы с ним поспорили. В общей сложности на выезд тогда отправилось человек пятьдесят, по нашим представлениям, крутых до невозможности, но по дороге на матч мы отстали, и пару раз нам, что греха таить, пришлось спасаться бегством. На стадионе наши заняли целых два сектора, так как у Сити набралось человек восемьсот, и я был уверен, что уж такой моб никому не по зубам. Однако случилось так, что когда мы вышли со стадиона, нас стали гонять по всему городу. За мной тоже началась охота, завершившаяся на вокзале. Ну да ничего, всего лишь один удар по лицу, расквашенный нос. Сам я тогда почти не дрался. Один, в чужом городе, шестнадцать лет, в общем, сами понимаете. Когда я вошел в вагон, там уже был Гэн. Он живот надорвал от смеха, потому что выиграл спор. На мне в тот день были белые джинсы, и на них повсюду остались отпечатки ботинок. Я сидел в вагоне с подтекающим носом, проклиная лидсовских фанатов. Но такие случаи меня лишь раззадоривали. Ладно, в следующий раз мы привезем настоящую «фирму» и отыграемся. А если эти ребята приедут в Манчестер, то получат настоящий отпор. И они регулярно наведывались к нам в гости огромным мобом, всегда дрались, и никогда не убегали. В те времена было модно выбегать на поле. Вот что вспоминает Дональд: Мы проигрывали в матче Кубка Англии на «Элланд-роуд» в 1977 году, и болелы «Лидса» на радостях забрасывали нас камнями со своей трибуны. Дэнис Тюарт подавал угловой. Кто-то сказал: «Матч можно спасти, только если его отменят». Поэтому парень, которого звали Майки, повалился на землю, притворяясь, что в него попал камень. Мы побежали к врачу «скорой помощи», тот открыл ворота, чтобы Майки вынесли с трибуны, и мы выбежали на поле. Однако судья так и не остановил игру. Мы поехали туда уже как «Крутые Коты» в январе 1978 года. И вновь на кубковый матч. Из тридцати восьми тысяч человек, собравшихся тогда на стадионе, восемь тысяч являлись фанатами Сити. Беспорядки не прекращались. «Лидс» проигрывал, и их болелы выбежали на поле. Матч остановили на шестнадцать минут. Затем нарисовался какой-то узкоглазый чел, который ударил их нападающего Джо Джордана.[35 - Джозеф «Джо» Джордан (род. 1951 г.) — шотландский футболист и тренер. Как игрок завоевал широкую известность благодаря выступлениям за «Лидс» (1970–1978), «Манчестер Юнайтед» (1978–1981) и «Милан» (1981–1983). Единственный шотландский футболист, участвовавший в трех чемпионатах мира. В 1988 году началась его тренерская карьера, продолжающаяся и поныне («Портсмут»).] Все мы сразу завели: «Джордан — мудозвон!» Ну а он, в свою очередь, стал кивать головой в адрес фанатов Сити, как бы показывая, что собирается забить гол головой. И ведь он действительно его забил, но мы все равно выиграли со счетом 2:1. Правда, клуб был оштрафован на 1000 фунтов за поведение своих болельщиков, выбежавших на поле. В то время в Лидсе строили новый подземный переход, и нам нужно было пройти через него, чтобы попасть на вокзал. В итоге около восьмисот наших нарвались на засаду. Они всегда забрасывали приезжих камнями, и весь путь до вокзала был настоящим убийством. Тут мы запаниковали, потому что в нас летели кирпичи и бутылки. Не оставалось ничего иного, как выбежать на какую-то игровую площадку и драться с ними минут десять (!), пока не подоспела полиция. Должен признать, что они сделали нас в тот день. Обычно мы отрывались от полицейского хвоста, приезжая на автобусе или поезде намного раньше остальных Сити, и встречались в заранее обусловленном пабе. В случае игр в таких близлежащих городах, как Лидс, мы приезжали туда за день до матча. Разведывали лучшие пабы, а потом сообщали людям, куда надо идти с вокзала, и организовывали «встречи» с вражескими фанатами. Если везло, то полиция могла и не засечь прибытие гостей в город. Тогда все мы собирались в условленном месте и отправлялись на «охоту». В следующий раз мы играли с ними в сентябре 1979 года, когда они опять избили подростка. Наши прибыли на пяти битком набитых автобусах. Мы припарковались в центре, встретили всю «фирму» и наваляли им прямо посреди улицы. И опять над головами свистели кирпичи. Но на этот раз побежали уже не мы. В те времена многие носили длинные черные кожаные плащи, и я помню одного чернокожего из Лидса в таком плаще, который бился сам по себе. Его вырубили, а плащ разорвали. Итог того дня: десятки раненых, разбитая полицейская машина, тридцать три арестованных. Один из фанатов Сити провалялся в больнице несколько месяцев. Член парламента от Манчестера Чарльз Моррис так объяснял ситуацию на стадионе министру внутренних дел Вилли Уайтлоу: «Болельщики Сити располагались ниже фанатов „Лидса“ на южной трибуне. Они представляли собой легкие цели, и их постоянно забрасывали различными предметами. Болельщики „Лидса“ первыми покинули стадион, чтобы устроить засады на пути фанатов Сити к вокзалу и автобусам». И все это — вполне в духе «Элланд-роуд». Абсолютно естественно, что во время их ответного визита в феврале 1980 года, ожидались большие неприятности. Группа членов парламента посетила «Мэйн-роуд», чтобы собственными глазами увидеть, как полиция справляется с ситуацией, после того как жители окрестных районов выразили опасение, что их дома будут сильно повреждены. В то время как парламентарии хвалили «эффективность» действий полиции на стадионе, мы сражались с двумя сотнями фанатов «Лидса» у Арндэйл-центра. Именно в этот период я был арестован на «Элланд-роуд». Мне было около двадцати, и я сидел на гостевой трибуне, а между ней и сектором для местных болел располагалась небольшая нейтральная полоса. В адрес «Крутых Котов» постоянно раздавались оскорбительные расистские заряды. Мне это порядком надоело, и, перескочив через ограду, я бросился в сторону их сектора. Но только добежал до решетки, как меня повалил на землю полисмен. Со скрученными руками я был выведен с трибуны под пение наших парней: «Мы увидимся вновь, не знаем когда! Прощай, Майки, прощай!» Какие-то старперы плевали в меня и кричали: «Ты — мерзкий урод!» В итоге я оказался в камере, пропустив весь матч. В протоколе было вынесено обвинение в нарушении общественного порядка. Без пятнадцати пять, финальный свисток, коп открывает дверь, меня выпускают из камеры, расположенной прямо под домашней трибуной «Лидса». Я выхожу и попадаю в самую гущу толпы местных фанатов. И все вокруг орут: «Надо сделать Сити!» Мне ничего не оставалось, как вжать голову в плечи и двигаться по течению, притворяясь одним из них. Фанаты «Лидса» дошли до сектора болел Сити, подождали, когда те выйдут, и побежали следом. Я увидел какого-то мальца-полукровку с шарфом «Лидса» и пристроился сзади, прикидываясь его старшим братом. Однако четверо местных вскоре вычислили чужого. Они спросили, который час, я ответил и по акценту выдал себя. Меня вели вплоть до станции, а там стоял какой-то охранник, который кричал: «Всем, кто до Манчестера, — направо, остальным — налево!» Я повернул направо, поднялся вверх по ступенькам и ощутил удар по затылку. Через секунду они уже месили ногами лежавшего на земле манка. Вот так, пройти через весь город без единой царапины, чтобы оказаться заваленным в считаных метрах от безопасного места! Наконец в происходящее вмешалась женщина-полицейский, спасшая меня от смертоубийства. Уже позже, в Манчестере, я встретился с друзьями и мы вдоволь посмеялись над случившимся. Это стало моей любимой шуткой: «Мы за вами повсюду гонялись, а вы удирали, мерзкие трусы!» Из-за тамошнего гостеприимства мы всегда готовили ответный теплый прием. Вот типичный газетный отчет за апрель 1985 года: «Футбольные хулиганы устроили буйство в центре Манчестера после матча Сити — „Лидс“. Конвой из двадцати пяти автобусов с йоркширскими болельщиками был атакован неподалеку от вокзала Виктория. Несмотря на полицейский эскорт, одиннадцать автобусов получили повреждения, и тринадцать человек были арестованы за нарушение общественного порядка. Представитель службы общественного транспорта Манчестера заявил, что было разбито семнадцать окон и выломано двадцать сидений. Все нарушители предстанут перед судом 23 апреля сего года. На самом вокзале во время фанатского штурма искорежено несколько турникетов. Полиция была вынуждена полностью закрыть Нью-Бридж-стрит на сорок пять минут для выгрузки болельщиков. Ранее на стадионе восемнадцатилетний болельщик „Лидса“ был ранен ножом в заднюю поверхность бедра, и в больнице ему наложили двенадцать швов. Личность нападавшего не установлена. Полиция приказала водителям автобусов не останавливаться в целях сохранения жизни пассажиров, несмотря на выбитые стекла». Конечно, они тоже забрасывали наши автобусы. Однажды мы поехали туда в середине 1980-х толпой человек в сто пятьдесят «Главарей». Обе команды в то время выступали во Втором дивизионе. Мы припарковались около паба, а сами отправились драться на весь день. Когда мы вернулись, наш автобус был разнесен в клочья и оттранспортирован полицией на свалку. Нам же предложили отправиться домой на поезде. Но вместо этого мы отправились в центр города, чтобы выпить. Большинство местного сброда сидело по домам и жрало свой вонючий пудинг, так что на улицах практически никого не было. Мы зашли в бар отеля рядом с полицейским участком. Потом все решили ехать домой, а мы, человек пятнадцать, захотели пропустить еще по одной. В конце концов мы добрели до вокзала и сели перекусить там в кафе, когда услышали раздавшийся на улице рев: «Юнайтед! Юнайтед!» Мы вышли наружу, вооружившись ножами и вилками, и встретились нос к носу с бойцами «Лидс Сервис Крю». Их было около двухсот. Какой-то пожилой охранник пытался не подпустить нас друг к другу. Без шансов, старина. Ситуация вышла из-под контроля. Они ворвались в кафе, а мы выскочили на пути. Я и мой приятель Тони взобрались на платформу, а потом и вовсе вкарабкались на крышу поезда. Там мы и увидели парня по имени Дональд Фаррер, за которым гнались по путям. Фаррер был чокнутым. Черный из Мидлтона, расположенного на северо-востоке Большого Манчестера, он десятки раз подвергался арестам. Его даже водили к психотерапевту в попытке излечить от маниакальной привязанности к посещению матчей (в принципе, каждому, кто болеет за Сити, нужно проверить голову). Он постоянно появлялся в газетах, подвергался депортации на родину из других стран, его имя числилось в «черном списке» Службы безопасности Национальной футбольной ассоциации. Фаррер получил прозвище Мэд Дональд или Дафт Дональд.[36 - От англ. mad — «бешеный» и daft — «тупой».] У него была своя маленькая «фирма», но он часто ездил вместе с нами. И в данном случае, скорее всего, пожалел об этом. Его срубил, как в регби, огромный лидсовский монстр. Фаррер упал на рельсы, и толпа обступила его, пиная, как мешок с картошкой. Тони спросил: «Может, помочь ему?» «Ты шутишь?» — ответил я. Мы ничего не могли поделать и потому остались на крыше поезда, завершив свой день в Уэйкфилде. Домой же добрались лишь к трем часам ночи. Недобрая репутация «Лидса» в конце концов сделала тамошних бойцов мишенью номер один для полиции, и в конце 1980-х десятки фанатов этого клуба были арестованы во время полицейских рейдов. Некоторых посадили в июне 1988 года, правда, через четыре месяца после «Главарей». Однако они продолжали вершить свои дела в качестве великих разрушителей. В 1990 году стоимость выломанных ими сидений на «Мэйн-роуд» равнялась 20 000 фунтам, но и этого «Лидсу» показалось мало. Они попытались вырвать с корнем решетку вдоль поля и сломали ворота. Что ж, противостояние полиции не остановить. В ГОРОДЕ Мой опыт драк распространялся не только на трибуны стадионов. Еще подростком я совершил свои первые выходы «в город» — центр Манчестера. Довольно странное место для меня и моих дружков, потому что в семидесятые черные практически не появлялись в центре города. Все они были сосредоточены в Мосс-Сайде и тусовались в своих пабах и клубах, таких как «Найл», «Рено» — там, где играли регги. Я не был в восторге от этого, так как музыка меня не интересовала. Но, так или иначе, мы были первой командой черных и цветных, которая стала регулярно выходить в город. Естественно, пришлось столкнуться с массой проблем. Мне ни разу не удалось вернуться домой на выходных, чтобы моя рубашка не была испачкана кровью. Я сводил мать с ума, и она на нервной почве начала много есть, быстро набрав лишний вес. Тогдашние драки не походили на нынешние: никто ни в кого не тыкал розочкой, не полосовал ножом. Сначала подерешься немного, а через неделю, глядишь, уже можно снова в тот же паб забрести. В то время я знал, что если выхожу из дома, то обязательно случится драка, а если будет драка, то я всегда могу положиться на своих друзей. Мы вместе играли в футбол, вместе гуляли по вечерам. В четверг, пятницу, субботу и воскресенье я находился в одной и той же компании. У нас была мультирасовая группа: белые, черные и полукровки. Все мы пили лагер,[37 - Общее название для всех сортов светлого пива.] шлялись по пабам уже с шестнадцати лет. Нашими местами были: «Женевьева», «Клойстерс», «Плэйсмейтс-7», «Клуб Пиккадилли», «Брюстерс», «Джон Булл Бар». В «Клойстерс» устраивали вечеринки с пивом по 50 пенсов. Это было место тусовки фанатов Юнайтед, и именно там впервые в городе появились пластиковые стаканы, потому что стеклянные постоянно разбивали. Потом был еще бар «Виктория», неподалеку от улицы Динсгейт. До десяти вечера каждая порция алкоголя стоила по 50 пенсов. Мы собирались там в половине восьмого, заряжались по полной дешевле чем за «пятерку», а потом ломились в «Клойстерс». Затем мы перемещались в «Сайпрус Таверн» на Принсесс-стрит и «Селлар Ви», который поначалу был «своим» баром для Юнайтед, но в конце концов перешел к Сити. Болелы Юнайтед часто бухали на площади Шамблз и вокруг площади Святой Анны. Это была их территория. Фанаты же Сити тусовались чуть подальше от центра. Хотя я всегда ходил по пабам, но пил не так уж и много. Некоторые наши парни, известные как «Пивные Монстры», пили как следует. Таких было много, например Бульдог, Большой Кевин, Скотти, да и вообще все те, кто постарше. Когда мы были еще юнцами, нам нравилось «охотиться» повсюду, а они, «основные», просто пили пиво, нажирались, распевали песни, пропускали все драки, шли на стадион и смотрели футбол. К тому времени я уже работал, и у меня были деньги, чтобы ходить по кабакам и на футбол. Один из моих лучших дружков, Боб Грин, крепкий мужик из Экклза, работал в строительной компании «Алтитьюд Скаффолдинг». Он постоянно говорил, что мне следует попытаться получить там работу. Но это можно было сделать только при наличии транспорта. Мне предлагалось стать его напарником, точнее водилой, доставляющим Боба к рабочим точкам. Поэтому я купил «воксхолл вива»[38 - Марка автомобилей, производимых в Англии в 1963–1979 гг.] за 25 фунтов стерлингов и сказал: «Ну, все, Боб, тачка есть. Давай работу». Боб пошел к своим боссам и сказал: «У меня для вас есть новый паренек, зовут его Микки, и он, э-э… мой двоюродный брат». Боссы сказали ему: «Веди его сюда». Что ж, пришлось прийти к ним, прикидываясь его двоюродным братом. Боб — белый и блондин. Я же — коричневый с огромной копной в стиле афро. Какой-то начальник сказал мне: «Ты — не его брат». — «Нет, я — его брат». — «Не пори чушь. Читать и писать умеешь?» — «Конечно, я умею читать и писать!» — «Ладно, можешь приступать». Вот так я и стал строителем. Работа мне нравилась, поэтому я проработал там пять или шесть лет, пока не сменилось руководство. В то время поиски работы представляли собой чрезвычайно трудное дело, но еще труднее было найти ее, если ты — черный. Дело осложнялось еще и полным отсутствием какой-либо квалификации, а характер у меня был такой, что даже руководство компании проявляло беспокойство по этому поводу. Однажды, когда мне уже стукнуло двадцать два года, они сказали: «Майк, поезжай в Нью-Миллс, там есть работа». Нью-Миллс находился довольно далеко — в Дербишире.[39 - Графство, расположенное в центральной части Англии, но территориально относящееся к региону Восточный Мидлендс.] В то время нам платили максимум 4 фунта суточных. Я был уверен, что мне этих денег не хватит на поездку в оба конца. И точно! Доехал только до Алдерли Эдж в Чешире,[40 - Графство, расположенное в северо-западной части Англии.] и машина сдохла. Я вышел из себя и позвонил в компанию, высказав им все, что о них думаю. Мне ответили: «Слушай, Микки, езжай-ка ты лучше домой, бог с ней, с этой работой!» Чтобы вернуться домой, мне пришлось покупать бензин на свои деньги. На следующее утро я пришел в контору в надежде получить новую работу и поговорить с ними. Но они сказали, что работы для меня нет и что мне будет лучше вернуться домой. Я поехал назад, но на полпути остановился, сильно озлобившись. Вот сволочи, заставили вылезти из постели, переться к ним, а теперь опять домой отправляют. Вернувшись в контору, где другие парни готовились к работе, я выскочил из машины в дикой ярости. Пнул дверь офиса ногой и заорал: «Ни х…! Домой не поеду! Мне нужна гребаная работа за гребаные деньги! Я же встал со своей гребаной постели, вот и вы найдите мне работу где-нибудь неподалеку!» И они предоставили мне прекрасную работу в черте города. Наверное, из-за того, что на них так резко наехали. Но на самом деле ко мне хорошо отнеслись потому, что я обладал твердым характером. Люди, которые меня не знали, старались избегать человека, который иногда совершал не самые красивые поступки. Ну а те, кто сразу раскусил, что к чему, знали, что я заводной, и не чурались моей компании. Я же действовал инстинктивно: сначала делал, а потом думал. Просто по-другому не мог. Я сам создавал себе большие проблемы. Меня запросто могли убить, и не только на футболе, но и когда я работал вышибалой в ночном клубе. Однако мне все-таки удавалось выходить сухим из воды. Одной из самых тяжелых ситуаций, в которую я, по счастью, не влип, стали массовые беспорядки в Мосс-Сайде в июле 1981 года. Основные действия развернулись на Принсесс-роуд, всего в пяти минутах ходьбы от Эйком-стрит, но я держался подальше от этого. Дела же творились страшные. Целых две ночи более тысячи юнцов громили магазины, бросали бутылки с бензином и поджигали машины и дома. Они даже взяли в осаду полицейский участок Мосс-Сайда. Несмотря на весь этот ужас, я полагаю, что копы довольно умело погасили пожар. Они не стали вмешиваться в гущу событий и переждали, пока выйдет весь пар. Некоторые считают, что полиция сама спровоцировала насилие, но я думаю, что это был хорошо спланированный акт. Как под копирку. Такое же происходило в Брикстоне, Токстете, Лидсе, Бристоле — все моментально выплескивалось наружу. Все эти депрессивные районы располагали очень большим процентом черного населения, и потому для пожара хватало лишь одной искорки. Несколько наших парней погорело. Больше всех досталось Джимми Гиттингсу. Ему было всего семнадцать, и на нем уже висело обвинение в футбольном хулиганстве, но в тот раз он просто стоял на автобусной остановке и никого не трогал, когда полиция схватила его. Джимми обвинили в том, что он бросил бутылку с бензином, вызвавшую общественные беспорядки, а также в «хранении предметов, имеющих целью нанесение ущерба лицам, стоящим на страже общественного порядка». Полиция заявила, что он был частью группы, напавшей на полицейский участок. Джимми все это отрицал, и когда через несколько месяцев Манчестерский суд присяжных признал его виновным, приговорив к шести годам тюрьмы, вновь начались волнения. В итоге Апелляционный суд скостил ему срок до четырех лет. Еще одним пострадавшим фанатом Сити стал Дональд Фаррер. Он получил срок за участие в поджоге склада на Принсесс-роуд. Дон сообщил полиции следующее: «Кто-то бросил бомбу. Я увидел, что она упала не туда, поднял ее и бросил в склад». Вот каким был наш Дональд! Его адвокат сказал: «Он, как и многие другие черные подростки, не имел ни работы, ни будущего. Его будущее еще более печально потому, что у него нет никаких трудовых навыков». Судья оказался весьма снисходительным и отправил Дона в колонию для несовершеннолетних, хотя ему в то время было уже двадцать. Насилие со стороны полиции в Мосс-Сайде — очень распространенное явление. Это сейчас копов нигде не видно, они прячутся в засадах и следят за вами сквозь объективы видеокамер. А когда я был молодым, полисмен запросто мог отстегать тебя ремнем, и дело на этом заканчивалось. Теперь же они обязаны действовать согласно букве закона. Я уверен, сейчас полицейские боятся Мосс-Сайда, хотя утверждают, что опасных для жизни районов нет. Но ведь они существуют! Сэлфорд, Читэм-Хилл, тот же Мосс-Сайд. Увидеть полицейского на дежурстве в Мосс-Сайде можно лишь в редчайших случаях. Покажите мне хотя бы одного, и я сниму штаны! После волнений в Мосс-Сайде бывшая лорд-мэр Манчестера излагала свои мысли по этому поводу в специальном докладе: «Трагедия Мосс-Сайда — в атмосфере, которую породили ужасающие столкновения июля — тишина, страх, нежелание говорить вслух о событиях тех двух ночей. Ущерб, нанесенный в данном месте торговле, магазинам, ресторанам, развлекательным учреждениям, огромен, а возможно, и непоправим. Люди, которые ежедневно проходят через этот район, стараются не останавливаться — к несчастью, основные транспортные и людские потоки в город из соседнего Чешира проходят именно здесь. Одинокие женщины никогда не выходят на улицу с наступлением темноты и отказываются открывать запертые на всевозможные засовы двери». Да что там! Даже я сам сейчас не пошел бы в одиночку через Мосс-Сайд. Становясь взрослее, начинаешь понимать, как опасно вокруг. Когда ты молод, у тебя нет этого страха, но с годами ты замечаешь, что вещи изменились. Ты слышишь, что людей избивают до смерти за хрен собачий. Если я возвращаюсь из клуба, я беру такси или прошу, чтобы меня подвезли. Мне не нравится ходить по улицам в одиночку. Наверное, это из-за того, что я многое повидал. Как часто вы читали о людях, оказавшихся в коматозном состоянии после избиения? Довольно часто. Кому хочется стать очередной жертвой? * * * Я ушел из дома, когда мне было девятнадцать, чтобы жить с моей тогдашней девушкой Леони Грегори. Мы поселились на Глэйдсайд-роуд в Уайтеншоу, рядом с пабом «Силвер Берч». Тогда и родилась наша дочь Кили. Сейчас ей восемнадцать лет. У нас была немецкая овчарка Зимба. Вскоре я познакомился с людьми из этого района. Место было довольно проблемным, но не настолько, как Мосс-Сайд. Ничего такого, к чему нельзя было привыкнуть. Люди знали, кто я такой, благодаря моей известности и умению легко заводить знакомства. Однако наш переезд был неудачным. Я оказался вдалеке от того, к чему привык. К тому же я хотел находиться в центре событий. В конце концов пришлось вернуться обратно в Мосс-Сайд, чтобы жить с моим дядей в его муниципальной квартире в Александра-парк. Это стало новым испытанием. Даже за небольшой срок моего отсутствия Мосс-Сайд успел измениться. Алекс-парк — оазис низкодоходных муниципальных зданий — странное место. Как будто произошел возврат к дням моей юности: молодежь постоянно тусуется, жизнь кипит, но все находится под контролем различных банд. Чуть позже этот район стал сценой для крупных разборок, которые оставили после себя горы трупов и дали Манчестеру кличку «Ганчестер».[41 - От англ. gun — «оружие».] Я старался держаться в стороне от этих дел. Уходил утром на работу, возвращался домой, ужинал и отправлялся на прогулку. Я знал их главарей, они знали меня, но никаких контактов с ними не было. Когда я был маленьким, споры часто заканчивались дракой. Теперь дела пошли гораздо дальше. Везде оружие и наркотики. Мы катались на великах, и самое худшее, что могли сделать, так это увести какую-нибудь тачку. Но теперь все сами ездят в крутых тачках, все на мобилах, хотя сами — по-прежнему дети, которые просто крутятся в замкнутом и опасном круге. * * * Пока я с головой ушел в насилие на стадионе и вне его, футбольные дела шли своим чередом. В 1977 и 1978 годах Сити закончил сезон вторым и четвертым соответственно. После этого он несколько сезонов прозябал где-то в середине таблицы. Началась тренерская чехарда. Мерсер и Аллисон ушли, потом Аллисон вернулся, затем вновь ушел, а на его место пригласили Джона Бонда.[42 - Джон Фредерик Бонд (род. 1932 г.) — английский футболист и тренер. В течение 16 сезонов (1950–1966) выступал в составе «Вест Хэм Юнайтед» (381 матч, 32 гола). Завершал карьеру игрока в «Торки Юнайтед» (1966–1969). В 1970 году дебютировал в качестве тренера. В 1980–1983 гг. работал с «Манчестер Сити».] В 1981 году, несмотря на невзрачный в целом сезон в чемпионате, мы удачно выступили в Кубке Англии. 11 апреля я получил самый лучший подарок на свой двадцать первый день рождения — подарок, о котором мог только мечтать. Мы играли против «Ипсвича» в полуфинале на «Вилла-парк».[43 - Название стадиона бирмингемского футбольного клуба «Астон Вилла». Построен в 1897 году.] К тому времени я уже избавился от моего старенького «воксхолл вива» и купил красный «форд эскорт». Установил спереди флаг Сити, украсил окна шарфами, и мы выехали из города рано утром, все на машинах. В моей находились Боб Грин, Дэйв Израэл, которого мы называли Иззи, и его старший брат — громила, любивший нас поколотить. Однажды он так стукнул нас башками, что мы чуть сознание не потеряли. Трасса была забита тысячами фанатов. Все они высовывались из окон автомобилей и непрерывно сигналили. Как обычно, возникли некоторые проблемы, хотя на этот раз я был от них в стороне. Какие-то фанаты Сити из «Национального фронта» пошли крушить пакистанские и прочие азиатские магазины. Мы же просто весело проводили время. На нашей трибуне присутствовала лишь горстка пьяных болел «Ипсвича», но ничего особого не случилось. Матч был отличный. Сити выиграл со счетом 1:0. Пол Пауэр[44 - Пол Пауэр (род. 1953 г.) — английский футболист, звезда «Манчестер Сити», за который он выступал в 1975–1986 гг. Перейдя в «Эвертон», стал ключевой фигурой для этого клуба в его победном сезоне 1986/87. Забив гол «Манчестер Сити» на «Мэйн-роуд», Пауэр отказался праздновать взятие ворот из-за любви к МС.] забил со штрафного в верхний угол, который выводил нас прямиком на «Уэмбли». Моя подружка и вся семья устроили мне дома праздничный ужин, до которого я так и не добрался. Остался в Бирмингеме, где надрался до чертей с другими фанатами Сити. В то время не было мобильных телефонов, и родные не могли разыскать меня. Мы возвращались в город медленно, принимая все меры предосторожности, и по дороге повстречали автобус с игроками Юнайтед. Они играли с «Ковентри». Мы высунулись из окон и прокричали в их сторону все, что нужно. Итак, мы — в финале Кубка Англии. Играть предстояло со «шпорами».[45 - Обиходное название команды и игроков лондонского клуба «Тоттенхэм Хотспур», хотя слово Hotspur имеет два значения. С одной стороны, это «горячая шпора», а с другой — прозвище сэра Генри Перси, крупного политического деятеля, возглавившего восстание против английского короля Генриха IV в 1403 году. Перси все называли также (и Шекспир в частности) сэром Гарри Хотспуром за крутой нрав. Несмотря на то что отрубленная голова мятежника была выставлена на всеобщее обозрение, сэр Генри Перси был впоследствии реабилитирован. Его родственникам принадлежал земельный участок, по-соседству с которым расположился Крикетный клуб, переименованный в конце XIX века в Tottenham Hotspur Football and Athletic Club.] Но я не поехал, хотя имел билет. Дональд снял автобус, а я проспал и пропустил матч. В итоге смотрел его дома вместе с мамой и двумя банками пива. Я был страшно расстроен, а Дональд просто исходил на нет от злости, потому что они напрасно ждали, чтобы забрать меня из Уайтеншоу. Вот так я и просидел весь матч на диване с билетом в руках. Сити, конечно, довел дело до ничейного результата 1:1, а в переигровке уступил, когда Рикки Вилла забил тот дурацкий гол. На переигровку я тоже не поехал. В сезоне 1981/82 Сити финишировал десятым. Тогда доминировал «Ливерпуль», который сделал нас на «Энфилде» со счетом 5:0. Однако худшее было впереди. Сезон 1982/83 начался довольно хорошо, и после тринадцати игр мы шли на втором месте. Затем все покатилось под откос. Во втором круге мы победили лишь в четырех матчах из двадцати. Последняя игра свела нас 14 мая с «Лутоном» в борьбе за выживание в Первом дивизионе. Сотни наших собрались в Парксайде. Мы пили и валяли дурака. На стадионе я ради стеба изобразил потерю сознания. Наши парни подняли меня на руки и спустили в нижние ряды, чтобы они, в свою очередь, передали тело полиции. Один из копов проворчал: «Да он просто придуривается! Ладно, мы его пронесем мимо трибуны „Лутона“!» Он думал, что я подскочу и заору: «Ни за что!» Но я продолжал лежать неподвижно, и в результате меня доставили в пункт «скорой помощи», расположенный в нижнем ярусе Киппакса. Врач Сити пришел к выводу, что здесь либо эпилептический припадок, либо парень клея нанюхался. Находившийся в медпункте Боб Грин сказал полиции: «Я его не знаю, просто стоял рядом, когда он вырубился». Шоу началось прямо в медпункте, когда я вскочил и схватил Боба за лицо. И он заорал: «Микки! Не надо! Отпусти меня!» Потом я вцепился в лицо копа, тыча пальцами ему в глаза и нос. Сломал кушетку и погнался по коридору за санитаром. Настоящий припадок! Затем «буйнопомешанного» скрутили и вкололи какую-то дрянь. Приехала «скорая», и меня отвезли в больницу. Когда я уже находился там, кто-то сообщил результат матча. «Лутон» выиграл со счетом 1:0, и мы вылетели. Меня закрыли в комнате и приставили полицию для охраны. Пришла большая черная женщина, и Боб сказал ей: «Эти полицейские совсем обнаглели. Они избили его только потому, что он — черный». «Не может быть! Вы шутите! Он же ничего не сделал!» — ответила она и вышла в коридор, чтобы сказать полиции, что она о ней думает. Я схватил свой ботинок «Доктор Мартенс», разбил им окно, спрыгнул вниз и дал деру. Но когда добрался до дома, у дверей уже стояли два копа. «Как ты оттуда выбрался?» — спросили они. «Меня отпустили», — прозвучало в ответ. Больше ничего не произошло. Правда, потом я два дня не мог встать с постели из-за того дурацкого укола. Почти ослеп. К тому же пропустил наш вылет из первого дивизиона. Но в целом это был прекрасный день. МЭЙН ЛАЙН С одной стороны, вылет во Второй дивизион впервые за семнадцать лет стал ударом для клуба, но с другой, катализатором для нас — хулиганов. Число болельщиков Сити осталось на прежнем уровне — более двадцати пяти тысяч в среднем на домашних матчах. Играли мы теперь против команд из близлежащих городов: «Брэдфорд Сити», «Блэкберн Роверс», «Олдэм Атлетик», «Хаддерсфилд Таун», «Шеффилд Уэнсди». В это время во втором дивизионе действовали едва ли не самые крутые мобы в стране: «Лидс», «Челси», «Ньюкасл», «Мидлсбро», «Кардифф Сити» и «Портсмут». Мы находились там два сезона, и все время дрались. «Крутые Коты» слабели. Многие «старики» утратили интерес к любимому делу. К 1983 году по всей стране на смену старым хулиганским бандам приходили новые мобы, состоящие из казуалов. Футбольная мода была в самом разгаре, частично она была вызвана стремлением одурачить копов: те все еще высматривали в толпе грозных скинхедов в шарфах и армейских ботинках и упускали из виду стильно одетых молодых людей, сидящих в купе первого класса или роскошных автобусах. В стиле их одежды имелись региональные различия (я помню, как мы играли против «Ноттингем Форест», и все их фанаты были в зеленых куртках), но в целом внешний вид был схож: прямые джинсы, дорогие кроссовки, шерстяные свитера, море лейблов. Скаузеры, которые, вероятно, все это и начали, являлись жуткими модниками. Кокни тоже. В Манчестере на ура шла «Каппа».[46 - Итальянская компания по производству одежды (преимущественно спортивной). Основана в Турине в 1916 году.] Моей же «торговой маркой» стала синяя найковская бейсболка. Я надевал ее повсюду в течение пяти сезонов. Постоянно носил и кожаные перчатки, но не ради моды, просто берег руки. Многие «фирмы» казуалов взяли себе названия из… расписания поездов, которыми они пользовались, чтобы избежать полицейского эскорта: «Inter-City Firm» клуба «Вест Хэм Юнайтед», «Ordinary Mob» Ливерпуля («ordinary» на ливерпульском жаргоне означало «поезд». Так они хотели отличаться от остальных), «6.57 Crew» из Портсмута, «Leeds Service Crew». Наиболее предпочитаемым нами видом транспорта был автобус: дешево, когда хочешь, сидишь, когда хочешь, стоишь, где хочешь, останавливаешься, если хочешь сойти. Автобусы всегда заказывал Дональд и обычно пользовался услугами одной и той же компании — «Мэйн Лайн» из Клэйтона, района Манчестера. Не думаю, что они понимали, чем мы действительно занимаемся. У нас вошло в привычку останавливаться по пути на матч и обратно на станциях обслуживания. Там мы начинали охоту на фанатов соперников, и потому стали известны как «Mayne Line Motorway Service Crew». He все, правда, привыкли к новому имени. Некоторые продолжали называть нас «Крутыми Котами» и много лет спустя. Дональд организовал своего рода «выездной клуб», и членство в нем обеспечивало более низкие тарифы на автобусные поездки. Мы брали с собой ящики с пивом. Водители не обращали на это внимание, так как хорошо знали, что везут отморозков, а кроме того, в конце поездки они получали щедрые чаевые. Дональд установил свод правил. Он напечатал флаерсы с надписью: «Всякий, кто путешествует автобусом „Мэйн Лайн“, делает это на свой страх и риск». Мы также напечатали картонки с надписью: «Вас только что поимела банда „Мэйн Лайн Моторуэй Сервис Крю“ клуба „Манчестер Сити“». К этому времени я уже чувствовал себя в драках достаточно уверенно. Мне нравилось выбирать себе жертв, обычно самых горластых, которые заводили всех криками: «Ну! Давай же!» Но чаще всего выбирать не приходилось, потому что, когда начиналась битва, все происходило почти мгновенно. Драки обычно были очень скоротечными. Сначала немного заводки, беготни и криков, но самого контакта — минимум. Можно было налететь на банду в сто человек, но поймать и плотно отметелить удавалось человек пять. Остальные вовремя делали ноги или отделывались испугом. Меня никогда не волновали габариты моего врага. Чем больше, тем лучше. Многие кричали: «Сделай вон того амбала! Сделай его первым!» Это всего лишь способ запугать соперника. Они думают, что если ты прешь прямо на их топ-бойцов, то ты крут. Я был спокоен, потому что мог постоять за себя. Там, где я вырос, тебя затаптывали, если ты этого не умел. Я умею держать удар. Мне его столько раз наносили, что волей-неволей научишься. Я часто бился один на один и никогда не проигрывал. Меня метелили целой толпой, но я выжил. Но если ты собираешься кого-то сделать, будь готов к тому, что могут сделать и тебя. Мне случалось бывать в пабах в компании человек в пятьдесят, когда на нас налетала толпа этак в сто пятьдесят — двести бойцов, и тебе приходилось либо биться, либо быть забитым до полусмерти. Третьего не дано. Мы высаживались на каждой сервисной станции по пути на матч, и каждому там очутившемуся приходилось несладко. Кроме того, мы обносили сами станции. Исчезали целые полки с печеньем и пирожными. Садишься в автобус, и каждые челюсти что-то пережевывают. У нас был парень по кличке Бульдог — толстый и постоянно что-то жрущий. Однажды мы остановились на какой-то станции по дороге в Лондон и пошли в ресторан. Так вот, Бульдог выхватил там у парня тарелку с яичницей и жареной картошкой и вытряхнул все это себе в карманы куртки. Когда мы вернулись обратно в автобус, он уселся и принялся жрать руками, вынимая липкие комки из кармана. Независимо от того, с кем мы играли, он всегда возвращался либо с подбитым глазом, либо избитым полностью. Он никогда не снимал шарфа Сити, его не волновала собственная безопасность, а если начиналась драка, то он был слишком толстым, чтобы сбежать. Типичный футбольный фанат: в одной руке — кусок пирога, в другой — пинта пива. Кроме него было еще немало типажей. Киппакс Дебби тусовалась с «Гортон Блюз». Она умела драться. У нее была мужская фигура, и дралась она тоже как мужик. У нее были светлые волосы и она носила все «знаки отличия»: шарфы на обеих запястьях, ремень с пряжкой и ботинки «Доктор Мартенс». На роль подружки она вряд ли годилась, но была ярой фанаткой Сити, любила футбол, и часто заводила парней криками «Эй! Сделаем их!». Я не знаю, что с ней стало дальше, но я слышал историю о том, что она бросилась под поезд в Лонгсайте. Были еще и джибберы, а также чистая шпана или попрошайки типа Чарли Соу. Сам Чарли появлялся без пенса в кармане и ходил по поезду или автобусу с протянутой рукой: «Не будет ли у вас 10 пенсов? Одолжи 10 пенсов, приятель!» Он клянчил на пиво и билет на матч, потом снова попрошайничал, чтобы уехать домой, а в итоге возвращался с большим количеством денег, чем у него было, когда он уезжал. Хорошим парнем был этот Чарли. Он и сейчас где-то на входе на стадион подрабатывает. Наверное, опять клянчит у посетителей. Боссом был Дональд. Он запретил шарфы и баннеры и заставил всех одеваться по моде. С любым отступником он расправлялся по-своему. Однажды после долгого спора Дон избил Чарли Coy: сначала гонялся за ним по всей Мэйн-роуд, а потом схватил его и стал бить о стенку. Чарли очень любит пересказывать эту историю: «Дональд избивал меня так сильно, что в конце концов перестал, потому что дико устал». Когда начиналась драка, появлялись знакомые лица. Одна наша «фирма» приезжала из Бристоля на мини-автобусе на каждый матч. Иногда они прибывали целым автобусом, и это была настоящая банда — «Бристоль Блюз». Причем с очень хорошей репутацией. Проделывать такой дальний путь, чтобы посмотреть, как играет Сити! Надо быть полностью сумасшедшими. Дональд утверждает, что именно «Мэйн Лайн» стали героями газетных заголовков — они точно этого заслуживали. Один из первых эпизодов с нашим участием, который попал в газеты и на ТВ, — поездка в Блэкпул на игру третьего круга Кубка Англии в январе 1984 года. Лично я не очень люблю этот город, но всем нашим он очень нравился, и они захотели поехать туда пораньше и хорошенько заправиться перед делом. Мы сели на поезд, прибывающий в Бристоль в 10.30 утра, и сразу отправились в «Манчестер Армз», большой паб на Саут Променэйд, который был популярным местом сбора приезжих манков. Кто-то сказал, что в соседнем пабе пьет моб «Блэкпула», и мы направились туда, но обнаружили всего лишь троих местных фанатов. Хотя позже остальные все-таки подтянулись. С проходкой на матч было напряженно, поэтому мы решили пойти на стадион, чтобы посмотреть, можно ли разжиться десятком-другим билетов. Одной из наших хитростей была засылка кого-нибудь в билетную кассу с вопросом «Зарезервирован ли билет для мистера Смита?». Кассирша начинала просматривать стопку забронированных билетов, а наш «лазутчик» взглядом выхватывал пару фамилий, хотя они и располагались для него вверх ногами. Никакого «мистера Смита», естественно, не было. Тогда наш человек выходил и сообщал «засеченные» фамилии кому-то другому. Тот шел, требовал билеты, «засекал» еще пару фамилий, и эта процедура повторялась, пока все не получали свои квитки. Впрочем, на «Блумфилд-роуд»[47 - Название стадиона, на котором выступает футбольный клуб «Блэкпул». Построен в 1899 году.] мы этим не занимались. Просто ворвались в офис и умыкнули целую стопку. Но когда вышли, наткнулись на небольшую, человек в тридцать, группу вражеских болел. Они бросились на нас, мы дали деру и остановились только тогда, когда прибыла поддержка фанатов Сити. К несчастью, ажиотаж перед матчем был настолько велик, что некоторых наших потом задержали за незаконную торговлю билетами. Тем временем на поверхность всплыл новый моб Сити «Молодые Главари». Вот как один из них описал свою поездку в Блэкпул в газетном интервью: «Это был невероятный день. Наши парни делали, что хотели, все время. Они ограбили билетную кассу перед матчем и стали продавать билеты болельщикам Сити, поэтому многие наши фанаты оказались на трибуне Блэкпула. Когда парни ворвались в кассу, куча билетов просто лежала на столе, и они сразу же прибрали ее к рукам. Такое могло случиться лишь потому, что в клубах низших дивизионов ни сам клуб, ни полиция не разбираются в ситуации, у них нет опыта контроля за большой толпой. Когда Блэкпул забил гол, ад разверзся. Фанаты Сити набросились на полицию, а она — на них. Двое манчестерских парней забрались на крышу трибуны и стали сбрасывать вниз куски асбеста, а наши фанаты подбирали их и бросали в полицию. Так продолжалось минут сорок, и никто ничего не мог с этим поделать. В итоге было запрошено подкрепление из соседнего Мерсисайда, и оно прибыло, вооруженное дубинками. Фанаты Сити выскочили на поле, полиция спустила с поводков собак, чтобы прогнать буйных гостей Блэкпула, но не добилась желаемого. Игра была остановлена. В конце концов, полиции удалось затолкать наших парней на гостевую трибуну, но в оставшееся до конца игры время они все равно продолжали нападать на полицию». Сити проиграл со счетом 2:1, и после матча толпа его фанатов отправилась на пляж, чтобы искупаться. Мы оставались в Блэкпуле до десяти вечера, но в пабы нас не пускали. У каждой двери стояли огромные вышибалы, поэтому нам пришлось драться преимущественно с ними. В итоге пиво было приобретено в магазине. Песни на набережной во славу Сити сильно не понравились полиции, предпринявшей три-четыре атаки на приезжих. Потом копам все-таки удалось оттеснить нас к вокзалу и выпроводить из Блэкпула. Но некоторые из наших оставались там до конца уик-энда. Неприятности повторились 20 апреля 1984 года, когда мы играли на выезде с «Олдэмом». Случившееся получило название «Страшная Страстная Пятница». Это был день полной анархии. Вот что писала «Олдэм Кроникл»: «Банды футбольных фанатов-мародеров выплеснули ужас и насилие на улицы Олдэма и Чаддертона. Стекла разбиты, магазины и пабы разграблены. Они останавливали водителей автомашин, осыпали их оскорблениями и отбирали деньги. Более 600 фунтов было украдено из кассы стадиона, а продавца программок избили и ограбили». На самом стадионе «Баундари-парк»[48 - Название стадиона, на котором выступает футбольный клуб «Олдэм Атлетик». Построен в 1896 году.] фанаты Сити, сидевшие на секторе «Рочдэйл-роуд», перелезли через ограждение и выбежали на поле. Мы же взяли штурмом сектор «Форд Стэнд», охраняемый всего лишь двумя копами, которые выглядели совершенно беспомощными. Наши взяли сектор под свой контроль, не позволяя болельщикам «Олдэма» занять сидячие места. Некоторые из них были настолько испуганы, что развернулись и отправились по домам. Вскоре направление удара Сити было переведено на сектор «Чаддертон-роуд», обычно резервируемый для фанатов хозяев поля. Когда прибыло и начало действовать полицейское подкрепление, четверо копов получили ранения в рукопашной схватке, а один из них — куском бетона, запущенным с трибуны. Остановленная игра не возобновлялась, пока полиция, представители клуба и судья решали, что делать. Впоследствии один из директоров «Олдэма» Иэн Скотт с горечью в голосе признал: «В конце концов нам пришлось оставить захваченные сектора фанатам. Но если бы мы попытались выгнать их оттуда, могло бы случиться худшее». В тот день тридцать семь фанатов Сити были арестованы за нарушение общественного порядка на стадионе и более ста — выдворены с него. Но не всегда выходило по-нашему. В следующем месяце мы играли дома с «Челси» и столкнулись с нереально огромным мобом, приехавшим праздновать выход в Высший дивизион. В тот вечер мы сами получили по полной (см. главу «Кокни»), Однако беспорядки на поле — это еще не все. Микроавтобус, набитый поклонниками «Челси», остановился по дороге домой у паба в Честерфилде. Банда местных, включая нескольких фанатов Сити, налетела на них, в результате чего восемнадцать человек были арестованы за групповую драку, которую впоследствии суд назвал «одним из самых позорных проявлений насилия». На матчах все чаще и чаще стали появляться ножи. Сам я никогда дела с ними не имел, но у каждого моба были свои «перьевики». Не могу сказать, что мы являлись исключением. Вот статья из вулверхэмптонской газеты «Экспресс Энд Стар» о матче, состоявшемся 4 сентября в начале следующего сезона: «Два жителя Вулверхэмптона получили тяжелые телесные повреждения после того, как на них напала банда вооруженных ножами фанатов из Манчестера. Рана одного из пострадавших достигла двадцати сантиметров, а другому наложили более тридцати швов на рану, проходящую от челюсти до уха. Нападавшие принадлежали к двухтысячной армии болельщиков „Манчестер Сити“, приехавших на матч, который их команда проиграла на стадионе „Мулино“[49 - Название стадиона, на котором выступает футбольный клуб «Вулверхэмптон Уондерерз». Построен в 1889 году.] вчера вечером». Сама каша заварилась еще на стадионе. Вот выдержка из протокола дела одного арестованного фаната Сити, которого я назову Джей Эс: «В какой-то момент около ста пятидесяти человек побежали вниз по гостевой трибуне к ограждению, отделяющему сектор от поля. Если бы они смогли перелезть через него, то получили бы доступ к домашней трибуне „Мулино“. Незадолго до этого на ней произошла стычка между хозяевами поля и гостями. Полицейские также бросились к ограждению перед гостевой трибуной, чтобы воспрепятствовать действиям толпы. Считается, что некто Джей Эс был одним из этой группы в сто пятьдесят человек. Один из полисменов действительно оттолкнул Джей Эс от ограждения. Отвернувшись, он услышал, как Джей Эс произнес: „Гребаные ублюдки“. После этого парень вновь направился к ограждению и призвал остальных сделать то же самое. Полисмен расслышал это очень отчетливо, поскольку остальные не производили большого шума. В результате полиция арестовала Джей Эс. Его доставили в полицейскую комнату под домашней трибуной „Мулино“ и сразу же обыскали. При нем были обнаружены пятьдесят маленьких зеленых карточек с надписью „Вас только что поимела банда „Мэйн Лайн Моторуэй Сервис Крю“ клуба „Манчестер Сити““. Предполагалось, что под словом „поимела“ следовало понимать „избила“ или „ограбила“. Сторона обвинения напомнила о существовании в районе Вулверхэмптона банды, которая оставляла своим жертвам подобные напоминания. Полиция посчитала, что карточки, найденные у Джей Эс, имели такое же назначение. Сержант Бокс из полицейского участка Ред Лайн, расположенного около стадиона, предъявил обвинения, на что арестованный ответил: „Простите“». Месяц спустя мы снова играли с «Блэкпулом» в Кубке Лиги. Они потратили 15 000 фунтов на новую ограду, полицейский пост и предохранительную сетку, чтобы избежать повторения январского инцидента. Что ж, на этот раз ничего особенного не произошло, за исключением двадцати четырех арестов, нескольких фейерверков и яиц, брошенных в тренера Сити Билли Макнила.[50 - Уильям «Билли» Макнил (род. 1940 г.) — шотландский футболист и тренер. Суперзвезда и многолетний капитан «Селтика», заслуживший прозвище «Цезарь». Первый британский футболист, поднявший над головой Кубок Чемпионов в 1967 году. Через 10 лет дебютировал в качестве тренера. Работал с шотландскими клубами (и «Селтиком» в частности), пока не получил приглашение от «Манчестер Сити», который возглавлял с 1983 по 1986 гг. Затем перешел в «Астон Виллу» и вновь вернулся в родной «Селтик».] Возможно, самая скандально известная битва времен «Мэйн Лайн» состоялась на сервисной станции Розерторпа, на трассе М-1 около Нортгемптона 15 декабря 1984 года. Мы возвращались после игры с «Чарльтоном» и собирались остановиться в Уотфорд Гэп, но там уже было полным полно народу. Три автобуса с нашими парнями свернули в направлении Розерторпа, куда уже направлялось около восьми автобусов, набитых фанатами «Сток Сити». Они играли с «Челси». Охранники на станции отвели нашим автобусам место в самом дальнем углу стоянки, но это не помогло. Болелы «Стока» отправились за едой. Вслед за ними устремились двое наших, вернувшиеся с разбитыми носами. Мы пошли разбираться, и первая драка вспыхнула около туалета. За ней последовала уже массовая битва, продолжавшаяся минут восемь. Они гнали нас в одну сторону, мы их — в обратную. Фанаты «Стока» разнесли один из наших автобусов, а мы — один из их восьми. Вскоре драка захлестнула всю станцию. В побоище участвовали даже мужья с женами. Копам удалось развести нас в стороны только при помощи полицейской машины. Сорок четыре фаната Сити было арестовано, но у «Стока» таких оказалось аж пятьдесят шесть — целый автобус! Всех продержали взаперти девять часов, прежде чем отпустить. Однако на улице кое-кого ожидал «приятный» сюрприз: автобус «Стока» был настолько изуродован, что его отправили в ремонт. Представитель полиции заявил в прессе: «Все окна с одной стороны автобуса были полностью выбиты. Поведение фанатов не приносит славы их клубам. После беседы в полицейском участке болельщиков под эскортом полиции вывезли за пределы графства». Некоторые из наших ехали на машинах, и я вскочил в одну из них, потому что хорошо знал — тем, кто находится в автобусе, придется несладко. Оставалось лишь прошептать самому себе: до встречи в Манчестере, а у меня выходной! Нам, конечно, пришлось заплатить компании за разбитые окна, но это не проблема. К тому же автобусы являлись полным дерьмом. Просто развалюхи на колесах. Да они должны быть счастливы, что мы заказываем у них по три автобуса раз в две недели! Я спокойно вернулся домой, но Дональд закончил в больнице, а потом — в тюрьме. Вот что пишет он сам: «Мы уложили человек двенадцать их фанатов в больницу. Правда, нам от них тоже досталось изрядно. Мне, к примеру, переломали ребра огнетушителем. Я сбежал из главной больницы Нортгемптона, но был пойман на вокзале в Регби. В конце концов, получил шесть месяцев тюрьмы. Однажды утром во время завтрака я нес в руках металлический поднос. Вдруг какой-то здоровенный черномазый плюнул в мою тарелку. Потом кто-то другой проделал то же самое. Третий достал свой член, начал его поглаживать, а затем вытер свою руку о мой кусок хлеба и сказал: „Это тебе кусок сыра на бутерброд“. Тот амбал мог бы съесть живьем любого, но я со всего размаху нанес ему смачный удар подносом, навалился сверху, стал кусать и все такое. Меня сразу зауважали, потому что подумали, что я псих. После вынесения приговора я был отправлен в тюрьму около Ноттингема. По прибытии пришлось просидеть в одиночке целых две недели, потому что чуть ли не все хотели меня убить, но закончилось дело тем, что я занялся экономикой и стал капитаном футбольной команды. А один из тюремных надзирателей даже проявлял кое-какую заботу, хотя, вообще-то, у меня никогда не было проблем с тюремным начальством. Я был единственным манком, и меня там уважали. Происходящее больше напоминало службу в армии. Все, что я делал в футбольные времена, — чистый адреналин. Садишься в автобус с пятьюдесятью дружками и прешься куда-то за двести миль, чтобы хорошенько подраться. Это как секс, только длится дольше». В январе 1985 года нас выбил из Кубка Англии «Ковентри Сити» у них дома. Поэтому мы стали вырывать сиденья и бросать их на поле. В общей сложности было повреждено около пятисот сидений, а четверо работников стадиона получили ранения, когда они пытались остановить нас, рвущихся на поле. В марте беспорядки случились уже в Бирмингеме на матче, проходившем в вечернее время. В самом конце игры сотни их болельщиков высыпали на газон, и в действие была приведена конная полиция. Фанат Сити получил ножевое ранение около станции Нью-стрит, а его другу, чтобы спастись, пришлось вскарабкаться на самую верхотуру по строительным лесам. В апреле мы разбили с десяток автобусов, отвозивших фанатов «Лидса» на вокзал Виктория после игры на «Мэйн-роуд». Несмотря на все эти околофутбольные страсти, сама команда собралась в единое целое, и за две игры до конца чемпионата была близка к выходу в Высший дивизион. Тысячи наших поехали 6 мая на решающий матч с «Ноттс Каунти», который находился в аналогичном положении. К перерыву мы проигрывали со счетом 3:0. На стоячих трибунах вспыхнули драки, и на поле опять появилась конная полиция, потому что толпа стала атаковать заграждения. Игра была остановлена на полчаса. Когда же она все-таки закончилась, около сорока фанатов прорвались в раздевалку игроков Сити. Мы уступили тогда со счетом 2:3, зато грохнули «Чарльтон» в последней игре (5:1) и вышли в Первый дивизион с третьего места. И нас опять ожидали встречи с «большими ребятами». * * * События, происходившие буквально повсюду, вели к объединению усилий, направленных на искоренение хулиганства в английском футболе. Буйство фанатов «Миллуола» в Лутоне в марте 1985 года, гибель болельщика во время игры «Бирмингем Сити» — «Лидс Юнайтед» и, самое страшное, трагедия на Эйзеле в Брюсселе привели к запрету на участие английских клубов в европейских соревнованиях и крайнему упорству со стороны властей в борьбе с мне подобными. Маргарет Тэтчер проявила личную заинтересованность в этом и даже учредила «военное министерство» для решения околофутбольных проблем. Новые антихулиганские настроения царили повсюду. В июне 1985 года, в самом конце сезона, одна из местных газет писала: «Клуб „Манчестер Сити“ вынужден закрыть трибуну „Платт Лэйн“ для своих болельщиков по требованию полиции. Новые, более жесткие меры безопасности, предпринятые в связи с событиями прошедшего сезона в отношении болельщиков Сити, означают, что отныне вся „Платт Лэйн“ будет предоставляться исключительно фанатам команды гостей. Болельщикам Сити, которые уже купили сезонные абонементы на „Платт Лэйн“, будут предложены более дорогие сидячие места на Северной трибуне без всякой доплаты. Клуб настоятельно рекомендует всем обладателям подобных абонементов безотлагательно обратиться в билетный отдел стадиона». Секретарь клуба Бернард Халфорд выступил с заявлением: «Мы приносим извинения всем тем, кто постоянно размещался на „Платт Лэйн“, за причиненные неудобства, но мы отлично понимаем, почему полиция настаивает на подобных мерах, ибо они вызваны исключительно заботой о безопасности на стадионе: как для местных, так и для приезжих болельщиков». Настоящей проблемой продолжала оставаться безопасность за пределами стадиона. У нас были такие пабы, как «Парксайд», «Шервуд Инн» и другие, которые представляли собой прекрасные базы для организации боевых действий. В дни матчей мы собирались пораньше, чтобы побыстрее приступить к охоте на врагов или поиску их машин. На нас повсюду работали «сыскари» — молодые ребята, которые по номерам, наклейкам, шарфам на задних сиденьях и другим вещам узнавали, кто и откуда прибыл. Если где-то объявлялись сразу четыре-пять машин не из нашего города, надо было сразу делать приезжих или, по крайней мере, дождаться их после матча. Все мы были местными, и потому моментально вычисляли чужаков. Копы, хоть и медленно, тоже перестраивались. Времена, когда можно было хулиганить без опаски, прошли, и, поскольку наказания становились все тяжелее, нам приходилось принимать особые меры, чтобы избежать ареста. Сентябрь 1985 года. С начала нового сезона прошло чуть больше месяца, но «Мэйн Лайн Сервис Крю» успела нанести очередной удар. Вот как сообщалось об этом в одной из газет: «Вчера вечером банда фанатов „Манчестер Сити“ устроила погром на станции обслуживания. По пути из Бирмингема в Манчестер после поражения своей команды со счетом 0:1 они ввергли в состояние страха и паники всех, кто находился на парковке и в здании торгово-сервисного центра в Сэндбеке (графство Чешир) на трассе М-6. Погромщики застали руководство центра врасплох, так как припарковали свой автобус на другой стороне дороги, а сами устремились по пешеходному мосту к зданию центра и взяли его штурмом. Около тридцати хулиганов ворвались в магазин подарков и, несмотря на бурные протесты менеджера миссис Патриции Райли, стали набивать карманы сигаретами, сладостями и кассетами. Миссис Райли воспользовалась тревожной кнопкой, и на ее вызов прибежали два детектива, которые пили чай в соседнем кафе. Погромщики обратились в бегство, по пути разнеся ресторан. Двое из них были арестованы, а один предстанет перед судом Сэндбека по обвинению в краже и ношении холодного оружия. Мистер Барри Элдридж, менеджер „Рочдэйл Сервис“, заявил сегодня: „Сигарет украдено на 80 фунтов. Они просто ворвались в магазин, оттолкнули продавщицу и начали набивать карманы всем, чем попало. Мы уже начинаем привыкать к этому: в прошлом сезоне подобные налеты случались три раза. Этих людей интересует не футбол, а насилие и беспорядки“». Как обычно, одним из арестованных был Дональд Фаррер. Двое детективов усадили его в полицейскую машину, которую сразу же окружили фанаты Сити, пытаясь освободить задержанного. Копам удалось доставить Дона в полицейский участок Конглтона, где при обыске у него был обнаружен нож для резки ковров и два ножа для кафельной плитки. Ему впаяли три месяца тюрьмы после признания в краже четырех пачек сигарет, но при этом были сняты обвинения в ношении холодного оружия. Представитель полиции в суде заявил, что на допросе Дональд Фаррер дал следующие показания: «У меня с собой нож, потому что он хорошо подходит к человеческому лицу. Я собирался порезать этих браммиз».[51 - Brummie (иногда — brummy) — презрительное прозвище, адресованное жителям Бирмингема, говорящим по-английски с сильным акцентом. Кроме того, они с давних пор именуют свой город Брамом.] Дональд отрицал, что когда-либо говорил что-либо подобное, и суд встал на сторону обвиняемого. Мы могли словить неприятности где угодно. Необязательно на стадионе или сервисной станции. Перед выездной игрой с «Ноттингем Форест» наши выгрузились из автобуса возле каких-то регбийных полей. На них играли любительские команды. Кто-то сказал: «Пойдем, наваляем этим регбистам!» Другой, полушутя, заметил: «Да нах! Они же бешеные! Мы сами огребем». Но раз предложение уже поступило, пришлось идти. Мы выбежали на поле и набросились на регбистов. Другие команды увидели, что происходит, бросили игру и прибежали на помощь своим коллегам. В итоге у нас заварилось настоящее месилово с этими маньяками в их дурацких трусах и бутсах. Впрочем, бравым спортсменам драка пришлась по вкусу, и нам пришлось ретироваться, хотя мы и надрывали животы от смеха. К сожалению, для меня этот день закончился арестом на заправке, но это уже совсем другая история (см. главу «Арестован и избит»). Для нашего Дональда следующий арест должен был стать последним. Так и случилось. Ближе к концу сезона 1985–1986 мы играли с «Ньюкаслом» в гостях. Вот воспоминания брата: Последний свой срок я получил после игры с «Ньюкаслом». У них там очень крепкая, я бы сказал, жесткая «фирма». Да и само место тоже дикое, к ним мало кто приезжает. Мы припарковались, и долго ждать не пришлось: они прыгнули на нас, как черти из преисподней. Мы бросились бежать к автовокзалу, и только там вступили в схватку. По какой-то неведомой причине в этот день у нас возник моб внутри моба: Фостер и еще человек пятнадцать черных парней. Они внезапно оказались в первых рядах, и джорди[52 - Geordie, geordies (одно из значений — «чумазые»). Прозвище жителей Тайнисайда — угольного бассейна на северо-востоке Англии, расположенного по обоим берегам реки Тайн (крупнейшие города: Ньюкасл-апон-Тайн, Сандерленд). Оно адресуется также людям, говорящим на диалекте, характерном для этого региона.] запаниковали. Они раньше никогда не видели моба, состоящего из одних черных. Потом подоспели Майк и остальные. Джорди отступили. Мы пошли на стадион, и они от нас отвязались. У меня все белые располагались в центре, а черные — по краям. Поэтому даже полицейские к нам не подходили. Просто у них там нет черных. Заняв место в центре, я планировал действия «отряда налета». Имелся у нас тогда такой. Когда мы вышли после игры, все были на диком взводе, потому что никто против нас ничего не предпринял. Так что ничего не оставалось, как направиться к их Арндэйл-центру и устроить там веселуху. Мы сразу занялись кассами: бах по аппарату, он открывался, и ты выгребал наличку. Другие делали ювелирные магазины. Потом мы завязали драку с охранниками и спустили их вниз по эскалатору. Полиция засекла меня, наши меня отбили, но подоспевшая подмога в лице тридцати копов скрутила меня. Постепенно я стал углубляться в бизнес. Когда водители автобусов отказывались ездить на матчи, я стал нанимать автобусы в компании «Бернли энд Пендл Транспорт». В конце концов, удалось заключить контракт на поставку автобусов для перевозки фанатов от вокзала Пиккадилли до стадиона. Мне гораздо больше нравилось делать деньги, чем сидеть в тюрьме. Почти все мои приговоры содержали обвинения в нарушении общественного порядка. Примем за всю жизнь я ничего не украл. Меня обвиняли в пьяном хулиганстве, а я — непьющий. Сейчас я чист, как стеклышко, но больше на футбол не пойду. Ну, только если мне хорошо заплатят. АРЕСТОВАН И ИЗБИТ Самое страшное, что может увидеть перед собой человек, — это обвинительный акт. Мы тщательно избегали арестов, но, как бы то ни было, любой серьезный футбольный хулиган знает, что рано или поздно это должно произойти. Меня на футболе вязали около десяти раз, особенно на играх против таких команд, как «Манчестер Юнайтед», «Лидс», «Мидлсбро», «Ноттингем», «Шрюсбери», «Арсенал», «Ньюкасл» и «Вест Хэм». На «Мэйн-роуд» полиция знала меня по имени. И если случались какие-то неприятности, значит, я был поблизости и в них участвовал. Однако поймать меня никак не удавалось, пока на стадионах не были установлены камеры слежения. До этого же мне удавалось выходить сухим из воды в течение многих лет, потому что я очень хорошо знал все их уловки. Но все равно, то, мы как выбирались из некоторых ситуаций, — совершенно невероятные истории. Я впервые был арестован на выездном матче за бросание опасных предметов на стадионе «Бейсбол Граунд» клуба «Дерби Каунти». Мне тогда было лет шестнадцать. Местные фанаты метали в нас все, что попало. В ответ я запустил в их сторону пустую бутылку из-под кока-колы. Тут же на меня навалились два копа, и я был повязан. Сначала я оказался запертым в полицейской конюшне, а потом меня отвезли в участок, где составили протокол. Отпущен я был где-то в 18.30. Естественно, домой пришлось возвращаться самостоятельно. В суд меня вызвали в следующем месяце, объявили виновным и назначили штраф. Я не знал, что на скамью подсудимых отправилось человек двадцать фанатов Сити, потому что нас посадили в разные камеры. Сейчас вошло в практику, что тебя запирают на весь уик-энд, а в понедельник уже все вы предстаете перед судом. Правда, иногда случалось, что копы, таким образом, спасают тебя. Во время одного из наших выездов в Лидс меня повязали за нарушение порядка на трибуне. Я перескочил через ограду, отделяющую гостей от нейтральной трибуны, и бросился к сектору болел «Лидса» в одиночку. К счастью, не добежал, и копы схватили меня до того, как я оказался в секторе «Лидса». Я говорю «к счастью», потому что меня бы там убили. А так нарушитель порядка был просто вынесен полицией со стадиона — с руками, скрепленными за спиной. Нашим парням это очень понравилось. Я слышал, как они пели: «Прощай, Микки, прощай! Мы вновь увидимся, ты так и знай! Прощай, Микки, прощай!» В итоге я был приговорен к штрафу в 80 фунтов. В Ньюкасле меня снова спасли копы. На этот раз — во время кубковой игры. Это был один из самых страшных дней в моей жизни. Нас под конвоем привели на стадион и усадили в специальный сектор — собралось под три тысячи человек, а вокруг — целое море черно-белых. Их «фирме» удалось прорваться к нам, потому что полиция потворствовала местным ублюдкам. Эти уроды со свиными мордами загнали нас в угол, и я был арестован, когда бился за свою жизнь! Меня опять забрали, посадили на весь уик-энд, и только в понедельник отвели в суд. По возвращении в Манчестер я обнаружил, что те, кто был со мной, — самим жестоким образом избиты. У всех — распухшие головы, а у меня — ни царапины! Оказалось, что в конце матча полиция вывела фанатов Сити со стадиона, загнала в какой-то сарай для скота и удерживала там около часа, ожидая, пока не разбредутся болелы «Ньюкасла». Но когда гостей, в конце концов, выпустили, на них тут же набросилась местная публика в количестве нескольких тысяч рыл. Они там все — спятившие. Сначала наших парней забросали всем, что только было под рукой, а потом за ними гонялись по всему городу. Практически каждый клуб с северо-востока поддерживает своя «фирма». И у «Мидлсбро» тоже есть такая. Жутковатая банда, следует признать. Я отправился туда 10 января 1976 года на полуфинал Кубка Лиги, и в том же сезоне Сити играл с «Ньюкаслом» в финале. Мне было пятнадцать. На своем поле они одержали победу со счетом 1:0. Автобусы там постоянно разбивают, поэтому было решено отправиться туда на четырех фургонах, по двадцать человек в каждом. Припарковавшись на стоянке, наши парни отправились в центр, но не смогли понять ни слова из того, что говорили местные.[53 - Диалект жителей северо-востока Англии заметно отличается от диалектов других районов страны.] Вскоре их бойцы вычислили противника. Мы стояли на улице и поедали традиционный фиш-энд-чипс,[54 - «Fish and chips» — рыба (обычно треска или пикша), обжаренная в кляре и подаваемая вместе с картофелем фри. Любимое национальное блюдо многих англичан.] когда нарисовалась местная «фирма». Издавая страшные крики, они понеслись в нашу сторону, но мы достойно их встретили и погнали в обратном направлении. Тогда я был еще совсем молод и пребывал в уверенности, что сегодня мы им точно наваляем. Внезапно появилась полиция, и нам пришлось идти на стадион под конвоем. На гостевой сектор они нас буквально загоняли. Лил сильный дождь, и было жутко холодно. Тоннель для входа и выхода располагался в самом внизу сектора. Вдруг из него вывалило человек триста болел «Мидлсбро». Всю игру они пялились на нас, строили рожи, и пытались просочиться на нашу территорию. Мы их постоянно отгоняли, а полиция пыталась сдержать обе стороны. Вряд ли хоть кто-нибудь вообще следил за игрой. Все, что я помню, так это раздевшегося догола фаната, который выбежал на поле и сделал «колесо», когда они забили. После матча драки вспыхивали одна за другой, но мы успешно добрались до наших фургонов и выехали из города. Если б мы заправились бензином до игры, то это был бы очень хороший день. Но нам пришлось остановиться на заправке. Тут к нам подходит работник и говорит: «Ребята, вы были на матче? Какой там счет?» Кто-то бросает в ответ: «Один — ноль, и пошел нах!», а затем бьет в челюсть мужика, отпускающего бензин. Мы вскакиваем в фургон и сваливаем, но уже очень скоро нас догоняет полиция. Всех фанатов допрашивают, а двоих арестовывают и подвергают денежному штрафу. Я пускал в ход кулаки каждый день и чаще всего отделывался легким испугом, но когда меня прихватывали, наказания становились все суровее. В Ноттингеме после драки с регбистами (см. главу «Мэйн Лайн») мы отправились на стадион и проходили мимо заправки, которую решили ограбить. Но когда ворвались внутрь и попытались вскрыть кассу, женщина за прилавком обхватила ее руками и не отпускала. Даже удар по лицу, оставивший синяк под глазом, ее не остановил. Один из наших все-таки вырвал у нее аппарат и со всей силы грохнул его об пол. Ну а я, уже на выходе, схватил маленький переносной телевизор и запустил им в окно. Полиция была поднята по тревоге и повсюду искала черных парней. Мы были остановлены при входе на стадион, а потом на машине туда доставили работников заправки. Нас опознали, но копы решили арестовать вообще всех, кто ехал на том автобусе. Далее последовала доставка в полицейский участок в Дербишире. Там всех выгрузили на заднем дворе, а потом по очереди вызывали в салон автобуса для дачи показаний. Мы все отрицали, поэтому нас выстроили для опознания. Чарли Соу стоял вместе со всеми, и кассирша сказала, что это именно он поставил ей синяк под глаз, хотя «отличился» совсем другой парень. Чарли рассвирепел и заорал: «Нет, не я, сука ты гребаная!» Коп тут же заехал ему в челюсть, а мы опустили головы, чтобы не рассмеяться. Чарли куда-то потащили, но он продолжал кричать: «Я ничего не сделал!» Меня тоже опознали как выбросившего телевизор в окно и предъявили обвинение в нанесении материального ущерба. Через несколько недель я предстал там перед судом и получил штраф. Моего брата Криса арестовали в Шрюсбери, еще на ранней стадии «Главарей», которые уже успели оказаться под колпаком полиции. Как-то раз подходит к нам коп в штатском, этакий чувак невесть откуда, и говорит: «А, вот и вы! Как насчет небольшого махача?» Мы в Манчестере так не изъясняемся. По крайней мере, лично я. А он к тому же был гладко выбрит, и на нем красовалась новенькая кепка Сити. Я ответил: «Пшел нах! Ты же коп гребаный, так ведь?» — Нет. — Да ладно тебе! Коп гребаный. — Да не коп я! Он трясся от страха, и весь его понт улетучился. Зачем-то мне было предъявлено водительское удостоверение, как будто оно что-то доказывало. Но мы не тронули того чела. Позднее он нарисовался во время суда над «Главарями». А ведь и вправду был копом! Зря мы тогда его не отделали. Что ж, пускай радуется, ведь его жизнь висела на волоске. На самом стадионе наши парни стали переругиваться с какими-то другими фанатами Сити. Страсти накалились, и разразилась драка. Вмешалась полиция, и Ника повязали за то, что он якобы ударил кого-то ногой в лицо. Однако нанес удар не он, а я. Приближающаяся полиция заставила меня опуститься на карачки и отползти сквозь толпу в сторону. Я поднялся на ноги как раз в тот момент, когда копы стали вытаскивать Ника с сектора. Он был просто в бешенстве. Его затолкали в какой-то щитовой домик позади стадиона и приковали к стулу наручниками. Нас, фанатов Сити, тогда собралось около четырех тысяч, и, по идее, Ника можно было вызволить в перерыве, если использовать толпу как прикрытие. Мы собрали всех в кучу, ринулись к этому домику и стали расшатывать его вместе с Ником внутри. При появлении полиции мигом завязалась и тут же погасла небольшая драка. В конце концов, всех нас отутюжили дубинками, а Крис провел в тюрьме Лестера три недели. Вообще-то, когда ты находишься под арестом, копы не так уж и плохи. Иногда даже шутят. Просто тянут свою лямку, и все. Они такие же люди, как мы. Если ты кого-то из них обидишь, полиция постарается обидеть тебя. И я ее не обвиняю. Это игра, в которой ты либо побеждаешь, либо проигрываешь. Даже сейчас, если я сделаю что-то не так и меня прихватят, я отнесусь к аресту довольно спокойно. Случай с копом в штатском должен был показать нам, что сети расставлены. Но мы уже вышли из-под контроля. Насилие — страшная привычка. Наши парни слишком втянулись, чтобы остановиться. * * * Еще один неизбежный риск для футбольного хулигана — физические увечья. Или того хуже. Некоторые и вовсе расставались с жизнью в результате футбольного насилия. Меня избивали гораздо чаще, чем я могу вспомнить, но по-настоящему я огреб лишь дважды — когда мы играли с «Шеффилд Уэнсди» и с «Астон Виллой». В августе 1979 года Сити встречался с Уэнсди на «Хиллсборо»[55 - Название печально знаменитого стадиона, на котором выступает клуб «Шеффилд Уэнсди». Построен в 1899 году. 15 апреля 1989 года на нем произошла одна из самых ужасных трагедий в истории мирового футбола. В результате жуткой давки, сопровождавшей начало полуфинального матча на Кубок Англии с участием «Ливерпуля» и «Ноттингем Форест», погибли 94 болельщика «Ливерпуля» и еще двое скончались позднее. Случившееся привело к серии реформ, направленных на усиление безопасности зрителей на стадионах.] в Кубке Лиги. Гости заняли места на трибуне, в самом низу которой под небольшим углом располагались места для фанатов Уэнсди, защищенные разделительной сеткой. Через некоторое время, после серии взаимных оскорблений, мы перепрыгнули через ограждение. Местные побежали, и в результате вся трибуна оказалась занятой Сити. После игры полиция попыталась отконвоировать приезжих фанатов к поезду и автобусам. Но наш моб сумел прорваться сквозь оцепление на боковую улицу, в конце которой мы наткнулись на огромную толпу болел «Уэнсди». Они численно превосходили нас в несколько раз. Мы остановились. И тогда Дональд сказал: «Ну что, поимеем их прямо здесь? Это будет отличная битва». Так и порешили. К тому же сама улица оказала нам неожиданную помощь, так как на ее углу тротуар возвышался над проезжей частью более чем на метр. Мы побежали туда, поднялись на него и выстроились в боевой порядок. Происходящее напоминало последнее сражение Кастера.[56 - Имеется в виду битва при Литтл-Бигхорн 25 июня 1876 года, когда 7-я кавалерийская армия США под командованием генерала Кастера сражалась против индейцев племени сиу и других племен. В самый последний момент битвы генерал и насколько его солдат взобрались на холм, но там и встретили свою смерть.] Они уже знали, что произошло на стадионе, и потому бросились вперед, как бешеные псы. У нас было преимущество высокого тротуара, но они упорно лезли наверх. Некоторые наши ссыкуны поняли, что мы можем проиграть, и побежали. Однако большая половина Сити решила биться до конца, и Дональд приказал: «Стоять насмерть!» В конечном итоге те, кто слинял, ничего не получили, а те, кто остался, получили по полной. Как и я сам. Их стая окружила меня и попыталась сбить с ног. Во время драки нужно всегда стараться держаться на ногах, потому что если тебя повалят — то все, хана. Помню, что я кричал тогда: «Меня валят! Меня валят!», а потом мир вокруг закружился. Огромный черный фанат «Уэнсди» выхватил мачете и стал пробиваться сквозь толпу, чтобы добраться до меня. Тони Дор, присутствовавший при этом, сказал, что более страшной картины в день матча он еще не видел. Тони был уверен, что меня изрубят на куски. Но я уже говорил, что наш Дональд не боялся ничего. Не дожидаясь того, что должно было произойти, Дон и Тони ринулись на черного монстра. Они сумели растолкать толпу и вытащить меня оттуда. Лезвие так и не добралось до своей цели, а иначе… Даже подумать страшно! Впрочем, мы отомстили им у себя дома. Вроде бы нескольких даже порезали. У «Астон Виллы» также много фанатов. Они хорошо кричат, но я бы не назвал их клуб одним из сильнейших. Как-то раз в конце восьмидесятых, в эпоху «Главарей», мы проводили с «Виллой» кубковую игру (выходит так, что меня постоянно вязали только во время кубковых матчей). Была середина недели, и мы весь день проторчали в центре Бирмингема, избивая людей, громя магазины, воруя одежду и побрякушки. Еще одной из наших примочек было прийти на матч попозже, когда враг нас уже не ждет, и застать его врасплох. К сожалению, в тот день все вышло совсем наоборот. Мы пришли на «Вилла-парк»[57 - Название стадиона бирмингемского футбольного клуба «Астон Вилла». Построен в 1897 году.] без десяти восемь — после стартового свистка. Нас было человек пятнадцать, когда появился их моб человек в сто. Мы побежали к аллее выламывать забор, чтобы вооружиться. Но затем какой-то тупой ублюдок ляпнул: «Все, разбегаемся!» Я в ответ: «Хер тебе! Стоим на месте!» Однако наши предпочли разбежаться. Тут каждый был сам за себя. В результате вилловские погнались за мной. Бежать пришлось что есть силы, держа в руке прут от ограды, но они меня все равно догнали. Я вскочил в чей-то палисадник, попытался отмахаться, но бесполезно: их было слишком много. Мне даже не удалось хорошенько огреть кого-нибудь. Ноги подкосились, и я упал на землю, стараясь кататься, как мячик, чтобы увернуться от кулаков и ботинок. А потом все вдруг стало черным. Я хорошо помню, как приходил в себя, будто бы просыпаясь от дурного сна и думая: что же за херня такая со мной приключилась? Откуда-то послышался голос: — Ты в порядке, приятель? — Да, я в порядке, помоги подняться. — Так ты еще жив, манковское отродье? И с этими словами кто-то нанес мне удар такой силы, что я снова отключился. Эти подонки, наверное, продолжали пинать меня, лежащего без сознания, потому что, когда я в конце концов очнулся в бирмингемской больнице, моя башка распухла настолько, что напоминала голову Человека-Слона. К тому же вся она была покрыта швами, а тело — синяками и кровоподтеками. Дополняли общую картину два сломанных ребра. Выписали меня только через два дня. Единственное утешение — все остальные из пятнадцати тоже получили по полной программе. КОКНИ[58 - Прозвище, закрепившееся за лондонской чернью, проживавшей в Восточном Лондоне и изъяснявшейся на чудовищно исковерканном английском. По преданию, истинные кокни рождались под звон колоколов церкви Сент-Мэри-ле-Боу, которая теперь высится далеко за пределами альма-матер кокни — лондонского Ист-Энда, а ее колокола замолчали вместе с началом Второй мировой войны. Так что в настоящий момент во всем Лондоне сыщется лишь горстка настоящих кокни. Однако сегодня это слово адресуется всем жителям столицы.] В Лондоне три моба стоят выше всех остальных: «Милуолл», «Вест Хэм» и «Челси». Их главные «фирмы» — «Бушвакеры», «Хэдхантеры» и «Интер-Сити Ферм» стали главными целями крупнейших полицейских операций, проводившихся «под прикрытием». Но лондонские банды оказались удачливее нас: полиция обосралась. Судебные дела против них в большинстве случаев провалились, и бойцы этих «фирм» продолжали терроризировать улицы и стадионы. Яростно болея за сборную Англии, именно три эти банды из года в год увеличивали насилие на международных матчах. Каждая из них была в состоянии одержать верх над другой, но лично я выше остальных оцениваю моб «Челси». Его «фирма» — самая организованная в стране. Хотя эта троица и выделяется, в Лондоне у каждого клуба есть своя «фирма». Поэтому каждая игра в столице ожидалась в Манчестере с особым нетерпением: дальний выезд и повод похулиганить. Иногда мы приезжали туда накануне вечером и ночевали, но обычно проводили вечер пятницы дома, шлялись по пабам, потом заваливались в клуб, откуда нас выгоняли в два часа ночи, а затем встречались на вокзале Пиккадилли, где нас поджидал автобус. Ехали по ночной автостраде, дремали, играли в карты, пили и прикатывали в Лондон около семи утра. Благодаря раннему появлению в столице, мы избегали пробок, поэтому в запасе имелся целый день, а это повышало шансы на хорошую драку. Мы оставались в Лондоне до позднего вечера, возвращались домой рано утром и проводили воскресенье в постели. Все мы были молодыми парнями — ни жен, ни обязательств. И кто не поехал с нами, тот — лох! Мы называли всех лондонцев «кокни». Они были очень хорошими бойцами, особенно на своем поле. Эти умелые охотники ловко втирались в чужую компанию, а затем наносили внезапный удар. Если подпустить их близко, можно запросто нарваться на нож, поэтому во время визитов в столицу нам приходилось постоянно держаться вместе. И то, что мы отлично знали друг друга, делало невозможным проникновение в наши ряды извне. По прибытии первым делом следовало подзаправиться в центре города. Все равно нас всегда вычисляли, так как в Манчестере совсем другой дресс-код. По всей Британии люди одевались по-разному, а в Лондоне шмотки появлялись в магазинах на полгода раньше. В эпоху казуалов, ближе к середине восьмидесятых, манки сильно отставали от лондонцев в вопросах моды. Кокни были просто зациклены на ней, а нам, типа, все было похер. Если тебя вычисляли, ты отбивался весь день. Заходишь в паб, значит, туда скоро ворвутся кокни. Здорово! Нам было все равно, что произойдет в Лондоне, главное, что мы там были и создали массу проблем. Представьте себе, как они разговаривают между собой: «Твою мать! Эти гребаные манки сделали то, эти гребаные манки сделали это». Несмотря на известную репутацию фанатов «Вест Хэма», лично я с ними никогда не дрался. Но наш Дональд, тем не менее, все-таки заимел на своем счету пару столкновений: Единственный клуб, сумевший отличиться на «Мэйн-роуд» на рассвете фанатской эры — это «Вест Хэм». Они приехали к нам на вечерний матч и пришли на стадион довольно рано. Расположились на «Платт Лэйн», выставив возле турникетов «контролеров», которые вели себя очень нагло и никого не пропускали. Кто-то рассказал мне об этом, когда я стоял снаружи, около билетных касс. Большинство наших к тому времени уже находилось внутри. Я подошел к «Платт Лэйн», посмотрел, что там происходит, собрал небольшой моб и атаковал «Вест Хэм». Но они не отступили ни на шаг. Мне удалось прорваться к ним через турникеты, втащив за собой нескольких наших. «Вест Хэм» всей ордой тут же бросился вниз, и началась битва. Я помню, что один из них сфотографировал меня, очевидно, для следующих разборок. У нас тоже был свой фотограф, который снимал драки и запечатлевал различные «фирмы». В следующий раз «Вест Хэм» появился в «Вимпи», где работал Дональд. Сначала завязалась перебранка, затем Дональд и те ребята вышли на улицу, а хозяин закрыл за ними дверь. В итоге вестхэмовцы отправили моего брата обратно в «Вимпи» через стеклянную витрину. В восьмидесятые «Интер-Сити Ферм» клуба «Вест Хэм» (названная так, потому что для выездов она использовала скоростные поезда «Интер-Сити», а не специальные «футбольные» электрички) стала одной из самых скандально известных среди всех футбольных мобов. У нее даже был свой «юношеский филиал» (наподобие наших «Молодых Главарей»), который получил название «Андерфайвз».[59 - «Under-Fives» можно перевести как «младше пяти».] Оно стало широко известно после документального фильма, показанного по телевидению.[60 - «Хулиган»/Hooligan 1985, Великобритания, Thames Television, 60 мин., режиссер Иэн Статтард.] И хотя там действительно мелькали жуткие кадры, связанные с побоищем на «Олд Траффорде», в целом никакого позора на «Вест Хэм» не свалилось, принимая во внимание то, какие огромные толпы народа были показаны. Репутация моба разбудила полицию, которая всерьез заинтересовалась «Вест Хэмом». Сначала он был превращен в главный объект расследования, а затем — в главную мишень специальной операции «Фулл Тайм», хотя изначально она планировалась против нас. В итоге двадцать шесть парней были арестованы в ходе «обычного» предрассветного рейда, в котором участвовало двести пятьдесят копов — почти по десять на каждого фаната. Газеты причисляли бойцов к «наиболее опасной банде футбольных хулиганов». В суде копы заявили, что они смогли внедриться в «Интер-Сити Ферм». Однако сомнения в точности и законности действий офицеров полиции в деле получения свидетельств и улик привели к тому, что судебное разбирательство было прекращено, и в мае 1988 года парней выпустили на свободу. Единственный раз я побывал на «Аптон-парке»[61 - Обиходное название стадиона лондонского клуба «Вест Хэм» по месторасположению этой арены. Официальное — «Болейн Граунд». Построен в 1895 году.] годом раньше — 9 мая 1987-го. Это была решающая игра — нас устраивала только победа, чтобы остаться в Первом дивизионе, и на матч отправилось десять тысяч болельщиков Сити. Мы располагали тогда одной из лучших «фирм» за всю историю. В Лондон прибыло четыреста бойцов. Отъезд в столицу происходил рано утром на вокзале Пиккадилли, где велись какие-то строительные работы и где кто-то из рабочих оставил белую каску с надписью «БОСС». Я взял ее и не снимал на протяжении всей поездки. Мы прибыли на вокзал Юстон и направились в метро. Человек восемьдесят наших влезло в вагон поезда, направлявшегося в сторону «Аптон-парка». На следующей остановке вошло несколько фанатов «Челси», и один из них сказал, что если мы зайдем в паб неподалеку, то встретимся там с их «фирмой». Кто-то рванул стоп-кран, чтобы остановить поезд, но, к нашему несчастью, он уже отъехал от платформы, так что выйти стало невозможно. Прибыла полиция, и меня арестовали первым, — судя по всему, они прочитали надпись на каске. Я был выведен со станции и посажен в стоявший рядом автобус. Неожиданно один из копов развернул перед моим носом галстук и продемонстрировал что-то, приколотое на обратной стороне. Это был клубный значок «Вест Хэма». «Охрененная команда, приятель», — сказал он. Вскоре они вывели из метро всех остальных, забив ими два автобуса. Нас продержали около полицейского участка до 16.30. Мы всячески оскорбляли копов, но полицейские не обращали на это никакого внимания: «Парни! Вам все равно не удастся попасть на матч и создать неприятности!» Каску мою отобрали. К тому времени копы уже знали, кто я такой, поэтому, когда нас отпускали, один из них сказал: «Фрэнсис, садись на первый же гребаный поезд, или тебя арестуют!» Конечно же я не сел! Мы притворились, что идем на вокзал, а сами направились в Вест-Энд, чтобы хорошенько заправиться. Разгуливали там по пабам, не встречая никаких проблем. К этому времени уже стало известно, что мы проиграли со счетом 2:0 и вылетели. Некоторые фанаты Сити, которые были на игре, говорили, что болелы «Вест Хэма» оказались на высоте. В конце матча они не только обменивались шарфами с фанатами Сити, но и стоя им аплодировали. Все это было просто замечательно, но мы должны были подраться. Раз уж приехали в Лондон, значит, надо кому-то навалять, не правда ли? Мы пили на выходе из паба, когда двое парней на другой стороне улицы стали распевать: «Сити вылетают! Сити вылетают!» Мы переглянулись: что это за уроды? Кто-то из наших метнул в поющих пустую пивную бутылку. Она разбилась над ними, осыпав певцов осколками. Но вместо того чтобы пуститься наутек, они направились к нам. Один из них достал удостоверение и произнес: «Полиция!» Это были два копа в штатском, которые пытались спровоцировать нас, что иногда случалось. Чувак с корочкой попытался арестовать парня, бросившего бутылку. Началась свалка, коп оказался на земле, и мы слиняли по-тихому, пока не прибыло подкрепление. По дороге я заскочил в какой-то паб вместе с моим приятелем Джимми. Мы подсели к двум местным пташкам и стали болтать с ними. Внезапно распахнулась дверь, и внутрь вошли копы с огромной овчаркой. Они стали разглядывать присутствующих. Я сказал девчонкам: «Слышьте, мы из Манчестера, а нас хотят арестовать. Можно прикинуться, что мы, типа, с вами?» Они были не против. Нас так и не вычислили, и ребята в синем покинули паб. Мы заранее договорились, что, если потеряемся, встретимся в десять вечера на Юстоне. Когда же мы пришли туда, нам рассказали, что копы зашли в другой паб и натолкнулись на Криса и еще нескольких парней. Среди копов были и те двое в штатском, но вместо ареста они принялись мирно беседовать с членами нашей бригады. Один из них сказал Крису: «Это были лучшие удары, которые я когда-либо получал! Вы — отличная „фирма“». Потом он купил ему выпивку, и все копы убрались восвояси. Пока мы стояли у входа на вокзал, мимо нас проходили болелы в красном и белом. Это был «Арсенал». Недолго думая мы разогнали их пинками. Полиции не терпелось поскорее выпроводить нас из Лондона, и, в конце концов, нас стали теснить в сторону электричек манчестерского направления. В это время на другую платформу из подошедшего поезда высыпали какие-то фанаты, и до нас донеслось их пение. Это были болелы «Манчестер Юнайтед», называвшие себя «Киддерминстер Редз», возвращавшиеся с «Олд Траффорда». Мы стали гонять их по всему вокзалу, награждая пинками и зуботычинами. Тут уже не выдержала транспортная полиция. Было вызвано подкрепление, нас собрали всех вместе и запихнули в следующий поезд. Вернулись мы в Манчестер около трех ночи. Если не считать вылета в низший дивизион, денек выдался просто прекрасный. У «Арсенала» тоже есть неплохая «фирма», хотя с гунерами[62 - Оскорбительное прозвище фанатов лондонского «Арсенала», введенное в обиход вместо официального — «Канониры». Оно представляет собой игру слов: Gunners («канониры») и Goonies («тупицы», «болваны»). Но, несмотря на это, болельщики «Арсенала» свыклись со своим прозвищем и сами стали именовать себя «гунерами».] я никогда не сталкивался. Мы приехали к ним в конце семидесятых. Времени было семь утра. Ничего не оставалось, как умыкнуть несколько бутылок молока, которые молочник оставил у дверей, и шляться по городу в ожидании открытия пабов. Убивая время таким способом, мы наткнулись на группу фанатов «Куинз Парк Рейнджерс», разговорились с ними, а затем сыграли с ними в футбол в парке. Это был один из тех немногих случаев в моей жизни, когда я встретил фанатов соперника и не избил их. Потом они отправились своей дорогой, а мы — своей. К стадиону мы подошли где-то в 13.15. Как раз в это время через море болельщиков «Арсенала» к нему подъезжал автобус с футболистами Сити. Игроки увидели нас, и я готов поклясться, что двое из них сказали в нашу сторону: «Парни, всыпьте им покрепче!» Несколькими годами позднее мы оккупировали один из их пабов, когда приехали туда на поезде, и сразу завалились в ближайшее к вокзалу заведение. Тут же нарисовались копы, и один из них сказал: «Проваливайте лучше, это паб „Арсенала“». «Никуда мы отсюда не уйдем», — ответили мы. Коп знал, что дальнейшее будет очень забавным, и потому ушел со словами: «Когда здесь появятся фанаты „Арсенала“, они будут пинать ваши задницы до самого стадиона». Естественно, вскоре появилась большая «фирма» гунеров. Мы сразу погнали их по улице, но напоролись на полицию, выскочившую на нас из засады с дубинками. Дело закончилось тем, что нам пришлось драться и с полицией, и с фанатами, что никогда ничем хорошим не заканчивается. Как я уже писал во второй главе, у нас состоялась славная домашняя битва со «шпорами», в которой они показали себя с самой лучшей стороны. А ведь финалы Кубка против них я пропустил! Дональд взял с собой большую «фирму», когда мы проводили первый матч на «Уэмбли», и отпрессовал их фанатов. Но в переигровке уже они хорошо отделали наших. Тогда состоялось семьдесят пять арестов, преимущественно с их стороны. Лично у меня с ними проблемы возникли лишь один раз — на их Севен-Систерз-роуд. Я оказался там с парнем по имени Чоки, а еще с Дереком Лоулором и Иззи. Мы пили в пабе вместе с другими нашими фанатами, когда туда ворвался моб «Тоттенхэма». Мы предпочли уйти, но они увязались вслед за нами. Во главе их моба шествовал какой-то черный верзила. У Дерека Лоулора было растяжение лодыжки, и бежать он не мог. Мне пришлось дать ему совет: «Оглянись, и точно побежишь». Он оглянулся и увидел того здоровенного черного, а позади него — огромный моб. В итоге Дерек пулей пролетел мимо меня со своей растянутой лодыжкой, установив новый рекорд для стометровки. Они гнались за нами, но никого так и не поймали. Иногда нужно спасаться бегством. Нет смысла изображать храбрость, когда врагов в десять раз больше, и любой фанат, который скажет, что никогда не убегал, — лжец. * * * В отношении страха скажу так: ничто не сравнится с темным переходом, когда на тебя набрасывается несколько сотен фанатов «Миллуола». Это заставляет задуматься, а надо ли было вообще становиться футбольным хулиганом? Наш Дональд считает их «фирму» лучшей в Лондоне. Вместе с несколькими приятелями он однажды бился с ними на вокзале, когда мы играли в Лондоне с «Арсеналом». Я тоже пару раз пересекался с ними, причем в самых кровавых разборках, в которых когда-либо участвовали «Главари». Первая стычка имела место 16 сентября 1987 года. Оба клуба выступали тогда во Втором дивизионе, в котором присутствовало несколько хороших «фирм» — «Миллуол», «Мидлсбро», «Лидс», «Бирмингем», — но мы хотели быть круче всех и потому организовали столичным гостям засаду. Игра должна была состояться в среду вечером. Они прибыли на матч на поезде, но их сразу же окружил мощный полицейский эскорт, так что нам было никак к ним не подобраться. После игры (мы одержали крупную победу со счетом 4:0, если кому-то интересно) полиция не выпускала гостей со стадиона до десяти вечера. Около трехсот человек наших облазили соседние с Ллойд-стрит улицы, и собрали все пустые бутылки, оставленные для молочника на ступеньках около входных дверей. Пока мы ждали в темноте, мимо нас в гордом одиночестве на машине проехал полицейский с собакой. Нас собралась огромная толпа, и у каждого было все, что только можно бросить во врага. Такую толпу никто бы не смог остановить. Наконец мы увидели эскорт, сопровождавший «Миллуол». Первый залп был произведен, когда они оказались на расстоянии пятнадцати метров. Снаряды затмили небо. Кокни бросились наутек, и их погнали по Ллойд-стрит. Полиция пыталась остановить нас при помощи дубинок, но мы проскочили. Однако «Миллуол» все-таки сделан из твердого материала: они остановились и атаковали нас. Два моба схлестнулись прямо посреди улицы. Подоспела полиция, завыли сирены, заржали лошади, и теперь уже погнали нас. Мы знали, что за этим последует ответная акция, когда придется играть с ними на выезде через три месяца. Я ожидал, что многие парни найдут себе кучу оправданий, чтобы не ехать, но оказалось, что у нас — топ-моб! Репутация «Миллуола» была наилучшим магнитом. Разрабатывая поездку в пабе, мы решили, что поедем туда на поезде, пересядем на метро, доедем до Темзы, а оттуда пойдем пешком прямо через их кварталы. Проделать такое в Миллуоле[63 - Территория, расположенная в западной части т. н. «Собачьего острова», входящего в состав лондонского района Тауэр Хэмлетс.] было дополнительным испытанием. В поезд зашло несколько сотен фанатов Сити, в то время как наш приятель Майки Уильямс набил целый автобус парнями из Мосс-Сайда и Фаллоуфилда. «Миллуол» знал, что мы едем и, по слухам, везем с собой главную «фирму». После высадки на Юстоне поездка продолжилась на метро до станции «Лондон-Бридж». Я понятия не имел, сколько времени нам понадобится, чтобы добраться до стадиона, потому что мне все было пофигу. Главное — разнести к чертям собачьим «львиное логово».[64 - Англ. «Lions' Den». В данном случае имеет место игра слов: Lions («Львы») — прозвище игроков и болельщиков «Миллуола», a «Den» — название стадиона этого клуба.] Мы поднимались по ступеням станции метро, когда услышали низкий гул: «Милл-уол, Милл-уол». Я спросил: «Черт побери, откуда это несется?» Тем временем толпы врагов втекали внутрь через другой выход. Они были готовы к встрече с нами. Раздался крик: «Эй, вы, северные твари!», и кокни тут же хлынули на нас всей ордой. Мы выбежали на улицу, остановились, развернулись и приняли бой, который продолжался минут пять — ужасно долго даже для массовой драки. Исход был ничейным. Наши не сдавались, они тоже. Полиции никто не видел, но она все-таки незримо присутствовала, ведя скрытую съемку. Наконец, копы появились в огромном количестве, разогнали «Миллуол», а нас приперли к стене. Затем мы без каких-либо неприятностей прошли под конвоем по Олд-Кент-роуд до самого стадиона, хотя по пути нам и попадались зверского вида уроды, показывавшие знаками, что собираются перерезать нам глотки, а кое-кто из них даже попытался прорваться сквозь оцепление. «Миллуол» отличает то, что они не тратят время на угрожающие телодвижения. Они атакуют резко и внезапно. Это было довольно страшно, но вместе с тем и необыкновенно возбуждающе, потому, что мы появились на их территории, в одном из самых жестоких районов Лондона, а они ничего не могли с нами поделать. Мы сами пытались вырваться из окружения, чтобы завалиться в какой-нибудь паб, но безрезультатно. «Миллуол» предпринял последнюю попытку достать нас уже у самого стадиона. Они просочились сквозь полицейские ряды, как будто их и вовсе не было, и завязали драку у турникетов. Мы ответили, и махач продолжался до прибытия конной полиции. Все было также заснято на камеру, и позже использовано в качестве улики на суде. Атмосфера на самом «Дене» была ужасающе злобной. По меньшей мере, половина их фанатов не следила за игрой вообще. Они все время пялились на нас, выбирая в толпе отдельных парней, которым сообщали о том; что их ждет после матча. Мы отвечали примерно тем же. До сегодняшнего дня я не знаю, с каким счетом закончилась та игра. Полиция продержала нас полчаса, но даже после этого вся площадь около стадиона была заполнена людьми, смотревшими в нашу сторону. Мы были уверены, что они собираются напасть, и потому готовились к достойному ответу. Все подбадривали друг друга: «Сделаем их, сделаем!» В действительности же все думали об одном: кто будет биться в первых рядах? Копы отлично знали, что должно было произойти. Что ж, они прикрыли нас солидным эскортом и довели до самого метро. Ну и ладно. Некоторым из «Молодых Главарей» удалось немного подраться около самой станции метро, но это мелочи, так как нам удалось добраться до дома сравнительно целыми и невредимыми. Чего нельзя было сказать о мобе Майки Уильямса. Их автобус атаковали и полностью разнесли еще до игры. А водитель был настолько напуган, что сбежал, бросив своих пассажиров посреди Лондона. Но мы все равно очень славно подрались. Никого тогда не арестовали, никого не порезали, и мы оставили о себе хорошую память в столице. Правда, это была моя последняя встреча с «Миллуолом». Среди всех мобов, которые я видел в своей жизни, самым лучшим был тот, что прибыл на «Мэйн-роуд» вместе с «Челси» 4 мая 1984 года. Я сам несколько раз ездил на наши матчи с «Челси» — всегда на автобусе и с большими проблемами. В тот день мне казалось, что их действия можно легко просчитать, когда они приехали в пятницу вечером на матч, который решал, выйдет ли «Челси» в Первый дивизион. Мы были готовы к драке, но специально к ней не готовились. Просто понятия не имели, что на нас в итоге обрушится. Первое слабое подозрение посетило меня во время проезда по Принсесс-Паркуэй. Я собирался припарковаться около стадиона и встретиться с нашими парнями в одном из пабов. Но по мере моего приближения к стадиону дорога стала заполняться сотнями фанатов «Челси». Все движение было перекрыто. «Ну уж нах, одному дальше нельзя!» — застучало в голове. Я повернул направо на Уиттингтон Роуд, проехал по Оксфорд-стрит, припарковался и отправился в ирландский паб «Кларенс», где обычно многие наши пропускали по пинте перед игрой. Несколько знакомых парней стояли на улице перед пабом, и один из них сказал: «Микки, не ходи туда, там полным-полно „Челси“». «О чем ты говоришь? Это же наш паб, я всегда в нем зависаю!» Я вошел. Он был действительно битком забит «Челси». Пришлось выйти. Мы даже не могли встретиться в нашем собственном пабе! Они привезли с собой около семи тысяч человек, и практически все были бравыми ребятами. Вокруг «Мэйн-роуд» происходило натуральное смертоубийство. За фанатами Сити охотились по всему городу. В жизни такого не видел! Мы собрали моб человек в сто и держались вместе, как приклеенные. Я сломал руку в драке около стадиона, а один из «Мэйн Лайн», Джеймс Догерти, был арестован. Но мы не могли биться с огромной толпой — их было слишком много. Позднее в центре города тоже происходили неприятные вещи: какой-то женщине досталось стаканом по голове в «Кипрской Таверне» на Принсесс-стрит, а одному парню порезали лицо на «Платт Лэйн». Такое случается. Если бы мы сами играли за чемпионство в дивизионе и отправились на выездной матч, то бились бы насмерть. В 1968 году, когда Сити выиграл чемпионат, встретившись с «Ньюкаслом» на выезде в последнем туре, мы заполнили полстадиона. Справиться с таким мобом никто бы не смог. Наш следующий опыт с «Челси» был не менее ужасен. В марте 1986 года мы дошли до финала Full Members' Cup,[65 - Кубок, разыгрывавшийся в 1985–1992 гг. как дополнительное соревнование для двух высших дивизионов английского футбола. Учрежден в связи с тем, что английские клубы после трагедии на стадионе «Эйзель» были отлучены от европейских турниров.] где встретились с ними на «Уэмбли». Это было довольно убогое соревнование, и Сити привез с собой всего лишь пятнадцать тысяч болельщиков. Смехотворно мало для финала, проводимого на «Уэмбли». Впрочем, сама игра развивалась по драматическому сценарию. «Челси» выигрывал со счетом 5:1 (!), но мы забили три гола в последние десять минут, и в итоге добились почетного поражения 5:4. За пределами стадиона творилось нечто невообразимое. Мне кажется, что в тот день мы бились против всего Лондона. Моб Сити приехал туда на автобусах, и нас было около двухсот человек. Сами мы пострадали не слишком сильно, но вот полиции изрядно досталось. Я помню, как болелы «Челси» раскачивали автобусы, бились о них головами, разбивали стекла кулаками. Они просто спятили. Было арестовано девяносто пять человек. К нашему удивлению, пресс-атташе Скотленд-Ярда заявил следующее: «Серьезных нарушений порядка не зафиксировано. Ущерб стадиону не причинен, на приезжих в момент следования не нападали, на поле никто не выбегал, на трибунах болельщики не нанесли друг другу увечий». Остается удивляться тому, что двадцать полицейских оказались травмированными, а двое были доставлены в госпиталь (один из них — с изуродованным лицом). Кокни действительно велики, когда поддерживают сборную Англию. Я же всегда был к ней равнодушен. Фаррер и многие другие белые фанаты Сити болели и продолжают болеть за национальную команду, но для меня это слишком уж недалеко от расизма. Я чувствовал, что если пойду на стадион, обязательно окажусь в неблагоприятной для себя ситуации. Когда люди выпивают и ищут козла отпущения, то неважно, насколько ты силен, и если даже твои дружки против тебя, то все, конец. Я не хотел ставить своих приятелей в положение, когда им придется выбирать между мной и Англией. Такой ситуации между нами никогда не возникало. Но я горд тем, что я — англичанин и, к тому же, пробритански настроен. Однако кому до этого есть дело, ведь я — черный. Многие решительно настроены против нас: «Челси», «Миллуол», клубы с юга, «Лидс», но ведь во многих из них даже больше черных игроков, чем в Сити. Временами я смотрю по телевизору, как играет сборная Англии, мне всегда кажется, что это очень скучное занятие. Я не помню ни одной превосходной сборной Англии. ГЛАВАРИ В январе 1986 года газетное интервью познакомило законопослушное население Большого Манчестера с новой угрозой — «Молодыми Главарями». СЕКРЕТНЫЕ ОТРЯДЫ ФУТБОЛЬНЫХ ПОДОНКОВ Мы называем себя «Молодыми Главарями», потому что, хотя мы и самые молодые, мы самые лучшие. Всегда считалось, что Юнайтед — проблемный клуб, но в Сити дела куда хуже. Хулиганы Юнайтед пользуются устаревшей репутацией. Они котируются в Лондоне, но более — нигде. Хулиганы же Сити известны везде. Куда бы мы ни поехали, фанаты других клубов говорят: «Мы слышали о том, что вы устроили на прошлой неделе». В лучшие дни нас в «фирме» человек пятьдесят. Мы собираемся вместе и планируем выезды. Встречаемся утром, решаем, на какой поезд сядем, где будем пересаживаться и кого, вероятнее всего, встретим на пути туда и обратно. В прошлом сезоне вы читали о футбольном насилии, имевшем место каждый уик-энд. В этом же о нем практически ничего не слышно, и публика начинает думать, что все находится под контролем. Но это не так, насилие не прекратилось, оно вершится повсюду. У каждого клуба есть свои хулиганы — начиная с Первого дивизиона и вплоть до любительских клубов. Это образ жизни. Победить или умереть. У людей сложилось неверное представление, потому что они получают всю информацию от полиции. Но у каждой истории есть разные рассказчики. Мы хотим подчеркнуть, что не причиняем боль невинным людям. Нам приходится биться с такими же, как и мы сами. Случившееся на «Эйзеле»[66 - 29 мая 1985 года, в день финального матча Кубка европейских чемпионов между «Ливерпулем» и «Ювентусом», проходившем в Брюсселе на изрядно обветшавшем стадионе «Эйзель», в результате обрушения трибуны 38 болельщиков «Ювентуса» и один местный житель были насмерть раздавлены и еще сотни зрителей получили ранения. Прямыми виновниками случившегося являлись фанаты «Ливерпуля», в числе которых было много безбилетников. Завязав с находившимся на своих местах итальянцами драку, англичане обратили их в бегство и прижали к стене, которая, не выдержав напора, рухнула, потянув за собой многих людей. По решению УЕФА все английские клубы на пять лет были лишены права участвовать в европейских клубных турнирах, а «Ливерпуль» — на шесть.] ввело всех в заблуждение. Мы ничего подобного не хотим. Это скаузеры подставили всех остальных. Полиция же после «Эйзеля» считает, что все мы — и манчестерские фанаты, и кокни — убийцы, и это сильно настраивает против нас. Эта цитата принадлежит, скажем, Кегсу (не стану приводить его настоящее его имя) — человеку из нового, молодого поколения фанатов Сити, которые оставили свой след в хулиганской культуре восьмидесятых. «Молодые Главари» сформировались во времена «Мэйн Лайн». «Главарь» (англ. Guv'nor) — слово из лексикона кокни, обозначающее что-то типа «начальник», «командир», и наши семнадцатилетние- и восемнадцатилетние захотели командовать своей маленькой «фирмой». Больше всего они любили громить сервисные станции, поэтому кто-то из парней постарше назвал их «Воришки Ирисок». Иногда «Молодые Главари» ездили с нами, но чаще сами по себе, потому что терпеть не могли купаться в лучах чужой славы. В той же статье двое из них описали ряд случаев с применением насилия, в которых они лично участвовали: «Портсмут, 17 апреля 1985 года. Помпи[67 - Помпи (pompey) — таинственное прозвище игроков и болельщиков клуба «Портсмут» из одноименного города. По одной из версий оно связано с убежденностью португальцев в том, что Портсмут очень похож на Бомбей, в связи с чем и возникло слово «помпи». Другая утверждает, что первая футбольная команда Портсмута была сформирована из королевских пушкарей — «помпиз» (pompeys), получивших свое название от французских пожарников-помпееров. Третья версия пытается убедить нас в том, что слово «помпи» происходит от знаменитого корабля «Помпея», ставшего синонимом города Портсмут в конце XVIII века. Четвертая связана с ученой дамой Агнес Вестон, читавшей лекции морякам из Портсмута и увлекшей их рассказом о трагедии римского полководца Гнея Помпея. Вырвавшееся у одного из слушателей восклицание «Бедняга Помпей!» стало проецироваться в дальнейшем на моряков из Портсмута. Пятая связывает Портсмут с древним городом Помпеи, так как один из епископов, устрашенный падением нравов в Портсмуте, предсказал ему печальную участь Помпеи.] стояли повсюду группами по три-четыре человека. Нас же было около пятнадцати, но это не мешало гостям Портсмута непрерывно заряжать во всю глотку: Мы — манки! Нам и в голову не приходило, что их гораздо больше. Внезапно они выскочили из здания вокзала, когда мы переходили через мост и принялись что-то орать в наш адрес. Случилось неизбежное — началась драка, появились перья, но их не использовали. Местные были оттеснены обратно в здание вокзала, потом появилась полиция, и нас развели в разные стороны. Все закончилось буквально через минуту, но наши парни оказались куда круче „Портсмута“, хотя находились в явном меньшинстве. Лондон, вокзал Юстон, 2 ноября 1985 года. Наши парни вошли в паб и стали крушить все подряд. Фанаты „Эвертона“ ответили — в воздухе засвистели пивные кружки. Сити усилил натиск, и они побежали. Появилась полиция, выстроила всех вдоль стены и начала обыскивать. Лезвий не нашли — наши успели от них избавиться. Эвертонские решили ответить на вокзале. Там собралось около ста фанатов „Сити“, но мы предпочли биться тридцать на тридцать. Наши парни загнали их на платформу, откуда в наступающих полетели горячие напитки из автоматов и железнодорожные указатели. Тут-то на Юстон и прибыла полиция, заставившая скаузеров влезть в поезд. Мы же остались на месте в ожидании возможного появления арсенальских. Но они так и не нарисовались, зато невесть откуда возникло трое скаузеров, и опять началась разборка. Лидс, вообще. Однажды они избили восьмерых наших парней в Блэкпуле. Дело было на банковских праздниках.[68 - Bank Holidays («банковские праздники») — это выходные дни, к числу которых относятся Новый год, День святого Патрика, Пасха, День святого Андрея, Рождество и др. В эти дни не работают практически все, включая полицейских, пожарников, медиков и т. д. Название праздников указывает и на то, что закрыты практически все банки страны.] Лидсовские напали на них прямо на набережной. Однажды они избили семилетнего мальчишку — болельщика Сити, а потом отпинали его отца, который пытался закрыть сына своим телом. Манчестер и без того не выносил Лидс, а теперь просто люто возненавидел. Когда под раздачу попадают невинные люди, мы это очень не любим». «Мэйн Лайн», как и до нее «Крутые Коты», в конце концов, сошла со сцены. Многие парни постарше завязали. Возросшее внимание со стороны полиции, новые меры безопасности, предпринятые после катастрофы на «Эйзеле» в мае 1985 года, включая компьютеризированное клубное членство, полицейские видеокамеры и запрет на продажу алкоголя, — все это произвело свой отталкивающий эффект. На «Мэйн-роуд» установили камеры вокруг всего поля, поставили их даже около «клетки», из которой выходят игроки, и убрали неоновую надпись над главными воротами «ФК МАНЧЕСТЕР Сити». Эту вывеску каждый раз разбивали, потому что люди в то время были очень сильно разочарованы игрой Сити. Мне уже стукнуло двадцать семь, я находился в самом расцвете сил и еще мог верховодить. Точно не помню, откуда взялось название «Главари», но оно запросто могло родиться благодаря подтруниванию над «Молодыми Главарями», типа «Никакие вы не главари, мы — главари!». Это имя закрепилось, когда мы вылетели во Второй дивизион и стали крушить всех на своем пути. Дональд отошел от дел, но Крис оставался с нами до самого конца. Если вы посмотрите на возраст арестованных по делу «Главарей», то заметите, что за двадцать пять лет перевалили лишь я, Крис, да еще пара парней. Сесть мне пришлось в двадцать девять. В то же время многим нашим из числа основных удалось не попасться в сети. Немаловажным обстоятельством было и то, что я считался самым крутым в нашем мобе. Не было никого, кто мог бы сделать меня. Я был готов подраться с любым, и если проигрывал, то никак не реагировал. Однако если кто-то переступал черту — избивал меня лежащим, резал или пускал в ход стальной прут, тогда другое дело. Но я человек старой закалки и никогда не пользовался оружием, только руками. Никогда не думал про себя: «К этому не подойду, он слишком крут». Мои друзья вели себя точно так же и потому были непобедимы. Такое положение хорошо отражала наша любимая заводка: «Ну как? Вот так! Жарь, если ты — главарь!» Несмотря на скандальную известность, мне никогда не запрещали приходить на «Мэйн-роуд». Да и вообще я вел себя весьма осмотрительно, когда находился на стадионе. Мы уже переместились с Киппакса на новые сидячие места. Нас было человек триста. Целый сектор «А» на Северной трибуне — только для «Главарей». Фанаты гостей шли на «Платт Лэйн Энд», но их ребята часто занимали сидячие места, хотя теперь схватки чаще всего происходили за пределами стадиона, где было меньше шансов попасть в объективы полицейских камер. Места встреч определялись ведущими членами «фирмы». Каждый, кому это полагалось знать, предупреждался заранее, по цепочке — из уст в уста. Иногда собиралось мало народу, и тогда появлялся риск, но когда ты направлялся в правильное место, к тебе присоединялись толпы. Иногда мы договаривались с теми, с кем мы собирались подраться, через ограждения на стадионе, передавая номера телефонов или просто сообщая сопернику, куда именно приходить. Даже если вы заклятые враги, то все равно можете перетереть кое-какие вопросы друг с другом. Ведь все мы жаждем хорошей драки. Со временем «Главари» превратились в очень крутую банду. Многие из нас являлись заслуженными ветеранами с сотнями битв за плечами. Мы прекрасно знали, на что были способны, но при этом не пользовались оружием. Кто-то, конечно, мог прихватить с собой нож, но призывов типа «Эй, парни, сегодня вечером вооружаемся!» никогда не было. Я думаю, мы могли стать главной «фирмой» в Британии. Во всяком случае, нашим врагам было хорошо известно, что в день матча с Сити им придется либо задействовать свои лучшие силы, либо огрести по полной программе. И они собирались ради нас. Драки случались каждую неделю. Люди принимали вызов везде, где мы появлялись. Наша «фирма» искала чужую «фирму». Больше нас никто не интересовал. Можно было зайти, в какой-нибудь паб и сразу увидеть, что здесь ничего не произойдет. Заглядываешь в другой и понимаешь: вот оно!. Дресс-код выдает, а также телодвижения и харизма. Если ты видишь мужика с двумя детьми и шарфом на шее, ты даже пальцем его не тронешь. А если тронешь, ты — подонок. Но если перед тобой шесть-семь парней и они хотят «этого», тогда совсем другое дело. Мы использовали все виды транспорта: поезда, автомобили, фургоны, все, что движется. К тому времени автобусы уже стали слишком приметными: полиция останавливала их на трассе и окружала эскортом сопровождения. Было безумной тратой времени ехать куда-то, чтобы тебя конвоировали до самого стадиона, потом запирали, а потом чуть ли не провожали до самого дома. И никакого пива, не говоря уже о драке. Парни у нас были все как на подбор. Бешеный Джеймс — ирландец с Денмарк-роуд, постоянно носивший идиотскую синюю джинсовую жилетку. Он всегда бросался в бой первым, и ему всегда разбивали нос. Дэйв Фоукс из Фаллоуфилда не обладал атлетическим сложением. С лицом, как у белки, обрамленным какими-то мышиными волосами, он работал в магазинчике в Ардвике. Зато Дэйв, как никто другой, умел хорошо кричать «Они здесь, они здесь!», пока на его зов не прибегали все наши. Старина Дэйв Израэл из Фаллоуфилда все еще был со мной. А вот его братец Пол — редкий гаденыш. Однажды я зашел к ним домой перед матчем, а Пол спрятался за дверью. Затем он выскочил из засады с криком «Вот тебе, Микки!» и заехал мне в нос. Ему, наверное, было очень весело, но когда-нибудь я обязательно верну должок. В выходные дни мы играли в футбол, а в субботу отправлялись на стадион. Его отец был серьезно болен и умирал дома в постели. В один из игровых дней я сказал Дэйву: «Тут ничего не поделаешь! Пошли на матч. Все будет в порядке». Он поверил мне, но через полчаса его отец умер. Мы вернулись к обеду, и мать Дэйва набросилась на меня, обвиняя в том, что я вытащил ее сына на стадион, из-за чего он не смог проститься с отцом. По природе своей Дэйв был вспыльчивым и азартным. Однажды, когда мы играли дома с Юнайтед, он отправился на гостевую трибуну в футболке Сити. Один из его приятелей посоветовал: «Лучше бы тебе снять ее». «Я — Сити до мозга костей! — ответил Дэйв. — И не собираюсь снимать футболку на своем родном стадионе!» В итоге не прошло и пяти минут, как фанаты Юнайтед растерзали его. Дэйв обладал легким характером и любил повеселиться, что особенно проявлялось на выездах. Он отправлялся на матч без пенса в кармане и затем клянчил весь день. Правда, нельзя забывать, что Дэйв был джиббером, как и Чарли Сноу. Джимми Гиттингс выступал в качестве нашего карманного бультерьера. Он никогда не отступал. Пэт Берри тоже. Хотя у него была своя команда из Левенсхьюма, он часто ездил с нами и пользовался большим уважением. Пэта обязательно вспоминают, когда кто-то заводит речь об основных бойцах Сити. Почти всех из этих парней осудили по делу «Главарей». Но многим другим все-таки удалось выйти сухими из воды. Их имена никогда не попадали в заголовки, и даже сейчас они хотят оставить все как есть. А вот кто обязательно попадал в газеты, так это Дональд Фаррер из Мидлтона. Как я уже упоминал ранее, он возглавлял свою маленькую «фирму» и потому пересекся с «Главарями» уже в самом конце. Фаррер был совершенно безбашенным. Он совершал поистине сумасшедшие поступки. Типа заявиться на матч с «Арсеналом» и отправиться на их трибуну в одиночку. Далее фанаты Сити могли видеть лишь взлетающие вверх кулаки. Это всей толпой месили Фаррера. Он носил джинсы так, что его жопа вываливалась, как у какого-нибудь работяги. Однажды, когда мы играли против «Олдэма», Дон неожиданно побежал вдоль по улице, сбивая все на своем пути. Затем запрыгнул в автобус, чтобы съездить по роже кому-нибудь, но когда уже собрался выскочить наружу, двери закрылись и прищемили ему руку. Кончилось дело тем, что какие-то парни его отметелили. Дональд не фигурировал в деле «Главарей», но подвергался арестам десятки раз. Его настолько часто избивали до полусмерти, что он перестал чувствовать боль. Дон бросался на любого, ему было все пофигу, он ни о чем не думал, просто кидался и все. Большинство клубов во Втором дивизионе являлось самым что ни на есть дерьмом. «Олдэм» был слаб, хотя и располагал «Файн Янг Кешлс», собственной, так сказать, «фирмой». Моб «Брэдфорд Сити» выступал под названием «Ойнтмент». Мы пересекались с некоторыми их ребятами, иногда даже с паками и черными, но никаких проблем у нас не возникло. «Сток Сити» — этих мы всегда уделывали. Понтовщики дешевые! Громче всех кричат о своей «фирме», а ее как не было, так и нет. Однако парни они азартные, и даже слегка покромсали наших, когда Сити играл там в прошлом сезоне. Но когда туда приехали МЫ, то попросту издевались над ними. Плимут. Несмотря на то, что это ужасно далекая поездка, я все-таки смотался туда, но никого так и не встретил. Хотя вроде бы они могут выставить настоящих монстров, особенно на домашних матчах. Как-то раз «Молодые Главари» даже заимели какие-то проблемы, когда мы играли с «Плимутом» дома. Об этом вспоминает один из них, Винсент Джордж, в своем дневнике, который потом использовался на суде: Когда закончился матч, все мы направились в паб «Шервуд». По пути туда трое или четверо из нас — я, Ли, Фрэнси и Малкольм — избили шестерых фанатов «Плимута» и велели им убираться прочь. Они убежали к своей машине и проехали мимо нас. Мы собрались около паба. Наши захотели разобраться с этими пидорами, которые устроили марш протеста против «раздела 28».[69 - «Раздел 28» — поправка к законодательному акту Соединенного Королевства, гласящая о том, что «местные власти не должны намеренно пропагандировать гомосексуализм». Данная поправка воспринималась представителями сексуальных меньшинств как нарушение прав человека.] Отделать их следовало по первому разряду. Мы разделились на три маленькие «фирмы», состоящие примерно из десяти человек каждая. Та, в которую вошел я, должна была атаковать первой. Быстро вооружившись, мы изготовились к нападению. Ко времени начала акции (мы всегда были в первых рядах, когда действовали из засады) нами были припасены деревянные палки, металлические прутья, бутылки и булыжники, которые оставили после себя дорожные рабочие. Когда моя «фирмочка» сделала залп из бутылок и камней, эти пидоры вообще не поняли, что произошло. И только потом бросились в нашу сторону. И вот тут-то две другие «фирмочки» выскочили на них из засады. Все сработало как часы. Ничего не продемонстрировал нам и «Блэкберн Роверс», точно так же, как и «Борнмут», «Ипсвич Таун» и «Бристоль Сити», которые, по идее, должны были оказаться на высоте. Есть такие места, где все сразу прячутся, когда ты приезжаешь. Как только они завидят чужой моб, так сразу теряют охоту иметь с ним дело. Я был вынужден пропустить выезд в Лестер, потому что меня арестовали за две недели до него, но я побывал там несколько раз до этого и никогда никаких проблем не имел, хотя их «Бэби Скуод» — хорошо известная и крепкая «фирма». У «Халл Сити» и «Шеффилд Юнайтед» — свои банды. У «волков»[70 - Прозвище игроков и болельщиков клуба «Вулверхэмптон Уондерерз».] тоже якобы есть кем похвастаться. Я ездил к ним в том сезоне и даже выбегал на поле, когда Сити забил. Полиция, кстати, засняла это на пленку. Настоящим сюрпризом для нас стал «Суиндон Таун» (никогда не знаешь, где тебя могут удивить. Например, так называемая «Главная Фирма» (англ. Main Firm) клуба «Кембридж Юнайтед» однажды в пух и прах разнесла моб «Челси»). Мы играли с ними на выезде 31 октября и поехали туда на мини-автобусе, так как Суиндон находился черт знает где и очень немногим захотелось отправиться в такую даль. К тому же, у «Суиндона» не было достойной репутации. Мне кажется, в тот день Юнайтед играл на своем поле, и некоторые хотели остаться дома, чтобы сделать врагов после игры. Но нам все-таки удалось сколотить маленький, но крепкий моб: Крис, Джимми Гиттингс, Пэт Берри, Скиннер, около двадцати человек. Всего же на матч отправилась примерно тысяча болельщиков Сити. Чем закончился матч, я не помню. Да и вообще нас чаще всего это не интересовало. Нет, мы, конечно, смотрели игру, болели за команду, пели и все такое, но, в конце концов, приезжали в другие города ради «завода», чтобы насладиться тем, что творилось до матча и после него. Наш мини-автобус был припаркован на тихой улочке, но не прошло и часа, как все его колеса оказались проколотыми. Мы отправились в ближайшую забегаловку, заказали там фиш-энд-чипс и принялись размышлять о том, как будем добираться назад. Внезапно раздался дикий рев — это из-за угла выскочила сотня фанатов «Суиндона». Они застали нас врасплох, и мы побежали. Местные бросились вдогонку и по пути разбили все стекла в мини-автобусе — теперь у нас не было не только шин, но и окон. Дико разозлившись по этому поводу, мы остановились и повернули назад. Завязалась битва не на жизнь, а на смерть, причем все происходило на маленькой, тесной улочке, и длилось не менее десяти минут, пока не появилась полиция. Обыватели прильнули к окнам, наслаждаясь бесплатным шоу. Сначала «Суиндон» погнал нас в одну сторону, потом мы их — в обратную. Удары сыпались со всех сторон. В массе своей нападавшие были совсем юнцы, но настолько боевые и умелые, что нам изрядно досталось. Вся моя жопа, к примеру, покрылась синяками, но, в конце концов, мы, двадцать человек, сделали их. Затем прибыла полиция и разогнала «Суиндон». Мы послали человека за другим мини-автобусом, но когда он прибыл, выяснилось, что разбитый уже куда-то уволокли. Под полицейским эскортом нас сопроводили прямо к автотрассе. Было десять часов вечера. Гораздо лучше мы знали другую команду, «Хаддерсфилд Таун», с которой дважды играли в том сезоне в чемпионате и трижды в Кубке Англии. После нашей победы на «Мэйн-роуд» со счетом 10:1 никто не ожидал многого от кубкового матча в январе. Однако Сити все-таки начал собирать моб, и я поинтересовался у брата: «Так мы едем, или как?» Крис был за выезд. Его арестовали в тот день, когда мы победили 10:1 за атаку на полицейский эскорт, сопровождавший «Хаддерсфилд» на «Мэйн-роуд», и он пропустил величайшую победу в истории Сити. Копы даже спускались к нему в камеру и сообщали счет, в который Крис никак не мог поверить. Итак, мы двое и Джимми Гиттингс отправились через Ленинские горы[71 - Небольшой высоты (менее 900 метров) горы, отделяющие северо-запад Англии (где находится Манчестер) от северо-востока и Йоркшира (где расположен Хаддерсфилд).] на моей машине. По дороге зашли в какое-то кафе, чтобы перекусить, и уселись лицом к окну. И тут мы увидели двух черных громил со своей «фирмой» человек в пятьдесят. Они избивали всех фанатов Сити, попадавшихся им на пути, включая «шарфистов», простых болел, мам и пап. Нам пришлось впиться взглядом в их лица, чтобы хорошенько запомнить. Побродив по окрестностям, мы так и не нашли основную «фирму» Сити, а лишь наткнулись на толпу каких-то идиотов. Нам не пристало появляться на матче во главе целой орды «гражданских», поэтому пришлось срочно от них отстать и брести по дороге втроем. Шел дождь, и у меня был с собой зонтик. Мы проходили мимо паба, у входа в который стояло человек пятьдесят болел «Хаддерсфилда», заряжающих «Хаддерс, Хаддерс!» или что-то типа того. Те двое черных были среди них. На нас, конечно, не было никакой клубной символики, но они сразу же просекли, что к чему. Мы остановились на другой стороне улицы. Они пялились на нас, а мы на них. Наконец Крис вымолвил: «Может, отделаем этих ублюдков?» — «Ты чокнулся, Крис? Нас всего трое!» — «Да ладно, пошли, сделаем их!» Я подумал: «Ладно, идет оно все нах, вписываюсь». Мы спокойно перешли через улицу и прыгнули на них. Но почему-то все они занялись одним Крисом и в итоге все-таки повалили его на землю. Отбиваясь зонтиком, я бросился к нему на помощь. Тут появилась полиция, и нас развели. Старший офицер прокричал: «Все! Фанаты Сити — сюда, „Хаддерсфилд“ — туда!» И лишь после этого копы обнаружили, что нас всего трое. Они переглядывались, как бы сообщая друг другу: «Не может быть, их должно быть больше». Мы стояли на тротуаре, а они решали, что с нами делать, когда один чел из «Хаддерсфилда» выскочил из толпы, прорвался сквозь полицейских и заехал Крису в ухо. Перегреться он не мог — день был холодный. Видно, просто с катушек слетел. Нас посадили в автобус и отправили на стадион вместе с другими фанатами Сити. Там мы и встретились с остальными «Главарями». Все рассказывали друг другу о том, как местные избивали всех подряд. Поэтому после матча мы вышли на тропу войны. Первым делом припарковали нашу машину возле вокзала, чтобы обратно возвращаться всем вместе. А затем сходу нарвались на парней «Хаддерсфилда». Хотя на кого же еще нам было нарваться? Они появились из-за угла и уперлись прямо в нас. Те двое черных шли впереди. Чтоб не рассусоливать, скажу только одно: мы их «фирму» просто по стенам размазали, после чего оккупировали центр города и пили там весь вечер. Нас было человек восемьдесят, и к нам даже близко никто не подошел. Матч закончился вничью 2:2. Переигровка должна была состояться на «Мэйн-роуд» в следующий вторник, однако состоялась очередная ничья, и нам предстояло отправиться к ним в следующий понедельник. На этот раз они собрали уже всю свою «фирму». Наверное, хотели продемонстрировать нам нечто особенное, но мы их опять сделали. Они только и умеют, что жрать свои пирожки.[72 - Хаддерсфилд расположен в графстве Йоркшир, которое славится своими выпечками.] «Мидлсбро» тоже выступал в нашем дивизионе. У них до сих пор есть хорошая «фирма». Один из моих приятелей, который болеет за Юнайтед, ездил туда в прошлом году в составе моба из восьмидесяти человек. Сразу же по приезде они попали в окружение из пятисот местных, но гости решили не сдаваться и стали биться прямо на вокзале. Прибывшая туда полиция развела соперников в разные стороны, но фанаты «Мидлсбро» даже поаплодировали гостям за то, что те не побежали. 28 ноября 1987 года я отправился на наш матч с «Вест Бромом».[73 - Полное название этого клуба из дальнего пригорода Бирмингема — «Вест Бромвич Альбион».] «Главари» поехали туда просто развеяться, потому что, как я считаю, «Вест Бром» — полная херня. Мы нажрались и поперлись на их сектор. Стоявший у турникетов коп спросил: «Откуда вы, парни?» Кто-то брякнул в ответ: «Бирмингем», пытаясь изобразить их идиотский акцент. «Откуда из Бирмингема?» Тогда один из наших парней произнес названия нескольких вонючих мест, мимо которых мы проходили по пути на стадион. Как ни странно, это сработало, потому что коп пропустил внутрь человек двадцать наших, прежде чем остановил остальных. Я направился в туалет, пребывая в уверенности, что на чужую трибуну проникло не менее пятидесяти фанатов Сити. В туалете оказался какой-то парень, который смахивал на местного хулигана, поэтому кто-то из наших сходу заехал ему в рог и сказал: «Давай, гребаный брамми, веди сюда своих дружков!». Парень выбежал, а мы устремились на их трибуну. Буквально через тридцать секунд все знали, что Сити на месте. Мы направились в нижние ряды, заставив сидевших вокруг ругаться. Фанаты Сити на противоположной трибуне заметили нас и стали распевать: «Сити вперед! Сити вперед!» Наконец объявились их бойцы. Наших парней было легко отличить от местных, так как все мы были в бейсболках и бомберах, а они в каком-то тряпье. Так или иначе, на нас все-таки прыгнули. Мы отразили эту атаку и спустились в самый низ, чтобы получить пространство для маневра. Но они решили продолжить начатое. Я пошел в одиночку на двух передних бойцов, но меня приперли к ограде и нанесли пару ударов в челюсть. Откатившись назад, мы с помощью известных жестов стали приглашать их напасть на нас, но хотя вся их толпа спускалась вниз, решительных действий никто не предпринимал. Наконец появилась полиция, открыла калитку в ограждении и вывела нас со стадиона. Мы были довольны собой, но многим казалось, что нас ожидает ночь в камере. Тем не менее никаких арестов не последовало, и мы терялись в догадках. Все прояснилось лишь спустя несколько месяцев. Они, оказывается, фиксировали все происходящее на пленку, чтобы выстроить дело против «Главарей». После матча мы снова отправились «погулять» на их сектор. Позднее из-за этого нам были предъявлены обвинения в организации беспорядков. Итак, мы пришли к ним в гости, но они, заметив нас, убежали. Испугались, наверное. Полиция собрала всех нас в кучу и отправила домой на автобусе. Я думаю, что «Главари» в то время уже окончательно превратились в главную «фирму» Сити, просто нас арестовали слишком рано, лишив возможности в очередной раз подтвердить это. Мы были повязаны, когда сделали всех во Втором дивизионе и собирались прославиться в Первом, где действовали настоящие «фирмы». Но у нас не было шанса, чтобы испытать себя на высшем уровне, а мы только этого и ждали. С такой превосходной «фирмой», как наша, готовиться к новому сезону — одно удовольствие. ОПЕРАЦИЯ «ОМЕГА» Я выяснил, что полиция села на хвост «Главарям» за полгода до нашего ареста. Существовали вполне очевидные признаки их внимания: копы с камерами, подозрительные личности, стоящие в толпе с маленькими черными таблетками в ушах или сидящие на трибуне в совершенно новых футболках, а также снующие туда-сюда типы, выдающие себя за хулов. Реальные парни носили лишь маленькие значки. Однажды какой-то никому не известный чувак подошел к нам и спросил: «Как насчет неплохой драчки?» Что за слово такое — «драчка»? Секретные операции начались в середине восьмидесятых. После «Эйзеля» и запрета на участие английских клубов в еврокубках, Мэгги Тэтчер решила принять самые серьезные меры против футбольных хулиганов, которые позорили честное имя страны и все такое прочее. Об этом ее намерении срочно известили полицейское руководство. Я думаю, Мэгги все просто достало. Постоянное насилие, изо дня в день. Мы и впрямь не давали никому жить спокойно. Первыми жертвами «чистки» стали большие лондонские клубы. В мае 1987 года кое-кого из «Хэдхантеров» наспех объявили лидерами моба «Челси» и отправили за решетку (правда, позднее они были выпущены на свободу после апелляции). Дела были заведены и на другие мобы. Помимо «Челси» в полицейских досье фигурировали «Миллуол», «Вест Хэм», так называемая «Пара Армия», поддерживающая «Лидс», и даже «Саут Мидлэнд Хит Сквод» клуба «Оксфорд Юнайтед». Повсюду носились слухи, что якобы нечто серьезное ожидает в ближайшее время и Манчестер. Но мы продолжали свои игры, частично потому, что нам это позволялось. Я думаю, полиция бездействовала сознательно, чтобы накопить большое количество фактов для уголовного дела. Они наблюдали за нами постоянно. О чем-то мы догадывались, о чем-то нет, но так или иначе руки у нас были развязаны в течение долгого времени, и мы хотели, чтобы все оставалось как есть. Манчестерские копы отправлялись на выездные матчи вместе с фанатами Сити, потому что хорошо знали главных зачинщиков беспорядков. Они фотографировали болельщиков от вокзала до стадиона, достаточно открыто, стоя прямо напротив нас. Было совершенно очевидно, что они «шили дело». Большинство видеосвидетельств, использованных против нас на суде, показывали не сами драки, а то, кто с кем связан. На видео запечатлено не так уж и много насилия. Тем не менее многие факты, приведенные в суде, были весьма точны. В некоторых случаях копы даже оказывались среди нас. Причем не втираясь в самое ядро банды, а действуя через самых «периферийных» членов «фирмы». К примеру, был такой парень Марк Чепмэн, который принимал в нашем деле достаточно активное участие. Сам он из Дидсбери. Марк не был одним из основных, но часто тусовался с нами. Однажды Крис даже вырубил его. Мы играли с «Чарльтоном» в гостях, и в автобусе шла неспешная болтовня. Чепмэн обронил пару обидных для Криса фраз в связи с какой-то дракой, обвинив его в бегстве с поля боя. Крис дико разозлился, потому что никогда ни от кого не бегал. Они встретились на сервисной станции, Чепмэн был там с какими-то своими дружками, как будто собирался побуянить, а Крис взял да и вырубил его. Так или иначе, но во время следствия Чепмэн приссал по-страшному и всех подставил. Его никто не видел с 1989 года, и я тоже. В конце концов, он получил условный срок, хотя поучаствовал во многом. Однажды Чепмэн познакомился с тремя парнями, выдававшими себя за фанатов Сити из Блэкпула. На самом деле они были агентами криминальной полиции. Я с ними никакого дела не имел. Большинство из тех, с кем мне приходилось общаться, были друзьями с детства. Однако Чепмэн очень быстро с ними сошелся. Полиция установила прослушку в машине, и когда Чепмэн садился в нее, то постоянно трепался: «Мы сделали то-то, а я сделал то-то». И в результате вляпался в дерьмо сам. Копы спрашивали его: «А это кто здесь? Что за парень Микки Фрэнсис?» А Чепмэн отвечал: «О! Это бешеный чувак! Точно!» «Он входит в состав „фирмы“? А это кто? Тоже из „фирмы“?» Они разнюхивали все про всех, разыгрывая из себя хулиганов-новичков, которые просто хотят поближе продвинуться к «основным». Чепмэн, сам того не ведая, сливал им информацию. Копы уезжали сразу же после матчей, заявляя, что им надо вернуться в Блэкпул, а сами отправлялись строчить свои отчеты. Я на сто процентов уверен, что они так и не добрались до нашей основной «фирмы». Полиции удалось окопаться лишь на самой периферии движения. Много раз она спускала все на тормозах, чтобы выстраивать дело планомерно. Например, когда мы играли с «Вест Бромом» и устроили драку на их секторе, никого не арестовали. То же самое произошло и на матче с «Миллуолом». Их не волновали аресты за одно нарушение, они собирали материал, чтобы пришить нам серьезную статью. В январе 1988 года у Сити состоялись очень неслабые схватки. На выезде с «Эвертоном» и дома с «Астон Виллой». И вновь никого не арестовали. В первую неделю февраля полиция произвела облавы в Северном Лондоне и соседних с ним территориях, арестовав шестнадцать подозреваемых в принадлежности к «Гунерам». Копы заявили, что это было сделано в целях предотвращения запланированных беспорядков на матче Кубка Англии с участием «Арсенала» и «Манчестер Юнайтед», который должен был состояться 20 февраля. Фанатам было предъявлено обвинение в «организации беспорядков с применением насилия». Сеть затягивалась все туже. * * * Раннее утро четверга 11 февраля. Еще темно. Я сплю у себя дома в Прествиче. Сначала раздается стук в дверь, потом следуют глухие удары, после чего дверь просто выносят, не дожидаясь ответа. Я вскакиваю с постели, смотрю в окно и вижу полицию. Перебегаю к окнам на другой стороне дома, но они и там. Все ясно. Так называемого «главаря» решили повязать с помощью настоящей полицейской «фирмы» в расчете на отпор с моей стороны. Но я не собирался устраивать спектакль с участием вооруженных отморозков, которые мечтают о том, как надрать мне задницу. Копы бегут вверх по лестнице. Забавно, но когда они ворвались внутрь, зазвонил телефон. Это один из моих приятелей хотел сообщить, что за ним тоже пришли. Трубку взял коп: «Все в порядке! Мы уже здесь!» Они зашли в спальню и достали наручники. В этот момент мне приспичило по большому. Пришлось облегчаться с открытой настежь дверью. И вот сижу я на горшке, гажу и думаю: ну и хули теперь делать? Надо же! Мне разрешили посрать в своем доме. А еще мне позволили быстро побриться и одеться. И все это время они повторяли: «На этот раз ты обосрался по полной! Ты у нас на пленке и сядешь надолго». Да, да, да… Они заглянули в кладовку под лестницей и нашли нож для резки ковров, которым я пользовался исключительно дома. Один из копов выдвинул лезвие и закричал в радостном возбуждении: — Вещдок номер один: нож для резки ковров! — Ты использовал его на футбольных матчах? — Нет. Как будто я собирался сказать «да»! Они положили нож в пластиковый пакет и написали на нем: «Вещдок номер 1». Один из копов нашел под кроватью деревянную дубинку, выставил ее на всеобщее обозрение и сказал: «О! А это что?» — «Это, бля, дубинка, и если кто вломится, я смогу его отделать. У каждого дома есть что-то подобное». А разве нет? Она действительно не является «оружием», пока находится дома. Уж я-то закон знаю. Но они берут ее и упаковывают, а затем лезут в мой ящик с инструментами. Вытаскивают молоток с гвоздодером, укладывают в пакет, достают еще один молоток, другие инструменты и заявляют: «Ты используешь все это на футбольных матчах». Теперь понятно, что происходит. Копы ищут все, что можно на меня повесить. — Это мой, бля, ящик с инструментами, я работаю в строительной компании, ежедневно сооружая строительные леса! — Нет, мы знаем, что ты использовал все это на футбольных матчах. Копы выводят меня из дома и везут в полицейский участок Лонгсайта. Меня усаживают и начинают задавать бесконечные вопросы. Я парирую: «Без комментариев». — Ты ходил на такой-то матч в такой-то день? — Нет. — Нет, ходил, тебя там видели, и у нас есть фотографии. — Без комментариев. Меня допрашивают раз шесть за день. Уходят, а потом возвращаются и все начинается по новой. — Так-так, парень, на этот раз ты обосрался, на тебе много чего висит. Мы знаем, что ты основной. — А я знаю, что не основной. На меня заводят дело, отказывают в освобождении под залог и отправляют в «Стрейнджуэйз». У газет наступил день охоты. Это — передовица вечерней газеты «Манчестер ивнинг ньюс»: ВО ВРЕМЯ РЕЙДА ПОЛИЦИЯ АРЕСТОВАЛА ФАНАТОВ СИТИ В ходе расследования инцидентов, связанных с клубом «Манчестер Сити», полиция побывала в более чем в ста домах Большого Манчестера и графства Ланкашир. Эти рейды состоялись после долгой предварительной работы детективов под прикрытием, которым удалось внедриться в скандально известные футбольные банды «Главари» и «Молодые Главари». Вслед за шестимесячной операцией под кодовым названием «Омега» прошел еще один рейд, увенчавшийся захватом большого количества оружия и арестом двадцати человек. Спецподразделение, состоящее из ста офицеров, раскрыло такие преступления, как нанесение тяжких телесных повреждений и преступный сговор с целью нарушения общественного порядка. Собран ужасающий арсенал оружия, включающий кнопочные ножи, молотки, дубинки и т. п. Полиция также обнаружила большое количество карточек, которые подозреваемые оставляли своим жертвам с надписями «Вас только что сделали…» Аресты были проведены в Манчестере, Олдэме, Бери, Дентоне и других городах Северо-Запада. Один из задержанных подозревается в связи с инцидентом, произошедшим 5 декабря прошлого года на стадионе «Мэйн-роуд» во время матча «Манчестер Сити» — «Кристал Пэлас», когда серьезно пострадал арбитр, обслуживавший эту встречу. По всей вероятности, в него запустили монетой. Сегодняшние рейды последовали за теми, что были проведены на прошлой неделе в двадцати шести домах Северного Лондона и соседних с Лондоном графствах. В итоге шестнадцать болельщиков предстали перед судом по обвинению в преступных действиях. «Главари» — многие из которых имели хорошо оплачиваемую работу — планировали беспорядки на выездных матчах, в то время как «Молодые Главари» приводили их в действие. Старший офицер Эрик Ташингем, ветеран контроля за толпой на «Мэйн-роуд», заявил: «У нас были некоторые проблемы на матчах Сити в этом сезоне, но лишь небольшая группа лиц занималась тем, что нарушала привычную атмосферу на стадионе. Данная операция была направлена на их выявление». «Омега» осуществлялась под руководством Фрэнка Халлигена — начальника оперативно-розыскного отдела полиции Большого Манчестера. Расследования проводились почти во всех клубах Второго дивизиона. Председатель правления «Манчестер Сити» Питер Суэйлз похвалил полицию за удачное проведение операции и поведал прессе о своем неприятии футбольных хулиганов: «Это не болельщики. Естественно, я весьма разочарован, что они выбрали именно Сити». Один парень, арестованный в аэропорту, направлялся в Израиль на матч сборной. «Дейли мейл» сообщила, что детективы расследуют связь между хулиганами и «Национальным фронтом». Лично для меня это стало большой новостью. Та же газета уверяла, что некоторые члены банды были ранее фанатами «Манчестер Юнайтед», которые позже перешли в стан Сити, потому что матчи Юнайтед слишком тщательно контролировались полицией. Полная херня! Другое издание, представлявшее «Главарей» читателю как «взрослых уважаемых людей с хорошо оплачиваемой работой», утверждало, что на карточках, оставленных на телах избитых людей, было написано: «Вы только что познакомились с „Молодыми Главарями“». В итоге обвинения были предъявлены двадцати одному человеку. В их числе оказались Крис, Пэт Берри, Джимми Гиттингс, Дэйв Фоулкс и Родни Роден из «Молодых Главарей». Большинству из них вешали заговор с целью организации беспорядков во время футбольных матчей. Я, Крис и Марк Дорриан были объявлены организаторами побоища, состоявшегося в день матча с «Вест Бромом» в прошлом ноябре. Нескольким нашим впарили нападение на болельщиков «Астон Виллы» в Манчестере восемнадцатью днями ранее. А одного парня обвинили в том, что он выдавал себя за офицера полиции в Плимуте. Стивена Монтегю из Блэкпула, которого угораздило подружиться с теми самыми полицейскими под прикрытием, ожидал срок за нанесение телесных повреждений судье Джону Дикинзу, в которого попала монета во время нашего домашнего матча с «Кристал Пэлас». Что же касается «уважаемых людей с хорошо оплачиваемой работой», то большинство парней Сити были либо безработными, либо выполняли рутинные обязанности помощника экспедитора, складского работника, подсобного рабочего или водителя. А двое и вовсе проходили по делу как несовершеннолетние. Все мы должны были предстать перед судом магистрата в Манчестере на следующее утро. Некоторые провели ночь в «Стрейнджуэйз» и камерах предварительного заключения. Затем всех нас усадили в полицейский фургон и повезли в суд. По дороге мы распевали «Мы едем, едем, едем…» Это была наша первая встреча после ареста. Потихоньку стали вырисовываться масштабы полицейской операции. Зал заседаний ломился от копов и журналистов. Как только нас посадили на скамью, началось оглашение деталей расследования. — Мистер Фрэнсис — лидер «Главарей», ему двадцать семь лет, и он понимает всю степень своей ответственности. Ему действительно не следовало этим заниматься. Мы обыскали его дом утром и нашли вот это оружие. Подстава гребаная! Ведь они предъявили суду лом, молоток с гвоздодером, молоток без него и нож для резки ковров. — Мы можем доказать, что эти предметы были использованы на футбольных матчах. Мистер Фрэнсис представляет собой угрозу для общества и должен находиться под стражей. Мой адвокат ничего особенного сказать не мог, потому что слушания только-только начались и он еще не понимал, что за херня здесь заваривается. Да и вообще никто не отдавал себе отчета в том, насколько серьезны выдвинутые против нас обвинения. В результате меня отправили в «Стрейнджуэйз» вместе с Крисом и еще пятью-шестью парнями. Практически все мы находились в тюрьме в течение первой недели слушаний. В следующую пятницу одиннадцати нашим было отказано в выпуске под залог, в то время как остальных выпустили при условии, что они не приблизятся к любому из стадионов ближе, чем на пятьсот метров. Вскоре все стало намного хуже. В субботу 20 февраля на железнодорожном вокзале в Манчестере произошла кровавая разборка, получившая название «Битва при Пиккадилли». Сити в тот день не играл, поэтому «Главари» и «Молодые Главари» собрались в городе, чтобы напасть на фанатов Юнайтед, когда те вернутся домой после поездки в Лондон на матч с «Арсеналом». Полицейский, преградивший дорогу бегущим, был серьезно ранен. Вот что писала газета «Сан»: КОП ОТБИВАЕТ АТАКУ ШЕСТИДЕСЯТИ ФУТБОЛЬНЫХ ЮНЦОВ Герой-полицейский Джон Даффи вступил в схватку с ШЕСТЬЮДЕСЯТЬЮ футбольными хулиганами в одиночку, чтобы защитить своих коллег. Пока тридцатилетний Джон сдерживал орды наседавших, ему досталось бутылкой по голове (вообще-то это был молоток. — Комментарий автора). Затем его повалили на землю и жестоко избили ногами. Джон, отец двоих детей и сотрудник транспортной полиции, получил черепно-мозговые травмы. В дальнейшем ему понадобилась операция по удалению осколка, который давил на мозг. Прошлой ночью его состояние оценивалось как стабильное. Один из старших офицеров заявил: «Это было страшное зрелище, и Джон проявил невероятную храбрость». Констебль Даффи и двое его коллег Стив Мартин и Даррен Йейтс сопровождали «специальный футбольный» поезд, который вез из Лондона домой фанатов «Манчестер Юнайтед» после поражения в Кубке Англии от «Арсенала». Как только они покинули железнодорожную станцию «Пиккадилли», некоторые из них были атакованы из засады хулиганами, болеющими за «Манчестер Сити». Один из нападавших ударил по лицу констебля Мартина (тридцать два года), повредив ему глаз. Вместе с другим констеблем Йейтсом (двадцать пять лет) пострадавший полицейский попытался арестовать хулигана, но толпа атаковала их самих. Йейтса ударили по голове бутылкой и опрокинули на землю. Однако храбрый констебль Даффи, бывший армейский капрал, защитил своих коллег от свистящих в воздухе кулаков и ботинок и избавил их от более серьезных увечий. Они никак не могли повесить на меня и это дело, так как я преспокойно сидел взаперти в тюрьме ЕЕ Величества «Стрейнджуэйз». Однако подобные инциденты надолго оставались в памяти как простых людей, так и законников. Теперь копы были весьма решительно настроены на поимку оставшихся на свободе «Молодых Главарей» и изучали фотографии и видеозаписи из нашего дела, чтобы опознать участников битвы у вокзала. Они арестовали еще одного человека по делу «Омеги» 24 февраля, а в марте — сразу семнадцать парней, средний возраст которых был девятнадцать лет. Произошло это в рамках расследования инцидента на Пиккадилли. В той битве Питу Фрису, моему приятелю, скаузеры порезали ножом лицо. В адрес восьми из них обвинения так и не были выдвинуты, но остальных ждал суд присяжных. Я находился в «Стрейнджуэйз» уже несколько недель. Слишком тяжело мне там не было (знал многих), но этот опыт был не из приятных. К счастью, сидеть пришлось в одной камере с братом. Копы часто сажали братьев вместе, и я думаю, это правильно. В тюрьме ты всегда слаб, даже если уверен, что крут и силен. Люди пытаются убедить себя в том, что тюрьма — это так, ничего страшного, но когда за тобой захлопывается дверь на ночь и ты остаешься наедине с самим собой, тебя охватывает паранойя. Лично я проводил время за чтением книг и посещением спортзала. Наконец мой адвокат представил в суд прошение об освобождении под залог. Я ожидал результата весь день. Наступило шесть часов вечера, и в мою камеру постучали: — Фрэнсис, собирай вещи, ты отправляешься домой. Я начал скакать как сумасшедший. — Собери свои вещи и держи их перед собой через пять минут! Эти пять минут тянулись, как пять часов. Наконец коп вернулся, вывел меня на улицу и провел через двор. Я услышал голос Криса и прокричал в ответ: — Крис! Меня выпускают под залог! По делам других парней слушаний еще не было, но, в конце концов, всех выпустили под залог. Дело расследовалось еще год до передачи в суд. Все это время мне сообщали, что я получу семь лет. Конечно, такая информация, постоянно повторяемая, вызывала сильнейший стресс. Даже если ты знал, что неоднократно нарушал закон и заслуживал наказания, все равно психологический груз давил еще сильнее. 1988 год — время появления на «Мэйн-роуд» этих дурацких надувных бананов. Клубы начала захлестывать новая культура «экстази», и многие парни увлеклись идеями «мира и любви» и подобной чушью. Но только не наша «фирма». В мае «Молодые Главари» опять нанесли удар. На этот раз — на «Олд Траффорде», в день матча с Юнайтед, организованного в честь защитника «красных» Артура Альбистона. Копы ожидали этого, и засняли всю драку на Честер-роуд. 28 июня все мы должны были предстать перед Манчестерским судом присяжных. К тому времени нас стало уже двадцать шесть. Я даже половины молодых парней не знал. В общем, всех, кроме одного, выпустили под залог. Мы старались вести себя так, чтобы это дело не раздували, но «Главари» неизбежно попадали в сводки скандальных новостей. Придурок Дональд Фаррер поехал на чемпионат Европы в Германию и распустил там язык, болтая с репортерами в баре. На следующий день он появился на первой странице «Дейли Стар» с сигарой во рту и в окружении пивных кружек. Над снимком стоял заголовок: «Я СОБИРАЮСЬ УБИТЬ ФРИЦА!» Судя по его россказням, он собирался сделать русского вратаря, а также замочить какого-нибудь немца. На нем была футболка с Уинстоном Черчиллем и надписью: «Две мировые войны и один чемпионат мира». Он также показал репортерам нож, спрятанный в носке, и заявил, что он из банды «Главари». Неудивительно, что вскоре немецкая полиция задержала его и выслала из страны. В сентябре на нашей домашней игре с Юнайтед приключилась еще одна массовая драка. А в ноябре урод Стивен Монтегю, которому было предъявлено обвинение в бросании двухпенсовой монеты в судью, получил условный срок в пятьдесят шесть суток. Ему не засчитали нанесение раны, зато признали факт нападения. Малый срок был вызван тем, что он вымолил у агента под прикрытием алиби, когда понял, что мог попасть на пленку. А ведь судье тогда наложили на голову всего лишь два шва. В январе 1989 года двадцать шесть фанатов Сити были арестованы, когда возникла драка на стадионе во время выездного кубкового матча с «Брентфордом». Пока шло следствие, мне пришлось отказаться от посещения матчей. Требовалось соблюдать букву закона. К тому же я был и так слишком известен, чтобы вернуться к старому. Ни о какой «охоте» вместе с парнями теперь не могло быть и речи. Я понимал, что дело слишком серьезное и, скорее всего, завершится тюрьмой. Рисковать не имело смысла. Мне не оставалось ничего иного, как отойти в сторонку. Чем больше футбольного насилия показывали в новостях, тем хуже было для нас. А надо мной и вовсе болталась петля с надписью «ДЛИТЕЛЬНЫЙ СРОК». СУД — Майкл! Дела не слишком хороши. Если мы пойдем напролом, тебе светит от шести до восьми лет. Если ты сдашься сейчас, о-кей, но тогда судья утвердится во мнении, что ты — основной. Для тебя это очень плохо. Но он знает, что если ты признаешь свою вину, остальные также перестанут упираться. И это сработает в твою пользу. Если же ты примешь основную вину на себя, тебе будет грозить меньшее наказание, и другим тоже, хотя они все равно получат меньше, чем ты. В конце концов, я думаю, что смогу выбить для тебя три года, но только если ты признаешь себя виновным. Эта небольшую, но весьма вдохновенную речь произнес не кто иной, как мой адвокат. Он стоял и смотрел в окно комнаты для допросов в новом здании Ливерпульского суда присяжных. Где-то вдалеке я разглядел паром, пересекающий Мерси в сторону Биркенхэда и Ирландское море, простирающееся до горизонта. Адвокат повернулся ко мне и сказал: — Вглядись хорошенько, Майк. Дела обстоят так, что можно не увидеть всего этого лет семь. Огромное тебе спасибо, сволочь! В итоге все мы отказались признать себя виновными, но мои шансы выкарабкаться падали. Полиция обратилась к суду с просьбой разрешить свидетелям давать показания, находясь при этом за ширмой. Агенты, работавшие под прикрытием, видите ли, не должны раскрывать себя, так как их жизни может угрожать опасность. Вообще-то, подумал я, это довольно грустно, когда система правосудия позволяет себе такое. Они — офицеры полиции, им платят деньги, чтобы они выполняли свою работу. Но когда они дают показания из-за ширмы, спрятавшись от публики в зале, у присяжных наверняка возникнет чувство, что все подсудимые — банда убийц и погромщиков. Одному из копов задали вопрос: — Как бы вы описали мистера Фрэнсиса? Вот его точный ответ: — Как бандита. Заметьте: не такого-то роста и телосложения, с кожей коричневого цвета или что-то там еще, а просто — «бандит» — и все. Это же не совсем свидетельские показания, не правда ли? Но им было позволено все, включая, конечно, защитные ширмы. Случился там и забавный момент. Когда нас спросили, признаем ли мы себя виновными, судебный пристав подходил к каждому из нас по очереди: — Майкл Фрэнсис, признаете ли вы себя виновным? — Невиновен. Следующий: — Невиновен. И так далее. Наконец очередь дошла до Мартина Таунсенда. Он сильно заикался, и все мы знали, что ему не удастся выговорить необходимые слова. — Мартин Таунсенд, признаете ли вы себя виновным? Но прежде чем он смог открыть рот и начать заикаться, все мы заорали в один голос: — НЕВИНОВЕН!!! Сидевшие в зале подскочили на полметра. Мы тоже взорвались от хохота. Суд начался в феврале 1989 года и растянулся на месяцы. Первыми были двое наших парней и один фанат Юнайтед, которые признали, что участвовали в драке около «Олд Траффорда». Это была потасовка на Честер-роуд перед матчем в честь Артура Альбистона, состоявшимся спустя три месяца после ареста «Главарей». Еще один фанат Сити Винсент Джордж — семнадцатилетний парень, описавший свои драки в дневнике под названием «Военные игры», был признан невиновным. В ходе расследования его дела присяжные просмотрели трехминутную черно-белую запись махача, который велся прямо посреди дороги, в то время как автомобилям приходилось объезжать дерущихся. Жюри удалилось на совещание, чтобы решить судьбу футбольных хулиганов, — все двенадцать его членов были также свидетелями совершенного преступления, так как шесть мужчин и шесть женщин в Манчестерском суде присяжных несколько раз просмотрели видеозапись инцидента на Честер-роуд, около «Олд Траффорда», заснятого полицейскими с помощью камер скрытого наблюдения. В результате того противостояния один молодой болельщик, избитый и затоптанный, остался лежать на земле без сознания. Камеры наблюдения зафиксировали группу фанатов Сити, направлявшихся к стадиону «Олд Траффорд» спустя сорок пять минут после начала игры. «Сторона обвинения считает, что их целью была драка, а не просмотр матча, иначе они не были бы там в это время», — заявил мистер Райт. Данная группа была замечена «разведкой» фанатов Юнайтед, и многие молодые люди стали подыскивать предметы для метания и вооружаться палками, сообщил он, обращаясь к присяжным. Затем обе группы сошлись. После того как был произведен залп, началась неразбериха, и один молодой человек упал без сознания. В конце концов, фанаты Сити повернули и стали удаляться, распевая песни и скандируя. Мистер Райт утверждает, что Винсент Джордж никого не бил и ни с кем не дрался, но в то же время он был членом банды, «нарывавшейся на неприятности». В отношении мистера Джорджа мистер Джон Бонни сделал заявление, что его клиент признает свою вину в менее значимых эпизодах, касающихся провокации к насилию, за что полагается гораздо меньшее наказание. Мистер Бонни призвал присяжных хорошо обдумать то, что они увидели с помощью трехминутной видеозаписи, которая продемонстрировала, что его подзащитный ничего не бросал, никого не бил руками или ногами. «Если бы он имел намерение совершить насильственные действия, он мог бы его осуществить. Однако в отличие от остальных он этого не сделал». Мистер Райт заявил, что во время полицейского допроса мистер Джордж отказался опознать членов банды фанатов Сити «Молодые Главари», которая, как было доказано, участвовала в этом. «Если б я это сделал, мне бы оторвали голову», — заявил он в полиции. Защита Джорджа провалилась, и он получил три месяца за участие в беспорядках. Родни Родена, которому на тот момент было шестнадцать, что, правда, не помешало ему прыгнуть на голову лежащего на земле фаната Юнайтед, признали виновным и приговорили к шести месяцам в колонии для несовершеннолетних. А видеозапись этого эпизода представили вниманию миллионов телезрителей, когда показали ее в национальных теленовостях. Дела становились все хуже и хуже. 15 апреля девяносто четыре[74 - На самом деле — 96. (Двое тяжелораненых скончались позднее.) Болельщики погибли в результате страшной давки, возникшей при входе на стадион «Хиллсборо», а также из-за наличия большого количества металлических ограждений внутри трибуны «Леппингс Лэйн».] ливерпульских болельщика погибли при входе на трибуну «Леппингс Лэйн» на стадионе «Хиллсборо»[75 - Название стадиона, на котором выступает клуб «Шеффилд Уэнсди». Построен в 1899 году.] в Шеффилде. Весь мир пребывал в шоке, когда мы уселись на скамью подсудимых за футбольное насилие. С момента событий в Шеффилде прошла всего лишь одна неделя. Мы оказались в полной жопе. Показания против меня были достаточно серьезными. На матче с «Вест Бромом» камера зафиксировала, как я дрался с двумя парнями на их секторе. Правда, можно было хорошо разглядеть и то, как меня прислонили к ограждению и избивали. Всех, кто выбежал тогда на поле и носился по нему с криками «Сити! Сити!», тоже засняли. Мы были похожи на маленькую, человек в двадцать, бешеную армию, которую полиция пыталась затолкать назад в свой сектор. Другой пример — домашний вечерний матч с «Мидлсбро». Я пожирал свою жареную картошку, когда кто-то заехал мне в челюсть. Фанаты «Мидлсбро» выскочили на нас из-за угла. Произошло это на площади около билетных касс. Началась драка. С помощью приема кун-фу мне удалось хорошо засветить кому-то по роже. Остальные набросились на меня, я поскользнулся и получил свою порцию ударов. Читаю отчет копов — все абсолютно точно описано. Наверное, они сами там присутствовали. Хотя никто из них со мной знаком не был и потому рядом сидеть не мог, они, скорее всего, ошивались где-то поблизости. Я был сильно озабочен тем, что если признаю себя виновным, то «основным» назовут следующего. В таком случае вожаком банды наверняка будет объявлен Крис. Но если и он поступит так же, как и я, тогда кандидатами на звание лидера станут Дэйв Фоулкс, Мартин Таунсенд или Эдриан Ганнинг. Тогда они обязательно выберут самого твердого. Из предъявленных мне обвинений вытекало, что в тот конкретный сезон я побывал в общей сложности на двенадцати матчах. Мною были признаны только те игры, на которые я действительно очень хотел сходить. Но они так или иначе давали понять, что драка каждый раз вспыхивала именно из-за меня. В «Главарях» было человек сто — сто пятьдесят, но они выбрали лишь нескольких из нас и некоторых парней помоложе. Я даже не на всех матчах был, а из меня уже вылепили основную фигуру: старше всех, длинный список правонарушений, скандальная репутация, чересчур агрессивен. Недолго думая, они и пришли к выводу: «Наверное, все это он замутил, так сделаем же из него лидера!» Именно тогда мне и прочел лекцию мой адвокат, который, в принципе, был достаточно хорош. Он совершенно ясно дал понять, что мне светит. Семь или восемь лет — слишком большой срок, чтобы рисковать, настаивая на своей невиновности. Я знал, что отпираться бессмысленно, так как присяжным уже показали видеозапись драк с моим участием. Главной заботой было не то, осудят меня или нет, а сколько я получу. Мне светил большой срок, потому что футбольное насилие стало любимой темой в прессе и парламенте. Все вокруг говорили: «Микки, похоже на то, что они считают тебя главным и собираются упечь надолго». Да пошли они нах! Я изменил свои показания на «виновен», и точно так же поступило большинство остальных. 24 апреля двадцать шесть человек предстали перед Ливерпульским судом присяжных. Двадцать один из них признал себя виновным, но пятеро продолжали отрицать свою вину в подстрекательстве к беспорядкам и применении насилия: Эдриан Ганнинг, восемнадцати лет, Дэйв Фоулкс, двадцати пяти лет, Эндрю Беннион, двадцати одного года, Дэйв Гудолл, двадцати трех лет, и Иэн Валентайн, двадцати шести лет. Открыл процесс прокурор Дэвид Самнер. Первым делом он заявил, что «Главари» и «Молодые Главари» насчитывали около тридцати ключевых фигур. Самнер продолжил: «Существовал твердый костяк из выступавших от имени футбольного клуба людей, чьей единственной целью было насилие ради насилия. Если они встречали другую скандально известную группу, типа, „Лидса“, это приводило их в состояние бешенства. Точнее, организованного безумия. Они подвергали других членов группы максимальному психологическому давлению, заставляя их посещать матчи и тем самым увеличивали количество участников своей банды». «Некоторые ее представители даже никогда не присутствовали на домашних матчах», — также заявил он. «Они встречались в пабах задолго до начала игры, а потом собирались там снова по ее окончании. Их целью было нападать и устрашать». Он заявил, что проведенная против нас секретная полицейская операция стартовала в августе 1987 года. В числе ее участников оказались офицеры специально подготовленного подразделения под кодовым названием «Омега». Затем, уже из-за ширмы, стал давать показания один из замаскированных полисменов, который проходил в суде под псевдонимом «мистер Генри». Он показал, что провел с нами семь месяцев, выезжая на гостевые матчи, а иногда даже выступал в качестве водителя, но лишь после того, как был принят в члены банды. Этот тайный агент сообщил, что в ходе операции «Омега» он и еще трое полицейских получили новые удостоверения личности, легенды, вымышленные имена и адреса. После каждого матча они возвращались на явочную квартиру, чтобы написать отчет. Они также использовали кодовые обозначения для объектов наблюдения: Ганнинг получил имя «Альфа», Фоулкс — «Нобби», Валентайн — «Херон» и Гудолл — «Дак». Помимо того что «Молодые Главари» действовали как разведчики на железнодорожных станциях, а затем передавали нам добытые сведения, они, точнее, некоторые из них, описанные как «тинейджеры с детскими личиками», постоянно отирались рядом с полицейскими и подслушивали их телефонные переговоры, что позволяло обнаружить фанатов противника и, соответственно, выбрать наилучшее место для атаки. Он также заявил, что они отмечали тех, кто реагировал на гол соперника, с тем чтобы «разобраться» с ними впоследствии. Даже центральные газеты проявили ко всему этому огромный интерес. Вот что писала «Дэйли миррор»: МИР НАСИЛИЯ ФУТБОЛЬНЫХ «ГЛАВАРЕЙ» Вчера в суде слушалось дело о банде футбольных хулиганов, которые организовывали свои драки с другими фанатами с такой тщательностью, с какой ведет свои дела солидная компания. Как было сказано в Ливерпульском суде присяжных, банда, связанная с клубом «Манчестер Сити», выступающем во Втором дивизионе, имела два подразделения: «Главари» и «Молодые Главари». Предположительно они совершали следующие действия: — маневрировали, как армия, используя разведчиков для отслеживания передвижения врага; — оставались неопознанными, пряча свои лица от камер слежения на стадионах; — собирались в группы в пабах, где обсуждалось предстоящее нападение. Эта банда была уничтожена благодаря полицейским, действовавшим под прикрытием, которые сумели проникнуть в самое сердце тайного мира. И так далее. Страсти иногда переливались через край. «Манчестер ивнинг ньюс» фотографировала абсолютно всех входивших и выходивших из зала суда, и у Эдриана Ганнинга, топ-бойца «Молодых Главарей», лопнуло терпение. Он приказал газетчику вынуть пленку, а затем попытался разбить саму камеру. В конце концов, Эдриан пообещал фотографу, что перережет ему глотку. Судье тут же стало известно об этой угрозе. Он заявил, что «выведен из себя» и предупредил, что любой, осмелившийся угрожать прессе, выполняющей свой долг по освещению суда для публики, будет заключен под стражу до окончания рассмотрения дела. И добавил: «При любой демократии пресса — это свет, показывающий, что справедливость все еще торжествует. В этом суде для нее всегда есть место. Если кто-нибудь осмелится приблизиться к прессе, он полностью ощутит на себе всю строгость закона, проводить в жизнь который поручено мне. Даже при малейшем намеке на это будут применены весьма продолжительные сроки тюремного заключения». Разумеется, мы тут же успокоили нашего Эдриана. Ему было строго-настрого запрещено открывать свой гребаный рот, потому что никто не хотел отправляться обратно в тюрьму. Судя по отчету в газете «Сан», комментировавшей ход нашего дела, «Молодые Главари» занимались следующим: «ошивались на железнодорожных вокзалах и станциях с целью обнаружения соперников, чтобы в дальнейшем избить их: в ходе тщательно подготовленной, почти военной, операции. Юные „шпионы“ притворялись, что изучают расписание поездов или просто читают газеты, попутно создавая видимость, что не знакомы друг с другом. Проводимая ими „разведка“ была необходима для кампании насилия, развернутой „Главарями“, так как приезжие фанаты, не пользующиеся, как и все остальные, клубной атрибутикой, могли быть „вычислены“ только по их акценту». Помимо всего прочего, прокурор сообщил суду о том, что мы угрожали бывшей звезде Юнайтед Пэдди Креранду[76 - Патрик Тимоти «Пэдди» Креранд (род. 1939 г.) — шотландский футболист с ирландскими корнями. В 1963 году он перешел в «Манчестер Юнайтед» из «Селтика» и провел в составе своей новой команды 401 матч. Завоевал несколько титулов. В 1972 году Креранд завершил карьеру игрока и через несколько лет занялся тренерской деятельностью. Сегодня он выступает в качестве комментатора на телеканале MUTV и довольно активно сотрудничает с массмедиа.] в его пабе в Олтринчеме. Однажды ночью паб был действительно разрушен, но не одними нами, а всем мобом Сити. «Главари» были выставлены в самом наихудшем свете. Нас называли не иначе как высокоорганизованной бандой, где каждый выполнял чьи-то приказы. Все, что они наплели насчет «генералов», «лейтенантов» и «разведывательных подразделений», являлось полнейшей херней. Мы просто отправлялись на матч, и если начиналась заваруха, то «Главари» просто дрались. И доставалось кому-либо крайне редко. Присяжные посмотрели фильм, отснятый полицейским оператором. И увидели, как два фаната «Лидса» подверглись нападению около «Мэйн-роуд». После подобного рода документалистики четверо из пяти все еще пребывавших в «несознанке» наконец-то почуяли, чем дело пахнет, и изменили свои показания на «виновен». Иэн Валентайн остался единственным не признавшимся, и все обвинения с него были сняты. Наверное, нам всем следовало поступить так, как он. Многие дела футбольных хулиганов в то время развалились. Может, и наши тоже? Но большинство, включая меня, были просто напуганы перспективой провести семь или восемь лет в тюрьме. Ко всему прочему, я оказался заснятым на пленку, а с этим уже ничего нельзя было сделать. К делу подшили четыре новых признания и назначили окончательное слушание на 5 июня. Требовались еще отчеты социальных служб. Наконец наступил день финала. Дэвид Самнер вновь оглашает суть дела, превращая его в пирог — слой за слоем. Он даже говорит о том, что один из полицейских под прикрытием был настолько напуган тем, что его могут вычислить, что в ходе операции у него случился нервный срыв. Он также зачитывает некоторые выдержки из дневника Винсента Джорджа «Военные игры». Все мы сидим в одном ряду, и я думаю, а кто, бля, такой этот Винсент Джордж? Ни разу в жизни не имел с ним дела! Однако его книжонка с вырезками поможет полиции упечь нас надолго. Затем наступает очередь судьи Кларка. Я — первый в очереди за решетку. Он начинает бубнить про то, как я опозорил честное имя английского спорта, и что люди, подобные мне, каждую субботу прибегающие к насилию с целью развлечения, должны быть остановлены. Он говорит, что другой альтернативы, кроме как заключение под стражу, у него нет. Затем он подвел итог: «Я приговариваю вас к одному году и девяти месяцам тюрьмы. Вам также запрещается посещать любые британские футбольные стадионы в течение десяти лет». Год и девять месяцев! Каков результат! А я-то полагал, что получу год максимум. Члены моей семьи были крайне расстроены, хотя я почувствовал облегчение. Самый тяжелый период закончился, и теперь стало ясно, что произойдет дальше. Мне было суждено отправиться в тюрьму и пребывать там в течение известного отрезка времени. Я покидал зал в сопровождении судебного пристава. Оглядевшись по сторонам, он шепнул: «Мы там, внизу, поспорили, что ты получишь шесть или семь лет». Впереди — тюрьма, но мне наплевать. Приговор удивил и охранников. Один из них чуть ли не клялся: «Я не вру, приятель, ты получил хороший срок». Они начинают выводить остальных — одного за другим. Следующий — Крис. — Полтора года, — сообщает мне он. Далее: — Год и три. — Год. — Шесть месяцев. Двенадцать наших парней получили сроки в тот день. Семеро отправились в тюрьму, один — в колонию для несовершеннолетних, а четверо молодых, включая Родни, Эдриана Ганнинга и Джейми Робертса, получили общественные работы. Судья расхваливал копов, которые без умолку трепались в прессе, какие они крутые. Девятнадцать человек, обвиненных в организации беспорядков и применении насилия, — для них это был успех. Они стали героями, потому что мы получили сроки, в то время как множество подобных дел развалилось. Однако им хватило и одного, чтобы превратиться в великих. Руководивший операцией офицер Малкольм Джордж стал теперь главным полицейским экспертом страны по футбольному хулиганству, а ядро того спецподразделения вскоре отправилось на чемпионат мира в Италию, чтобы противостоять беспорядкам. Благодаря нашей тюремной системе тех лет люди отсиживали только полсрока. С учетом досудебного содержания под стражей, меня могли выпустить условно-досрочно через полгода. В действительности же я оказался дома уже через пять месяцев. Если задуматься о работе, проделанной по этому делу, — шести месяцах, потребовавшихся для секретных операций, огромных расходах полиции, утренних рейдах по сорока домам, шестнадцати месяцах, проведенных в ожидании приговора, все это должно было стоить сотни тысяч фунтов стерлингов. И в результате я получил год и девять месяцев. Мне до сих пор интересно, полиция действительно была так рада, как она это показывала? После суда нас отвезли прямо в тюрьму «Уолтон» в Ливерпуле. Охранники подшучивали над нами в автобусе: «Там сплошные скаузеры, а они манков не любят. Вы уж будьте поосторожнее в душевой!» Вообще-то тамошние зэки — отличные ребята. Нас привели на оформление, и отовсюду доносилось: «Вы „Главари“? Вы точно „Главари“? „Главари“ приехали»! Они даже проявили какую-то заботу к вновь прибывшим. Им было известно все, потому что следствие и суд широко обсуждались в газетах, радиопрограммах и телепередачах. Нам выдали абсолютно новую униформу. Так было принято в то время — носить свою одежду запрещалось. Мы получили новые футболки, две пары нижнего белья, пару джинсов, черные ботинки, носки. Если тебя ни во что не ставили, то в таком случае выдавались самые говняные джинсы, которые были коротки и малы, ботинки неподходящего размера и без шнурков, дырявые носки. Но мы были одеты почти с иголочки. Обычно такую униформу предоставляли «дедам» — то есть тем, кто уже досиживал свой срок, или «примерным зекам». Я понял, что люди в тюрьме находятся в одной лодке, и вся эта чушь типа «манки[77 - Сокращ. от «манкунианцы», т. е. «жители Манчестера». Довольно часто происхождение слова «манки» или «манкунианцы» связывают с древним римским поселением Манкуниан, располагавшимся на месте современного Манчестера, но на самом деле оно носило другое название — Мамукиум (Mamucium).] против скаузеров» здесь не срабатывает. Каждый был готов помочь другому. Нас развели по камерам. Крис попал в другое крыло, и я оказался предоставленным самому себе. Пропуская меня внутрь, охранник сказал вдогонку: «Добро пожаловать в твой новый дом!» И запер дверь. В камере ничего не было, кроме убогой двухярусной кровати. Вот тебе на! Ну и дыра. Мне сразу же захотелось навести здесь порядок. Но тут выяснилось, что я не один. Сначала послышались шаги, а затем позади меня раздалось: «Ну вот и дождался, теперь у тебя в камере гребаный ниггер». Причем сказано это было скаузером. Я повернулся и увидел, что на меня уставился некий длинноволосый чел. Подумалось: хрен какой-то. Но он оказался нормальным парнем. Мы с ним поладили. На следующий день заголовки в газетах сообщали читателям: «„ГЛАВАРИ“ ОСУЖДЕНЫ НА 75 ЛЕТ» («Дейли миррор») «ОСУЖДЕННЫЕ ГРОМИЛЫ ОТЛУЧЕНЫ ОТ ФУТБОЛА НА 10 ЛЕТ» («Сан») «С „ГЛАВАРЯМИ“ ПОКОНЧИЛИ ПОСЛЕ ВНЕДРЕНИЯ ПОЛИЦИИ В ФУТБОЛЬНУЮ БАНДУ» («Дейли телеграф») «БОСС „ГЛАВАРЕЙ“ ОТПРАВЛЕН В ТЮРЬМУ» («Манчестер ивнинг ньюс») Там были и кадры, где я выглядел настоящим бандитом. Чуть позже Пэт Берри получил еще год и три месяца вдобавок к своему году и девяти месяцам. Их он уже отбывал за то, что «возглавил группу из тридцати хулиганов, которая рыскала в центре города, охотясь за фанатами „Астон Виллы“ после матча на „Мэйн-роуд“». Дэйв Гудолл отделался условным осуждением и штрафом в 1000 фунтов. Чепмэну (двадцать семь лет) хватило и 500 фунтов. Остальным впаяли общественные работы, но так или иначе все мы были отлучены от футбола на разные сроки. Все эти парни проживали на территории Большого Манчестера, что лишний раз показывает, как крепко сплочена была наша «фирма». Никаких посторонних. Многим назначили общественные работы исключительно благодаря судье, заявившему, что хулиганство — это угроза обществу, которому следует вернуть долг. В общей сложности нам присудили около двадцати лет на двадцать человек. Я знаю одного парня, фаната «Манчестер Юнайтед», присутствовавшего на пароме, когда началась драка с «Вест Хэмом». Он получил семь лет за кражу драгоценностей на корабле, потому что даже такая ситуация, оказывается, связана с футбольным хулиганством. А ведь он не был хулиганом, просто решил украсть что-нибудь. Я тоже пострадал из-за прессы, когда «Манчестер ивнинг ньюс» написала, что я подрабатывал стриптизом на женских вечеринках под псевдонимом Микки Хот Рокс. Надо мной потом долго подшучивали. Выяснилось, что в Уолтоне много манков, и некоторых из них я знал. Например, Стива Брайана, с которым потом имел общий бизнес. В тюрьме у меня никаких проблем не возникло. Отчасти потому, что мы являлись сплоченной группой, да и сам я был достаточно крут и вел себя соответственно. Если ты слаб или выглядишь таковым, можно и с жизнью расстаться. В нашей тюрьме, правда, было не так уж и много беспредельщиков, которые создают угнетающую атмосферу, постоянно издеваясь над людьми. Хорошей новостью стал выход Сити в Первый дивизион после того, как мы завершили сезон на втором месте. Это произошло буквально через неделю после суда. Таким образом, я пропустил еще один большой день. Тюрьма — не такое уж страшное место, если ты способен достать то, что нужно. Для этого требуются сильный характер, а также умение правильно себя поставить. Тогда у тебя действительно появится многое. Например, молоко, настоящее мясо, все свежее. Нет нужды питаться падалью. Можно даже получить приличную работу. Гораздо тяжелее приходится семье и друзьям. Они думают, что в тюрьме ты страдаешь, хотя на самом деле ты много спишь, два раза в день посещаешь спортзал, читаешь и просто отдыхаешь. Что еще нужно? Если ты любишь хорошо пожрать и заниматься спортом, то тюрьма — лучшее место, где можно набрать и вес, и нужную форму. Я вышел на свободу накачанным, как бешеный бык. Самый большой минус в том, что ты не видишь семью. Я провел в «Уолтоне» около трех месяцев, а затем меня перевели в «Уаймот», тюрьму с более свободным режимом. Она находилась в Лейлэнде, графство Ланкашир. Там я поначалу оказался в одной камере с Крисом, пока нам не предоставили отдельные «номера» по соседству друг с другом. Прямо как в детстве. Наш блок представлял собой букву «Т» и делился на корпуса «А», «В» и «С». Я жил в «В», состоявшем из четырнадцати камер. Каждому заключенному позволялось иметь свой ключ, стереоаппаратуру и телевизор, который можно было смотреть до 20 часов. Они просто-напросто закрывали корпус, и мы могли держать двери камер открытыми. Двадцать с лишним мужчин, полных сил и здоровья, проносили в камеры «травку», приберегали сласти из передач до вечера пятницы, снимали с себя и накрывали футболками лампы, чтобы залить все синим светом, врубали музыку на полную катушку и устраивали рейв прямо в тюремном блоке. Это было круто! Однажды ночью все мы сидели и пыхали. Я быстро «поплыл» буквально после пары затяжек, потому что, в общем-то, не курю. В то же время все знают, что ради веселья я готов на все. Поэтому один парень взял метлу и сказал: «Спорим, что ты этого не сделаешь, Микки! Нужно взять метлу, посмотреть сквозь нее на свет, опустить, обойти вокруг этой самой метлы, бросить ее на пол, три раза взад-вперед перепрыгнуть и добежать до конца коридора». Я беру метлу, кружусь вокруг нее, перепрыгиваю, полностью теряю координацию, ударяюсь обо все стены, разбиваю башку, заливая все кровью, и падаю на пол. Притворяюсь, что сдох по-настоящему. Лежу, а они суетятся вокруг меня, приговаривая: «Бля! Да он и впрямь отдал концы!» В тот самый момент, когда они уже были готовы вызвать охранников, я рычу во весь голос и вскакиваю. Все прыгают от радости. В «Уаймоте» было полным-полно манков. Присутствовало также и несколько пидоров, но в целом, как мне кажется, все эти «банды насильников», о которых только и говорят в Америке, здесь достаточно редки. Кое-какие странные вещи происходят и здесь, и я думаю, что местные копы в курсе всего, просто стараются не обращать на это внимания. Тюремщикам было хорошо известно, что Крис и я — рисковые парни, и поэтому, когда охранники чувствовали, что теряют контроль над ситуацией, они подходили к нам и спрашивали: «Вы уладите это для общего блага?» Мы получили некоторые привилегии за то, что держали все под контролем. Если кто-то начинал борзеть и мешать всем остальным, к нам обращались со следующей просьбой: «Если будете метелить, то не очень сильно! Просто поучите его немного уму-разуму». Сами они не решались сделать это, предпочитая манипулировать нами. В противном случае можно было нарваться на увольнение. Поэтому мы действовали достаточно осторожно, чтобы не оказаться полностью в их власти. Да и вообще нельзя делать все, о чем тебя просят тюремщики. К примеру, врезать кому-нибудь только потому, что он им не нравится. Другое дело, когда речь заходила о тех, кто сел за издевательства над малолетними и тому подобное. Их и без нас частенько избивали, но они действительно этого заслуживали. В большинстве тюрем есть свои небольшие группы, которые верховодят в блоках, но все не так просто. Как только ты обретаешь слишком большую власть, тебя моментально переводят в другое место. На нашей посадке злоключения «фирмы» не закончились. Через некоторое время после оглашения приговора еще восьмерых парней признали виновными в суде присяжных Олдэма за участие в «Битве при Пиккадилли» в феврале 1988 года. Всего было арестовано семнадцать человек, но против половины из них даже не выдвинули обвинений. Как было сказано во время суда, от семидесяти до восьмидесяти болельщиков «Манчестер Сити» встретились ранним вечером в пабе «Лоуэр Теркс» в Шадххилле, и его владелец случайно подслушал их разговор, в котором они обсуждали планы нападения на фанатов «Манчестер Юнайтед», которые возвращались из Лондона на специальном «футбольном» поезде. Затем болельщики Сити направились в паб «Никлбиз» около станции «Пиккадилли», обойдя стороной Лондон-роуд, чтобы не быть замеченными полицией. В конце концов, они подошли к станции и выслали вперед то, что прокурор назвал «группой зачинщиков из десяти — двадцати пяти бойцов», в то время как остальные остались ждать в засаде под аркой. Когда «разведчики» Сити вышли на платформу, на ней находилось лишь несколько фанатов Юнайтед. Судя по отчету в «Олдэм кроникл»: «Офицер полиции выпроводил болельщиков Сити обратно при незначительном сопротивлении с их стороны. Уже вне станции к констеблю Даффи присоединились двое других полицейских, которые предприняли попытку оттеснить фанатов еще дальше. Мистер Райт (прокурор) сказал по этому поводу следующее: „У гражданских лиц создалось впечатление, что полицейских просто выманивали подальше от станции“. Один из них, констебль Мартин, получил удар по лицу, после того как приказал фанатам остановиться и отойти назад. В этот момент на помощь пострадавшему пришел другой полисмен. И хулиган, атаковавший Мартина, был задержан. Использовав дубинку, констебль Даффи в течение некоторого времени удерживал толпу на дистанции. Вскоре офицеры со всех сторон были окружены болельщиками, которые поначалу попытались освободить арестованного, а затем напали на обоих стражей порядка. Мистер Райт заявил, что констебль Даффи отгонял фанатов с помощью дубинки в одной руке и каски в другой. Затем Даффи получил удар по голове молотком, расколовшим ему череп. Лечение заняло восемь месяцев. Совершивший это преступление Дэвид Клейтон отправлен в колонию для несовершеннолетних на три года». НА ДВЕРЯХ Когда я вышел из тюрьмы, мне пришлось изменить направление своего движения. Теперь следовало держаться в стороне от футбола. Несмотря на все суды и аресты, многие фанаты Сити пойманы не были и все еще оставались «в деле». Первая драка случилась еще до начала сезона 1989–1990 в Болтоне на игре Сити и Уондерерс, посвященной Нэту Лофтхаузу.[78 - Натаниэль «Нэт» Лофтхауз (род. 1925 г.) — английский футболист, человек-легенда клуба «Болтон Уондерерз», в котором прошла вся его игровая карьера (1946–1960). Забив 30 голов в 33 матчах, проведенных в составе сборной Англии (1950–1958), Лофтхауз установил рекорд результативности.] Сражения велись и на улицах, и на стадионе. В итоге десять человек были арестованы. Старший инспектор полиции Болтона Дэвид Рассел заявил: «Очевидно, что некоторые люди все еще ходят на матчи, чтобы вызывать беспорядки». Ловко подмечено. Вслед за этим в сентябре последовала массовая драка с Юнайтед на «Мэйн-роуд» (см. главу «Манчестер Неюнайтед»). Это была наша первая игра с ними в чемпионате за два с половиной года, и они отлично подготовились к этой встрече. Каким-то образом фанаты Юнайтед раздобыли двести билетов на Северную трибуну, а их «фирмы» заняли места в других секторах Сити. В феврале 1990 года ситуация была еще хуже после того, как жребий свел нас с Юнайтед на «Олд Траффорде». Вот что писала «Дейли мейл»: «В госпиталь доставлен мужчина в критическом состоянии после того, как около двухсот хулиганов лавиной обрушились на центр города. Жертве понадобился аппарат по поддержанию жизни после хирургических операций на голове, лице и грудной клетке. В ходе перемещений из паба в паб после завершившегося вничью дерби с „Манчестер Сити“, толпа фанатов „Манчестер Юнайтед“ нанесла ущерб, исчисляемый десятками тысячами фунтов. „Это было настоящее безумие в духе Дикого Запада“, — заявила владелица наиболее пострадавшего паба „Краун энд Кеттл“ в центре Манчестера, не пожелавшая назвать своего имени. Полиция оценивает ущерб в 30 000 фунтов стерлингов, однако хозяева считают эту цифру явно заниженной. Охранники забаррикадировали вход, когда увидели надвигавшуюся толпу, но она смела все преграды. „Обломками мебели они разбили все четырнадцать витрин викторианской эпохи, — поведала нам все та же владелица паба. — Внутри находилось около восьмидесяти человек, преимущественно женщины. Все они были вынуждены прятаться под столами и за стойкой, вскрикивая от ужаса, когда рядом с ними бились пивные кружки. Разгром продолжался минут семь. Такого ужаса никто из нас еще не испытывал. Женщина-диджей и ее ассистентка получили ранения и были отправлены в госпиталь. Одной наложили несколько швов на руку, а другая получила глубокую рану ноги. Мы кричали: здесь только женщины! Пожалуйста, уходите! — но куда там… Я легла сверху на мою восемнадцатилетнюю дочь, чтоб прикрыть ее своим телом“. Около паба „Лэнд О'Кейкс“ на Грейт-Энкоутс-стрит проходивший мимо молодой человек был сбит с ног ударом ножкой от стола, который нанес ему какой-то громила. Пострадавшего доставили в госпиталь. Владелец другого паба Норманн Моллой получил удар в пах (вновь ножкой от стола), когда попытался запереть дверь. Витрины также были разбиты различными предметами. Мистер Моллой свидетельствует: „Все это напоминало нашествие безумной орды. Даже когда на место прибыла полиция с собаками, кружки и бутылки все еще продолжали летать. Полиция была бессильна против такого количества вандалов“. По официальным данным, в общей сложности зарегистрировано двадцать различных инцидентов и девять человек арестованы». Парень, которого так сильно ранили, — Джерард Коннор — один из группы фанатов Юнайтед, атакованных стульями и бильярдными киями в ночном клубе «Уэзербиз». Он получил тяжелую черепно-мозговую травму. В течение длительного времени Коннор был подключен к аппарату для поддержания жизни. Позвонившие в редакцию одной из газет «Пивные Монстры» взяли ответственность за организацию этого акта насилия на себя. Говоривший от их лица человек объяснил произошедшее тем, что многие фанаты Сити — протестанты и принадлежат к «Ложе оранжистов»,[79 - Возникшие в конце XVIII века в Ирландии группы агрессивно настроенных протестантов, называвших себя «оранжистами» в честь короля Вильгельма III Оранского. Главным делом всей своей жизни они считали борьбу с католицизмом.] в то время как многие фанаты Юнайтед ассоциируют себя с католиками. И добавил: «Драки — одно из средств ведения борьбы, которое быстро выходит из-под контроля». Мне нужно было держаться в стороне от всего этого дерьма. И я направил свою энергию в иное русло. Работал на «Алтитьюд Скаффолдинг», пока его не купила южноафриканская фирма «Кейп». Массивная организация! Затем пошел на нефтеперерабатывающий завод в Стэнлоу и пребывал там в течение пяти или шести лет. Достиг положения начальника цеха. Они забирали меня в Манчестере каждое утро на миниавтобусе и очень прилично платили, что позволило переехать в Прествич и приобрести по ипотеке хороший дом. Я держал свои футбольные дела в тайне от заводского начальства. Днем был типичным работягой: просыпался утром, выгуливал собаку, «Доброе утро, миссис Джонс!», пахал с девяти до пяти, отличался примерным поведением. Неудивительно, что у соседей глаза на лоб вылезли, когда ко мне приехала полиция. Знали бы они, что этот клевый, как им казалось, парень становился сущим маньяком на выходных. Когда я вышел из тюрьмы, мое имя значилось в черных списках на старой работе, и пути туда были закрыты. Пришлось работать на одного чувака, за 20 фунтов в день на руки, вновь возводя строительные леса. На заводе же я получал 350 и даже 500 фунтов, если работал без выходных или сверхурочно. Так что меня все это очень быстро достало. Кое-что понимая в строительном деле, я решил потрудиться сам на себя. Первым делом разместил объявление о поиске напарника и сказал тому чуваку, на которого работал за 20 фунтов: «У меня ипотека, а ты платишь 120 в неделю, хорошо зная, что этого недостаточно. Ты что, в натуре, действительно не способен дать столько, сколько мне нужно?» Мы не поссорились. Он даже подбрасывал мне кое-какую халтуру, чтобы я смог раскрутиться. Вскоре завелись деньги, я прикупил фургон и свалил оттуда. Так как пахать приходилось подолгу, времени на футбол уже не оставалось. Однако было еще одно занятие, которое предоставляло много возможностей для насилия. * * * Когда мне исполнился двадцать один год, я стал работать вышибалой в ночных клубах. Дональд уже стоял на дверях и кое-кого знал. Благодаря этим связям я и получил свою первую работу в клубе «Фейгинс» на Оксфорд-роуд. Он располагался напротив другого известного заведения под названием «Роттерс», где сейчас находится Макдоналдс. Мне платили 12 фунтов за ночь. Место было суровое. В «Роттерсе» часто устраивались «мальчишники», на которые съезжались крепкие парни из таких отчаянных мест, как Ливерпуль, Сент-Хеленс, Уиднес и Уиган. Сюда прибывали целые автобусы с «фирмами» из пригородных местечек. Многие заходили в «Фейгинс», и после нескольких кружек пива мне приходилось драться с ними всю ночь за какие-то вонючие 12 фунтов. Все манчестерские парни посещали местечко под названием «Пипс» на Феннел-стрит, которое переименовали в «Конспираси», а потом и вовсе закрыли по приказу полиции. Там всегда зависали фанаты Сити. В два часа ночи они отправлялись в «Роттерс», чтобы надрать жопу парням, припершимся на своих автобусах. В итоге на пятаке между двумя клубами частенько случались массовые побоища, проходившие под вывеской «Манчестер против всех остальных». Мы стояли напротив и наблюдали одну и ту же картину. «Фейгинс» располагал десятью вышибалами. Никакой специальной подготовки. Прием на работу осуществлялся, когда кто-нибудь говорил: «Мой приятель — крепкий парень, поставьте его на „ворота“». Если ты мог постоять за себя, то этого было достаточно. От тебя не требовали боксерского прошлого или глубоких познаний в области боевых искусств, главное — чтобы вышибала умел и любил драться. И все, вперед, без экзаменов. Правда, руководивший нами Майк Фоу все-таки владел боевыми искусствами. С течением времени он даже обзавелся собственной охранной фирмой под названием «Протек Секьюрити». Он предоставлял мне работу каждые четверг, пятницу и субботу. Все было строго регламентировано. Сначала ты стоял у одной колонны, затем переходил к другой, внимательно наблюдая за происходящим. Так хотело наше руководство. Должность менеджера занимал маленький человечек по имени Пол, похожий на Татту из «Лодки любви».[80 - The Love Boat. Американский телесериал (1977–1986), действие которого разворачивалось на шикарном прогулочном лайнере.] Это был диско-кабаре-клуб. Там выступали группы типа Showaddywaddy или The Real Thing, бывшие когда-то известными, а теперь вынужденные играть за несколько жалких фунтов. Наша униформа состояла из черного пиджака, белой рубашки и идиотской бабочки. Главный охранник носил белый смокинг, который к концу работы был сверху донизу покрыт пятнами крови. В те времена ты мог запросто заехать кому-то по роже и не получить сдачи. В девяти случаях из десяти от нас огребали какие-то сопляки. Происходило это тогда, когда они, изрядно нажравшись, начинали буянить. Сегодня так не получится. Теперь приходится действовать более аккуратно и думать, когда наносишь удар — слишком многие стали давать сдачи. На исходе второй недели работы я вырубил одного парня. Он приехал на автобусе с какими-то чужаками с явным намерением заварить кашу. Когда я дрался на улицах, то просто собирал толпу своих и врезался в строй врагов с криком: «А ну-ка, сделаем их!» Из чего был сделан вывод, что десять парней на дверях поступят точно так же. Однако Майк Фоу покачал головой и сказал: «Так нельзя. Это не футбольный матч». В тот вечер мы прорвались сквозь толпу и попытались их разнять. Один из приезжих рванулся ко мне, огреб по роже и упал на пол. Я наклонился, чтобы оттащить его и выкинуть на улицу, но он врезал мне по носу. Что ж, пришлось отметелить парня. К несчастью, я перестарался, и это видели все. Кто-то вызвал «скорую», и вскоре прибыла бригада с носилками. Я снял пиджак, тупо пытаясь сделать так, чтобы меня не узнали, сбежал вниз по лестнице и спрятался. Подождав немного, вернулся ко входу, чтобы выяснить, улеглось ли все. Приятели пострадавшего все еще были в клубе. Они увидели меня и побежали к дверям с криками: «Вот он! Тот самый черный ублюдок! Крутым себя возомнил, что ли? Бей его!» К счастью, остальная охрана находилась на месте. Мы отделали этих идиотов по полной и выбросили на улицу. После всего случившегося мне было сказано со всей определенностью: «Так поступать нельзя». — Я больше не буду! Чтобы поднять нас по тревоге, в «Фейгинсе» звучала кодовая фраза. Диджей или бармен говорили в микрофон следующее: «Мистера Стэнса просят в танцзал» или «Мистера Стэнса просят в бар». Это означало, что там началась заваруха. Иногда я нажимал тревожную кнопку, чтобы подшутить над ребятами. Сразу же раздавался крик: «У дверей драка!», и они неслись ко входу, опрокидывая посетителей. Почти полтонны мяса сметало все на своем пути, чтобы вовремя прибыть на место, где вообще ничего не происходило. В ответ они говорили мне: «Если ты еще раз сделаешь то же самое, никто из нас не обратит на это никакого внимания, и тебя самого отметелят». Однажды ночью во время закрытия нашего заведения мы стояли у гардероба. Посетители получали свою одежду, а охранники прощались с ними и желали всего хорошего. Среди покидавших «Фейгинс» был один парень, который вроде бы уже вышел на улицу, на затем вернулся. Сначала он обратился ко мне со словами: «И вам всего хорошего», а затем нанес удар в челюсть, после которого я растянулся на лестнице без сознания. Другие охранники пустились за ним в погоню, в то время как остальные посетители в панике топтали меня ногами. Я потерял туфлю, получил фингал под глаз и свернутую на сторону челюсть, а тот парень убежал. И по сей день мне не известно, кто это был. Потом случилась еще одна веселая ночка, когда к нам заявился один из этих здоровенных монстров, волк-одиночка, с которыми никто не хочет иметь дела. Это был известный тяжеловес, ростом под два метра, с фигурой медведя. Вход в клуб ему давно был запрещен, но он приперся, и ребята на входе не осмелились остановить его. Они послали меня напомнить, что ему здесь запрещено появляться. В центре клуба около сцены есть три ступеньки, но этот верзила был настолько огромным, что когда я стоял на верхней, а он на нижней, то наши глаза находились на одном уровне. — Э… Послушайте, уважаемый! Боюсь, что вам здесь запрещено появляться. Будьте так любезны, покиньте клуб. Он наклонился и прорычал мне в ухо: — Как думаешь, тебе еще понадобятся коленные чашечки? Это был конкретный вызов на драку, применявшийся повсюду, но я знал, что если врежу ему, то мне потребуется подмога. Поэтому не оставалось ничего иного, как преградить ему путь со словами: «Боюсь, вам все-таки придется уйти», но уже было ясно, что дело зашло слишком далеко. Сделав три шага навстречу, я нанес этому громиле свой коронный удар головой в лицо. Совершенно удивительным образом он упал навзничь на стол, за которым восседали женщины в своих лучших платьях, обдав их брызгами напитков и осколками битого стекла. Я вновь подскочил к нему, нанося удары со скоростью молотилки, и он, слава богу, отрубился. А не то быть бы мне убитым. Остальные охранники к тому времени осмелели до такой степени, что оказались на месте событий. Мы подняли его, чтобы оттащить подальше, но когда проходили через первые двери, он пришел в себя, и началось… Увидев меня, амбал озверел, поднялся во весь свой огромный рост и стал рычать, как животное, пока остальные парни пытались удержать его. Он угрожал пристрелить меня, убить, разорвать на куски. Отступив на безопасное расстояние, я предложил: — Ты знаешь, где меня найти, приходи в любое время. — Да я тебя самого знаю! Ты ходишь в зал «Кэвендиш»! Бля! Он меня знал! Я подумал, что это конец. Но все оказалось простыми угрозами, никаких ответных действий не последовало, хотя в течение нескольких недель я постоянно оглядывался. К моему счастью, большинство отоваренных накануне парней просыпается на следующее утро и думает: огреб, ну и ладно! Так я стал главным вышибалой. Если кто-то начинал быковать, я подходил к нему и вырубал. Остальные охранники в таких случаях просто выкрикивали: «Позовите Майка! Он разберется». В то время Манчестер еще не превратился в бандитский город, каким он стал сейчас. Тогда было гораздо меньше людей с «репутацией», тех, кого нужно всегда опасаться, кто решил сделать карьеру бандита или криминального авторитета. Что же касается меня, то я был слишком молод, чтобы оказаться с ними знакомым или даже волноваться по этому поводу. Кое-какие угрозы, конечно, звучали, но с такими вещами ты сталкиваешься всю жизнь. Теперь я знаю всех «крутых», но все равно считаю, что Манчестер — хороший город. Здесь по-прежнему есть много отличных мест. Впоследствии я перешел из «Фейгинса» в «Эпплджекс», расположенный неподалеку от отеля «Британия». Это был эксклюзивный клуб, вся его обслуга расхаживала в белых пиджаках, да и сама работа оказалась что надо. Туда приезжали богатые чуваки, и охранники парковали их машины. Один из них передал мне ключи от своего «рейндж-ровера», и я целый час разъезжал по городу. Сигналил всем своим друзьям, работавшим охранниками в других местах, и звал покататься. Когда я вернулся, выяснилось, что хозяин тачки пробыл в клубе лишь девятнадцать минут, а потом ждал меня целую вечность. К счастью, увольнения не последовало. Руководство клуба проводило довольно интересную политику в отношении барышень: если девчонки оказывались слишком некрасивыми, то их не впускали. Начальство хотело, чтобы в клубе собирались только симпатичные. Мы были обязаны находить какие-то оправдания, но вместо этого просто говорили: «Прости, родная, но ты слишком страшная, так что иди-ка ты нах!» Обычно они парировали следующим: «Это ты кого-то страшной назвал? На себя-то посмотри!» Что меня действительно доставало, так это их нежелание впускать слишком много черных. Нам прямо так и говорили: «Человек десять-пятнадцать, остальных — нах». Старшим охранником работал мой приятель Тревор Дор. Он был черный, но при этом строго следовал инструкции. Лично мне это не нравилось. Сам я полукровка, но многие мои приятели, особенно по футболу, были черными. Они отправятся в город повеселиться в своем лучшем прикиде, зайдут в клуб навестить своего друга Микки, а я должен дать им от ворот поворот? Я не мог с этим примириться и в конце концов ушел. Я вернулся к работе на дверях после выхода из тюрьмы. Друзья-приятели все еще шлялись по городу на выходных, но мне пришлось себя ограничить. В начале 1990-х наблюдался рост охранных предприятий. Теперь клубы уже не нанимали вышибал сами, как это было раньше, а прибегали к услугам агентств, которые обеспечивали своих клиентов специалистами по устрашению. Что ж, идея довольно разумная, так как требовались именно специалисты, которые знали этот бизнес и, что еще более важно, разбирались в людях. На двери теперь не поставишь Джо Блогга,[81 - Джо Блогг — нарицательное имя, вымышленный персонаж, соответствующий русскому «очкарик», «ботаник».] каким бы большим он ни был. Пришла пора правильных людей, работающих в правильном месте. Если нужно поставить кого-нибудь на входе в Мосс-Сайде, нет смысла приглашать пятерых белых регбистов. Их попросту размажут по стене. Все вопросы решат пятеро черных, которые просто врубаются в тему. Я понял, куда подул ветер, и открыл собственную охранную фирму вместе с моим приятелем Стивом Брайаном. Как и я, Стив имел опыт работы охранником, был достаточно интеллигентным и разбирался во многих вещах. Мы назвали компанию «Лок-19 Секьюрити Лимитед»[82 - Игра слов: в английском языке слово «lock» имеет несколько значений, в т. ч. «замок» и «шлюз».] в честь шлюза на канале около «Канал Бара» на Уитворт-стрит, где мы оба работали на дверях, и вскоре начали снабжать пабы и клубы Большого Манчестера соответствующим персоналом, так как были знакомы со многими хорошими парнями. Работа охранника очень ответственная. Ты постоянно на виду. Когда-нибудь кто-то напишет книгу о манчестерской клубной сцене, но только не я. Слишком многим людям не нужна подобного рода известность. Огнестрельное оружие становилось все более популярным в ходе «войны наркотиков» в Мосс-Сайде, подростки облачились в защитные жилеты, а вышибал избивали в самом известном клубе «Ла Хасиенда». Нас часто приглашали подхалтурить в таких местах, где все остальные работать отказывались, например в клуб «Лимит». Там было ужасно «весело». Даже пули свистели. И не было ничего необычного в том, что охранники носили пуленепробиваемые жилеты, имели при себе баллончики с газом «си-эс» и другие способы защиты, потому что, когда в зале было полно народу, а другие клубы закрывались в два часа ночи, то все шли в «Лимит». Как ни странно, очень многие хотели попасть в него, невзирая ни на что. Было яснее ясного, что с двух до четырех там обязательно будут возникать чрезвычайные ситуации. И сердце тебе подсказывало: «Опять начинается!» К счастью, бандитские разборки немного улеглись после 1995 года, когда четверо или пятеро «авторитетов» объявили перемирие на сходке. Теперь, если случается какая-то неприятность, потерпевшая сторона обязательно получает компенсацию. Это препятствует возникновению новой войны. Тем, кто отказывается платить, могут раздробить молотком пальцы или прострелить коленные чашечки. Теперь в полицию никто не обращается. Самые необдуманные поступки совершаются самыми молодыми. Почти все смертельные исходы среди бандитов за последние несколько лет приходятся на долю юнцов моложе двадцати пяти лет. Они безрассудны. А некоторые шестнадцатилетние подростки всадят тебе пулю в башку за просто так. Полиция внимательно следит за происшествиями в клубах, и если обстановка накаляется, то они попросту отказывают в продлении лицензии. Когда им стало известно об одном особо неприятном инциденте, приключившемся в клубе «Лимит», они закрыли это заведение. Но у нас было много других мест. К тому времени я открыл еще одну охранную фирму «МКМ Скаффолдинг», наняв восемь человек. Вполне достаточно, чтобы жить безбедно. Тем не менее тюрьма опять все испортила. Второй срок мне впаяли за самооборону. Да-да, именно за нее. Может, я и зашел далеко, но если кто-то направляет на тебя пушку, с этим следует разобраться, и ты разбираешься. «Канал Бар» — большое популярное место с диджеем, расположенное неподалеку от «Хасиенды». В тот вечер я разъезжал между двумя этими заведениями, выплачивая зарплату. Вдруг мне сообщили, что у нас неприятности. Я подъехал к бару и увидел как Крис, который тогда там работал, и другие охранники горячо обсуждают произошедшее. Оказывается, какой-то молодняк угрожал им пистолетом. Минут через пять мимо нас проехал белый автомобиль с двумя белыми и двумя черными парнями внутри. Один их них размахивал чем-то, издалека напоминающим пистолет. В клуб вбежали люди с криком: «Там, на улице, человек с пистолетом!» Машина проехала еще немного и остановилась на светофоре около «Хасиенды». Я сказал охранникам: «Давайте-ка их поймаем!» Оглядываясь назад, признаю, что это было глупостью. Они же запросто могли прострелить мне башку. Но адреналин сделал свое дело. Мы подбежали к машине, забрались в нее и стали раскачивать. Двое выскочили и бросились наутек, но двух других мы вытащили наружу и вышибли из них дух прямо посреди дороги. А потом разбили все стекла и фары. В общем, ребята огребли по полной. Тут раздается голос: «Микки Фрэнсис, вы арестованы». И откуда только они взялись? Сделав вид, что я ничего не слышал, направляюсь к бару. Коп следует за мной. — Микки Фрэнсис, вы арестованы за нанесение тяжких телесных повреждений и материального ущерба. — Пошел нах! Ты не знаешь, что здесь случилось. Я продолжаю идти и думаю на ходу. Как мне из этого выпутаться? Мы подходим к бару, и коп внезапно хватает меня за воротник, что было ошибкой, потому что в баре полным-полно людей, которые меня знают. Кто-то засаживает копу в челюсть. Но он вцепился в меня намертво. Кто-то хватает другого копа за волосы. Я мог бы улизнуть, но решаю остаться. После моего объяснения они, скорее всего, согласятся, что это была самозащита. Полиция присылает подкрепление и тут же получает отпор. Меня арестовывают вместе с двумя другими, и увозят на Бутл-стрит. У одного копа маленький синяк на руке и еще один, малозаметный, на лице. Ничего страшного. Когда дело дошло до суда, судья посмотрел на меня и сказал: «Я читал вашу предысторию, мистер Фрэнсис, и вы, судя по всему, любите управлять людьми. Но ведь эту ситуацию можно было разрешить по-другому». Конечно. Если бы я отпустил их. Прокурор продолжил: «Когда вы приехали в клуб, то решили навести там порядок по-своему, не так ли?» Он был прав. Я не признал себя виновным, и суд продолжался два дня. Меня арестовали два копа, которые, как выяснилось позже, находились на другой стороне улицы и видели абсолютно все. Подросткам было по семнадцать лет, и, что гораздо хуже, пистолета при них не нашли. Нашли лишь обрезок трубы, напоминающий пистолет. Я даже не мог отомстить им. Не с детьми же иметь дело? Присяжные признали меня виновным, и в 1995 году старая история повторилась. На этот раз я получил один год и был снова отправлен в «Стрейнджуэйз». Несколько парней, работавших на меня, отсиживали там разные сроки. Я договорился с одним из офицеров, и в итоге попал в блок «G», где и размещались старые знакомые. Спустя два часа я оказался там где нужно — в собственной камере с телевизором. Вскоре мне удалось пообщаться с одним парнем, который стоял на дверях в «Хасиенде», а теперь отбывал четыре года за то, что сломал кому-то челюсть, и он сказал, что работает на раздаче пищи. — Я бы тоже не прочь поработать там. — Там пока нет мест, — ответил он. Но я все равно пошел туда во время обеда, надев белый халат. — Ты что делаешь? — спросил охранник. — Я на раздаче. — Кто сказал? — Я сказал. — Тебя нет в списке. — Я буду работать здесь бесплатно, пока место не освободится. — Ладно, валяй. Я работал на раздаче совершенно бесплатно в течение двух недель, пока это место не освободилось и я не занял его официально. Жил, можно сказать, роскошно: еды до отвала, собственная комната. Как в доме отдыха. Что еще помогло, как ни странно, так это статья на две полосы в «Манчестер ивнинг ньюс» под заголовком «Зона сумерек». В ней рассказывалось о конфликтах между разными группами при входе в клубы Манчестера. Мое имя склонялось на все лады. Даже фотографию поместили. После этого некоторые люди стали смотреть на меня по-другому, хотя я и не изображал из себя большую шишку. Зеки постоянно болтают, и охранники в курсе всего. Может, они боятся, что на них нападут по дороге домой? Но я не собирался этого делать. Кончились те деньки, когда люди в тюрьме хотели быть паханами, чтобы бросать направо и налево: «Я с ним разберусь, я ему жопу надеру!» Сейчас все опасаются того, что с ними может случиться в ответ, если они попробуют что-нибудь с кем-нибудь сделать. Я причинил много бед людям в прошлом, но не настолько, как мне кажется, чтобы кто-то вознамерился убить меня. Многие хотели познакомиться со мной, чтобы «заматереть» в глазах окружающих, заставить остальных почувствовать, что они кое-что значат в тюрьме. В «Стрейнджуэйз» охранники уважали того, кто был известен в Манчестере. Сидевшие здесь люди из других городов и мест оказывались никем. Я забеспокоился. Мне постоянно сообщали о переводе в другую тюрьму, чего очень не хотелось, потому что «Стрейнджуэйз» — весьма удобное место для свиданий, телефонные карточки здесь работают дольше, телевизор, пусть и до 20.00, но тоже великая вещь. Хотя были там и совершенные идиоты — наркоманы, постоянно выводившие меня из себя. Семь лет назад в тюрьме не было такого количества «торчков». А теперь их навалом. В тюрьме они способны найти все что нужно. Даже больше, чем на свободе. Я стал попросту их вырубать. Как-то раз меня окончательно достал один мудак в телефонной будке. Я выволок его в коридор и жестко отпрессовал. Потом какой-то скаузер начал угрожать мне, пока я брился. Якобы его ногу задели тележкой. Что ж, пришлось зайти к нему в камеру и отметелить. Охранники все знали, но закрывали на это глаза. Последним, кто попался мне тогда под горячую руку, оказался один парень на завтраке. Я стоял на раздаче и положил ему кусочек бекона. Он бросил на него взгляд и спросил: — Это что за херня? — То, что тебе положено. Один кусок. Это и впрямь была не самая удачная порция. Почти одно сало и узенькая полоска мяса. «Такого не надо!», — сказал он, и то, что лежало на его тарелке, полетело мне прямо в лицо. Я настолько остолбенел, что стоял как вкопанный, пока парень спокойно удалялся. Вслед ему раздался вопрос, заданный охранником: — Ты же не собираешься оставить все как есть, не так ли, Фрэнсис? — Хера с два! На мне по-прежнему передник и резиновые перчатки, но я обхожу все корпуса и бараки, все камеры, открываю каждую дверь, чтобы найти этого козла и прибить. Тем временем кто-то наставлял его: «Это же Микки Фрэнсис. Лучше сходи и извинись, иначе он тебя уроет». В итоге парень спускается в кухню, где я мою посуду, все еще злой, как черт. — Я хочу извиниться перед тобой, чувак. — Ну так подойди и скажи, что полагается. Тот делает несколько шагов вперед и оказывается на нужном расстоянии. Я заряжаю ему в челюсть, он ударяется головой об окно, разбивает его, из носа хлещет кровь. Охранники все это видят, но попросту закрывают дверь в кухню. Я продолжаю начатое и отделываю парня по полной программе, а затем спокойно выхожу. Его нос — сплошное кровавое месиво. Один из сильно недолюбливавших меня тюремщиков по фамилии Криксон идет и закладывает. Я возвращаюсь к своей посуде, но другой охранник сообщает по секрету: «Лучше оставь все это, завтра тебя переводят». Меня отправили в Ризли, около Уоррингтона, отбросив на пятьдесят лет назад. Камера находилась в подвале, окно без стекла, кругом сплошная проволока, нет ни туалета, ни мыла, ни денег и к тому же страшно холодно. У них была такая странная вещь, которую они называли «камерная ассоциация». Сие означало, что ты мог выйти из своей камеры, но оказывался в соседней. Ужасная штука. Потом я получил работу в прачечной и слегка повеселел. Сидеть мне пришлось полгода, но это было достаточно долго. * * * В ноябре 1990 года после пятнадцатимесячного расследования, проведенного подразделением «Омега», полиция арестовала прямо на дому тридцать одного фаната «Манчестер Юнайтед». Операция «Марс» была рассчитана на уничтожение «Красной Армии». Но для нее дела сложились более удачно, чем для нас. Суд отказал полиции в просьбе разрешить свидетелям давать показания из-за ширмы, и коповская предъява в организации заговора рассыпалась. В конце концов в июле 1993 года судья вообще снял все обвинения против девятнадцати подозреваемых хулиганов из-за слишком долгого срока расследования. Но у парней Сити дела шли не так хорошо. В 1991 году начался процесс над фанатами, которые были замешаны в инциденте у «Уэзербиз», после которого один из пострадавших оказался в коме. Как обычно, слушания проходили в суде другого города, на этот раз — Болтона, чтобы избежать запугивания свидетелей и присяжных. Десять человек оказались на скамье подсудимых, но против нескольких из них, в том числе Дональда Фаррера, обвинения выдвинуты не были. Прокурор живо описывал, как по центру Манчестера преспокойно расхаживают целые толпы отморозков, вооруженных пивными кружками, бильярдными киями и шарами. ФУТБОЛЬНЫЕ ХУЛИГАНЫ РАСПЛАЧИВАЮТСЯ ЗА СВОЕ БУЙСТВО Сегодня за решеткой оказались двое самых опасных громил из числа фанатов «Манчестер Сити». Мартин Таунсенд и Родни Роден, исходящие злобой и презревшие общественную мораль, дорого заплатили за свои действия во время манчестерского дерби, в результате которых фанат Юнайтед некоторое время находился между жизнью и смертью. После месячного разбирательства в суде присяжных Болтона двадцативосьмилетний Таунсенд получил четыре года тюрьмы, а восемнадцатилетний Роден — два года в исправительной колонии для несовершеннолетних. Обоих неоднократно пытались привлечь к ответственности, но безрезультатно. И только в 1989 году их удалось арестовать и обезвредить благодаря операции «Омега». В банды «Главари» и «Молодые Главари» тогда были внедрены офицеры полиции, которые не позволили двум этим молодчикам остаться безнаказанными. Им было также запрещено посещение матчей: Таунсенду — в течение семи лет, Родену — пяти. Однако Таунсенд не удержался и все-таки отправился в Италию на чемпионат мира по футболу, но был задержан властями. Еще четверых приговорили к различным срокам за участие в беспорядках в феврале прошлого года. Нападение на ночной клуб «Уэзербиз», совершенное группой из шестидесяти фанатов Сити, стало «серьезным преступлением против общественного спокойствия в Манчестере», заявил судья. В Футбольную ассоциацию Англии поступил отчет об инциденте на домашней игре Сити с Олдэмом в сентябре 1991 года, когда в рефери Питера Уиллиса запустили горячим пирожком с мясом. Годом позже прямо за Киппаксом схлестнулись мобы Сити и «шпор». В мае 1993 года двести фанатов Сити выбежали на поле во время четвертьфинального матча на Кубок Англии, когда мы играли с Тоттенхэмом, а голкипер «шпор» Эрик Торстведт получил пинок под зад от отца четверых детей. Тогда было арестовано тридцать семь человек, а клуб подвергся штрафу в размере 50 000 фунтов. В октябре того же года Дональд Фаррер опять попал в газеты после того, как проник на чемпионат Европы в Голландии по паспорту… Майка Тайсона. Не моргнув глазом, он сообщил репортерам, что раньше пользовался паспортом на имя Фредди Крюгера, героя фильма «Кошмар на улице Вязов». В мае 1993 года группа фанатов «Эвертона» напала на «Драй Бар» на Олдэм-стрит после последней игры сезона. А в 1995 году на «Мэйн-роуд» состоялось настоящее побоище, когда фанаты Юнайтед проникли сразу на две трибуны, и на Главную, и на Умбро. После матча выяснение отношений проходило уже по всему городу. Теперь обо всех инцидентах я узнавал с помощью газет и приятелей, так больше в этом не участвовал. Как и Дональд, занялся бизнесом и зарабатывал на жизнь. Когда я сел во второй раз, мне по разным строительным контрактам должны были около 40 000 фунтов, но завершить многие из них не удалось. Боб Грин, который ввел меня в свое дело, организовал собственную фирму «Крест Скаффолдинг» и взвалил на себя работу партнера. Когда я вышел, он выкупил весь наш бизнес, все мои строительные леса, фургон и т. д. Тогда я вложил все деньги в покупку участка со складскими помещениями. Теперь я сдаю их небольшим фирмам и получаю неплохой навар. Охранное дело тоже продолжало расширяться. У нас до восьмидесяти ребят стояло на дверях по ночам и до сорока — днем в магазинах, на стройках и в других местах. Я начал проявлять интерес к более спокойным вещам и в итоге основал фирму «Сейнт-Джеймс Девелопмент Капитал», которая занимается кредитами, брокерством и вышибанием долгов. Затем вписался в планы по импорту итальянских вин. Я немного отошел от охранных дел, хотя продолжаю выступать в качестве консультанта по близкой защите и другим аспектам безопасности. Я в порядке, и у меня большие планы. Думаю, что мои дела не так уж и плохи, какими они могли быть у оборванца из Мосс-Сайда. ЭПИЛОГ Вернусь ли я когда-нибудь? Мое отстранение от футбола заканчивается в июне 1999 года. После этого мне можно будет появляться везде, где я захочу, — если только руководство «Манчестер Сити» опять не наложит запрет после прочтения этой книги. Футбол обладает большой притягательной силой для многих из нас. Марк Фьорини, проходивший со мной по одному делу, был недавно оштрафован на 100 фунтов за нарушение десятилетнего запрета на посещение матчей. Полиция засекла его на домашней игре. Марк уверял, что его затащили на стадион дети. Если бы я взялся за старое, то запросто бы собрал человек сто-двести. Сейчас Сити бьют все кому не лень. Теперь у нас нет моба. Воскресить «фирму» и вернуть парней к жизни было бы здорово. Но я не стал бы этим заниматься. Времена меняются. Мы вышли из той эпохи, когда можно было драться весь день без единого копа на горизонте, без этого нынешнего постоянного «А ну-ка прекратите и проваливайте!». Меня поймали, потому что я просто не смог уйти в нужный момент. Дональд вовремя вышел из игры, а я не смог остановиться. Но если бы и сейчас продолжал, то до сих пор мог бы испытывать возбуждение, азарт схватки. Крис такой же. Мы оба любили этот драйв, этот прилив энергии, когда люди спрашивают: «Куда пойдем? Что устроим?». Ощущение силы — крутейшая вещь. А теперь арестовывают просто за ругань. Бьют дубинками и травят газом. Вернись я — был бы всегда на мушке. Когда у тебя дурная слава, от нее очень трудно избавиться. Если бы мне сегодня прострелили башку, то завтра в газетах вы наверняка бы увидели: «Застрелен гангстер». Вот так бы они все изобразили. Но ведь я не преступник. Не ворую, не граблю, не торгую наркотиками. Все, что мне ставят в вину, — участие в драках. Говорят, что человек сам себя создает. Херня это! Тебя делает среда. Меня никогда не привлекало насилие. Я просто с ним вырос. Если бы у меня на глазах кого-то избили, я бы даже не вздрогнул. Потому что видел это миллион раз. И не почувствовал бы никакой жалости. Такова жизнь. Оглядываясь в прошлое, я бы ничего не изменил. Ни в нашей манере руководить «фирмой», ни в собственном поведении. Я мог бы стать более осторожным, более изобретательным, но полиция все равно рано или поздно поймала бы меня. Потому я и не прятался, наслаждаясь этим. Знал, что впереди — крах, но не мог остановиться. Это не извинение, но о чем я действительно жалею, так это о впустую потраченных годах, о том, что я не смог достичь чего-то большего. Сейчас я в порядке, но провел слишком много лет в погоне за адреналином, мотаясь за Сити по всей стране, дома и на выезде, в холод и дождь, и в итоге мне нечего показать, кроме длинного списка обвинительных актов и нескольких шрамов. Теперь все это в прошлом. В последний раз я дрался почти десять лет назад, и Микки Фрэнсис, о котором вы только что прочитали, уже не тот, кого вы видите перед собой сегодня. Я рад, что сейчас мне запрещено появляться на матчах. Суд сделал мне одолжение. Сити играет ужасно, хотя поддержка у него фантастическая. Вернуться и начать все сначала — означало бы отречься от всего, что у меня есть сейчас. И я этого не сделаю. Сходил бы, конечно, на какой-нибудь важный матч, чтобы просто посмотреть игру, выпить, посмеяться и пойти домой. Хотя ни в чем нельзя быть уверенным, не правда ли? notes Примечания 1 Тюрьма в Манчестере, построенная в 1869 году и получившая свое неофициальное название по имени парка, на территории которого она была сооружена. 2 Casuals («кешлс», «казуалы»), В буквальном переводе — «простые», «обычные», «неприметные». Однако футбольные хулиганы привнесли в это понятие дополнительное содержание. С одной стороны, это своеобразный дресс-код, связанный с ношением дорогой одежды определенных «фирм». С другой стороны, «кешлс» представляют собой элиту футбольных хулиганов, выработавшую особый кодекс поведения и воспитывающую всех остальных на своем примере. 3 Шотландский футбольный клуб. Основан в 1903 г. 4 Название старого стадиона «Манчестер Сити», верой и правдой служившего клубу в 1923–2003 гг., пока он не обзавелся новой ареной — «City of Manchester Stadium». 5 Британская молодежная субкультура, возникшая в Лондоне в начале 50-х годов XX века, а затем быстро распространившаяся по всей стране. Тэддибоев отличала одежда, воспроизводившая благодаря искусным портным стиль викторианской эпохи (например, бархатные курточки). Свое название тэддибои обрели благодаря заголовку в газете, в котором имя короля Эдуарда было запанибратским образом сокращено до Тэдди, а в тексте статьи присутствовали слова «тэддибой» и «тэд». Вскоре этих молодых людей стали ассоциировать с рок-н-роллом, однако некоторые группы тэддибоев предпочитали разбой и уголовщину, вступив в жесткие столкновения с уличными бандитами. Кровавые разборки с участием тэддибоев широко освещались в прессе. Самой печально знаменитой из них стало побоище в Ноттинг-Хилл, произошедшее в 1958 году, в котором тэддибои, объединившись с другими белыми бандитами, атаковали район проживания цветного населения. В 60-е годы многие тэддибои стали рокерами. 6 Джозеф «Джо» Мерсер (1914–1990) — английский футболист и тренер. Как игрок достиг положения звезды и капитана лондонского «Арсенала» (1946–1955). Тренировал «Шеффилд Юнайтед» (1955–58), «Астон Виллу» (1958–1964), «Манчестер Сити» (1965–1972), др. клубы. Малкольм Аллисон (род. в 1927 г.) — английский футболист и тренер. Как игрок в 1951–1957 гг. выступал за «Вест Хэм Юнайтед» (238 матчей, 10 голов). В 1965 году назначен помощником главного тренера «Манчестер Сити». Занимал эту должность в течение 8 лет. В качестве главного тренера руководил «Манчестер Сити» в течение двух сезонов (1972–1973 и 1979–1980). Затем возглавлял «Кристал Пэлас», «Мидлсбро», «Бристоль Роверс», работал с португальскими клубами. 7 Прозвище нескольких английских команд и их игроков, связанное с голубым, как у «Манчестер Сити», или синим, как у «Челси», «Эвертона» или «Бирмингема», цветом формы. Из-за широкой распространенности этого прозвища постоянно возникает путаница. 8 К сведению читателей: в одном только 2001 году «Ливерпуль» выиграл сразу пять кубков. 9 Обиходное прозвище клуба «Тоттенхэм Хотспур». 10 Высокие тяжелые ботинки на толстой подошве, изготавливаемые всемирно известной фирмой «Доктор Мартенс» (Dr. Martens). Она возникла в 1959 году в Мюнхене, но уже через год была приобретена англичанами. Разработчиком этого вида обуви был немец Клаус Мертенс, но затем его фамилию слегка изменили на английский манер. Так или иначе, но ботинки Мертенса были сразу же приняты на ура скинхедами, панками, байкерами, металлистами и представителями других субкультур. 11 Термин «кокни» распадается на два значения — географическое и лигвистическое. С одной стороны, под кокни следует понимать работный люд Лондона, проживающий в неблагополучном Ист-Энде. С другой стороны, кокни — это диалект, на котором изъясняется эта социальная группа. В то же время с точки зрения хулиганов все лондонцы — кокни. 12 Жаргонное обозначение жителей Ливерпуля и его окрестностей, родившееся в глубине веков, происхождение которого имеет несколько толкований. Одни считают, что здесь имеется в виду диалект, на котором говорят жители Мерсисайда, другие склоняются к версии, что оно происходит от норвежского «лапскауз». Так называлась каша с сухарями и овощами, популярная в среде моряков. Третья точка зрения указывает на валлийское происхождение этого слова. 13 Mob, mobster — жаргонные термины, адресованные крупному криминальному формированию и человеку, вовлеченному в оргпреступность. Синонимы слов gang (банда), gangster. 14 Полное название этой политической партии крайне правого толка «Британский национальный фронт». Особенно активно БНФ проявлял себя в 1970-е и 1980-е годы. В Англии идеологию БНФ рассматривают как разновидность нацизма и расизма, хотя сам он считает себя демократическим политическим движением, направленным против экономического и культурного империализма. 15 От англ. scarf — шарф. Хулиганы унизительно называют скарферами («шарфистами») законопослушную часть болельщиков, выставляющих напоказ свою любовь к команде в условиях абсолютной безопасности. 16 Манчестерский Арндэйл-центр — крупнейший из 22 построенных в Великобритании американизированных универмагов и крупнейший торговый центр в Европе. Тот самый, куда была заложена бомба, взорвавшаяся во время проведения чемпионата Европы 1996 года. 17 «Тор Cat» (или «Boss Cat» в Англии) — американский мультипликационный сериал 1960-х годов, в котором главный герой — кот по имени Диббл, офицер полиции, никак не может справиться с бандой мелких хулиганов. 18 Точное название этого города — Сток-он-Трент. Футбольный клуб «Сток Сити», основанный в 1863 году, в настоящее время является старейшим из выступающих в Премьер-лиге. 19 Прозвище, закрепившееся сегодня за всеми болельщиками «Манчестер Юнайтед». Однако в 1970-х годах такое название носила лишь выездная группа поддержки клуба. В 1974 году, когда МЮ вылетел из Высшей лиги, «Красная Армия» стала стремительно превращаться в хулиганскую «фирму». Тони О'Нил, один из ее членов, изложил историю этой группировки в двух своих книгах: «Генерал Красной Армии» (2004) и «Люди в черном» (2006). 20 Энтони Кит Бук (род. 1934 г.) — английский футболист и тренер. В качестве игрока большую часть карьеры провел в любительских лигах. В 31-летнем возрасте неожиданно появился в составе «Манчестер Сити», в котором достиг положения капитана. Ведомый Буком, клуб завоевал четыре кубка, а капитан команды стал самым титулованным игроком в истории «Манчестер Сити». В 1974–1979 гг. Бук возглавлял свой клуб в качестве главного тренера, а затем вплоть до 1996 года занимал в нем различные должности. 21 Главный и старейший торговый микрорайон Бирмингема. Возник еще в Средневековье, когда здесь появился первый рынок. Дважды перестраивался в современный торговый комплекс — в 1960-е и в начале 2000-х годов. 22 «Cockney Reds» — крупное фанатское формирование, поддерживающее «Манчестер Юнайтед» и состоящее преимущественно из жителей Лондона и его окрестностей. 23 Дэннис Лоу (род. 1940 г.) — выдающийся шотландский футболист, нападающий и голеадор. Лучший игрок Европы 1964 года. Культовая фигура для «Манчестер Юнайтед», в составе которого он появился в 1962 году транзитом через «Манчестер Сити» и итальянский «Торино». В течение 11 лет Лоу играл за «Манчестер Юнайтед» (409 матчей, 237 голов) и установил до сих пор не побитый рекорд результативности — 46 голов за один сезон. В 1973 году, завершая карьеру, Лоу перешел в «Манчестер Сити» и, по злой иронии судьбы, забил гол своему бывшему клубу, который выбил «Манчестер Юнайтед» из Высшей лиги. 24 Райан Джозеф Гиггз (род. 1973 г.) — выдающийся футболист валлийского происхождения и суперзвезда «Манчестер Юнайтед». 10-кратный чемпион Англии. По иронии судьбы — воспитанник детско-юношеской футбольной школы «Манчестер Сити». Тем не менее в 16-летнем возрасте он подписал контракт со злейшим врагом своего клуба — МЮ, в составе которого провел рекордное количество игр и завоевал великое множество титулов (более 550 матчей, более 100 голов). С большим успехом выступает и поныне. 25 В 1958 году в Мюнхене вскоре после взлета по обледеневшей дорожке произошло падение самолета, на борту которого находилась команда «Манчестер Юнайтед» вместе с болельщиками и журналистами. В результате погибли 23 человека. 26 «Glory, Glory Man United!» («Слава, слава Мэн Юнайтед!») — гимн болельщиков МЮ. 27 Джон Чарлз Брайан Барнс (род. 1963 г.) — английский футболист-полузащитник ямайского происхождения. Играл за «Уотфорд» (1981–1987), «Ливерпуль» (1987–1997), «Ньюкасл Юнайтед» (1997–1999) и «Чарльтон Атлетик» (1999). В 1983–1995 гг. 79 раз выходил на поле в составе сборной Англии, забил 12 мячей. В 1999–2000 гг. тренировал «Селтик». 28 Название стадиона клуба «Ливерпуль», которое он носит с 1884 года. Примечательно, что в 1884–1992 гг. «Энфилд» принадлежал «Эвертону». Предполагается, что в скором времени этот стадион будет снесен, и «Ливерпуль» переедет на новую арену «Стэнли Парк» (более 70 000 мест), которая откроется в 2011 году. 29 «Гудисон Парк» — название стадиона ливерпульского клуба «Эвертон», которое он носит с 1892 года. 30 Мерсисайд — территория на северо-западе Англии, получившая в 1974 году статус графства, название которому дала река Мерси. В состав Мерсисайда входят пять округов, включая город Ливерпуль. 31 Йоркширский пудинг — пирог из жидкого теста, гарнир к мясу. 32 Название стадиона футбольного клуба «Лидс Юнайтед». Открыт в 1897 году. 33 Дональд Джордж «Дон» Риви (род. 1927 г.) — английский футболист-нападающий. Играл за «Манчестер Сити» в 1951–1956 гг. и «Лидс Юнайтед» в 1956–1958 гг. Прославился в качестве тренера, чье руководство «Лидсом» в 1961–1974 гг. пришлось на т. н. «золотую эру» в истории этого клуба. Впоследствии тренировал сборную Англии (1974–1977). 34 Имеется в виду война Алой и Белой розы в 1455–1485 гг., которая велась между династиями Ланкастеров и Йорков. 35 Джозеф «Джо» Джордан (род. 1951 г.) — шотландский футболист и тренер. Как игрок завоевал широкую известность благодаря выступлениям за «Лидс» (1970–1978), «Манчестер Юнайтед» (1978–1981) и «Милан» (1981–1983). Единственный шотландский футболист, участвовавший в трех чемпионатах мира. В 1988 году началась его тренерская карьера, продолжающаяся и поныне («Портсмут»). 36 От англ. mad — «бешеный» и daft — «тупой». 37 Общее название для всех сортов светлого пива. 38 Марка автомобилей, производимых в Англии в 1963–1979 гг. 39 Графство, расположенное в центральной части Англии, но территориально относящееся к региону Восточный Мидлендс. 40 Графство, расположенное в северо-западной части Англии. 41 От англ. gun — «оружие». 42 Джон Фредерик Бонд (род. 1932 г.) — английский футболист и тренер. В течение 16 сезонов (1950–1966) выступал в составе «Вест Хэм Юнайтед» (381 матч, 32 гола). Завершал карьеру игрока в «Торки Юнайтед» (1966–1969). В 1970 году дебютировал в качестве тренера. В 1980–1983 гг. работал с «Манчестер Сити». 43 Название стадиона бирмингемского футбольного клуба «Астон Вилла». Построен в 1897 году. 44 Пол Пауэр (род. 1953 г.) — английский футболист, звезда «Манчестер Сити», за который он выступал в 1975–1986 гг. Перейдя в «Эвертон», стал ключевой фигурой для этого клуба в его победном сезоне 1986/87. Забив гол «Манчестер Сити» на «Мэйн-роуд», Пауэр отказался праздновать взятие ворот из-за любви к МС. 45 Обиходное название команды и игроков лондонского клуба «Тоттенхэм Хотспур», хотя слово Hotspur имеет два значения. С одной стороны, это «горячая шпора», а с другой — прозвище сэра Генри Перси, крупного политического деятеля, возглавившего восстание против английского короля Генриха IV в 1403 году. Перси все называли также (и Шекспир в частности) сэром Гарри Хотспуром за крутой нрав. Несмотря на то что отрубленная голова мятежника была выставлена на всеобщее обозрение, сэр Генри Перси был впоследствии реабилитирован. Его родственникам принадлежал земельный участок, по-соседству с которым расположился Крикетный клуб, переименованный в конце XIX века в Tottenham Hotspur Football and Athletic Club. 46 Итальянская компания по производству одежды (преимущественно спортивной). Основана в Турине в 1916 году. 47 Название стадиона, на котором выступает футбольный клуб «Блэкпул». Построен в 1899 году. 48 Название стадиона, на котором выступает футбольный клуб «Олдэм Атлетик». Построен в 1896 году. 49 Название стадиона, на котором выступает футбольный клуб «Вулверхэмптон Уондерерз». Построен в 1889 году. 50 Уильям «Билли» Макнил (род. 1940 г.) — шотландский футболист и тренер. Суперзвезда и многолетний капитан «Селтика», заслуживший прозвище «Цезарь». Первый британский футболист, поднявший над головой Кубок Чемпионов в 1967 году. Через 10 лет дебютировал в качестве тренера. Работал с шотландскими клубами (и «Селтиком» в частности), пока не получил приглашение от «Манчестер Сити», который возглавлял с 1983 по 1986 гг. Затем перешел в «Астон Виллу» и вновь вернулся в родной «Селтик». 51 Brummie (иногда — brummy) — презрительное прозвище, адресованное жителям Бирмингема, говорящим по-английски с сильным акцентом. Кроме того, они с давних пор именуют свой город Брамом. 52 Geordie, geordies (одно из значений — «чумазые»). Прозвище жителей Тайнисайда — угольного бассейна на северо-востоке Англии, расположенного по обоим берегам реки Тайн (крупнейшие города: Ньюкасл-апон-Тайн, Сандерленд). Оно адресуется также людям, говорящим на диалекте, характерном для этого региона. 53 Диалект жителей северо-востока Англии заметно отличается от диалектов других районов страны. 54 «Fish and chips» — рыба (обычно треска или пикша), обжаренная в кляре и подаваемая вместе с картофелем фри. Любимое национальное блюдо многих англичан. 55 Название печально знаменитого стадиона, на котором выступает клуб «Шеффилд Уэнсди». Построен в 1899 году. 15 апреля 1989 года на нем произошла одна из самых ужасных трагедий в истории мирового футбола. В результате жуткой давки, сопровождавшей начало полуфинального матча на Кубок Англии с участием «Ливерпуля» и «Ноттингем Форест», погибли 94 болельщика «Ливерпуля» и еще двое скончались позднее. Случившееся привело к серии реформ, направленных на усиление безопасности зрителей на стадионах. 56 Имеется в виду битва при Литтл-Бигхорн 25 июня 1876 года, когда 7-я кавалерийская армия США под командованием генерала Кастера сражалась против индейцев племени сиу и других племен. В самый последний момент битвы генерал и насколько его солдат взобрались на холм, но там и встретили свою смерть. 57 Название стадиона бирмингемского футбольного клуба «Астон Вилла». Построен в 1897 году. 58 Прозвище, закрепившееся за лондонской чернью, проживавшей в Восточном Лондоне и изъяснявшейся на чудовищно исковерканном английском. По преданию, истинные кокни рождались под звон колоколов церкви Сент-Мэри-ле-Боу, которая теперь высится далеко за пределами альма-матер кокни — лондонского Ист-Энда, а ее колокола замолчали вместе с началом Второй мировой войны. Так что в настоящий момент во всем Лондоне сыщется лишь горстка настоящих кокни. Однако сегодня это слово адресуется всем жителям столицы. 59 «Under-Fives» можно перевести как «младше пяти». 60 «Хулиган»/Hooligan 1985, Великобритания, Thames Television, 60 мин., режиссер Иэн Статтард. 61 Обиходное название стадиона лондонского клуба «Вест Хэм» по месторасположению этой арены. Официальное — «Болейн Граунд». Построен в 1895 году. 62 Оскорбительное прозвище фанатов лондонского «Арсенала», введенное в обиход вместо официального — «Канониры». Оно представляет собой игру слов: Gunners («канониры») и Goonies («тупицы», «болваны»). Но, несмотря на это, болельщики «Арсенала» свыклись со своим прозвищем и сами стали именовать себя «гунерами». 63 Территория, расположенная в западной части т. н. «Собачьего острова», входящего в состав лондонского района Тауэр Хэмлетс. 64 Англ. «Lions' Den». В данном случае имеет место игра слов: Lions («Львы») — прозвище игроков и болельщиков «Миллуола», a «Den» — название стадиона этого клуба. 65 Кубок, разыгрывавшийся в 1985–1992 гг. как дополнительное соревнование для двух высших дивизионов английского футбола. Учрежден в связи с тем, что английские клубы после трагедии на стадионе «Эйзель» были отлучены от европейских турниров. 66 29 мая 1985 года, в день финального матча Кубка европейских чемпионов между «Ливерпулем» и «Ювентусом», проходившем в Брюсселе на изрядно обветшавшем стадионе «Эйзель», в результате обрушения трибуны 38 болельщиков «Ювентуса» и один местный житель были насмерть раздавлены и еще сотни зрителей получили ранения. Прямыми виновниками случившегося являлись фанаты «Ливерпуля», в числе которых было много безбилетников. Завязав с находившимся на своих местах итальянцами драку, англичане обратили их в бегство и прижали к стене, которая, не выдержав напора, рухнула, потянув за собой многих людей. По решению УЕФА все английские клубы на пять лет были лишены права участвовать в европейских клубных турнирах, а «Ливерпуль» — на шесть. 67 Помпи (pompey) — таинственное прозвище игроков и болельщиков клуба «Портсмут» из одноименного города. По одной из версий оно связано с убежденностью португальцев в том, что Портсмут очень похож на Бомбей, в связи с чем и возникло слово «помпи». Другая утверждает, что первая футбольная команда Портсмута была сформирована из королевских пушкарей — «помпиз» (pompeys), получивших свое название от французских пожарников-помпееров. Третья версия пытается убедить нас в том, что слово «помпи» происходит от знаменитого корабля «Помпея», ставшего синонимом города Портсмут в конце XVIII века. Четвертая связана с ученой дамой Агнес Вестон, читавшей лекции морякам из Портсмута и увлекшей их рассказом о трагедии римского полководца Гнея Помпея. Вырвавшееся у одного из слушателей восклицание «Бедняга Помпей!» стало проецироваться в дальнейшем на моряков из Портсмута. Пятая связывает Портсмут с древним городом Помпеи, так как один из епископов, устрашенный падением нравов в Портсмуте, предсказал ему печальную участь Помпеи. 68 Bank Holidays («банковские праздники») — это выходные дни, к числу которых относятся Новый год, День святого Патрика, Пасха, День святого Андрея, Рождество и др. В эти дни не работают практически все, включая полицейских, пожарников, медиков и т. д. Название праздников указывает и на то, что закрыты практически все банки страны. 69 «Раздел 28» — поправка к законодательному акту Соединенного Королевства, гласящая о том, что «местные власти не должны намеренно пропагандировать гомосексуализм». Данная поправка воспринималась представителями сексуальных меньшинств как нарушение прав человека. 70 Прозвище игроков и болельщиков клуба «Вулверхэмптон Уондерерз». 71 Небольшой высоты (менее 900 метров) горы, отделяющие северо-запад Англии (где находится Манчестер) от северо-востока и Йоркшира (где расположен Хаддерсфилд). 72 Хаддерсфилд расположен в графстве Йоркшир, которое славится своими выпечками. 73 Полное название этого клуба из дальнего пригорода Бирмингема — «Вест Бромвич Альбион». 74 На самом деле — 96. (Двое тяжелораненых скончались позднее.) Болельщики погибли в результате страшной давки, возникшей при входе на стадион «Хиллсборо», а также из-за наличия большого количества металлических ограждений внутри трибуны «Леппингс Лэйн». 75 Название стадиона, на котором выступает клуб «Шеффилд Уэнсди». Построен в 1899 году. 76 Патрик Тимоти «Пэдди» Креранд (род. 1939 г.) — шотландский футболист с ирландскими корнями. В 1963 году он перешел в «Манчестер Юнайтед» из «Селтика» и провел в составе своей новой команды 401 матч. Завоевал несколько титулов. В 1972 году Креранд завершил карьеру игрока и через несколько лет занялся тренерской деятельностью. Сегодня он выступает в качестве комментатора на телеканале MUTV и довольно активно сотрудничает с массмедиа. 77 Сокращ. от «манкунианцы», т. е. «жители Манчестера». Довольно часто происхождение слова «манки» или «манкунианцы» связывают с древним римским поселением Манкуниан, располагавшимся на месте современного Манчестера, но на самом деле оно носило другое название — Мамукиум (Mamucium). 78 Натаниэль «Нэт» Лофтхауз (род. 1925 г.) — английский футболист, человек-легенда клуба «Болтон Уондерерз», в котором прошла вся его игровая карьера (1946–1960). Забив 30 голов в 33 матчах, проведенных в составе сборной Англии (1950–1958), Лофтхауз установил рекорд результативности. 79 Возникшие в конце XVIII века в Ирландии группы агрессивно настроенных протестантов, называвших себя «оранжистами» в честь короля Вильгельма III Оранского. Главным делом всей своей жизни они считали борьбу с католицизмом. 80 The Love Boat. Американский телесериал (1977–1986), действие которого разворачивалось на шикарном прогулочном лайнере. 81 Джо Блогг — нарицательное имя, вымышленный персонаж, соответствующий русскому «очкарик», «ботаник». 82 Игра слов: в английском языке слово «lock» имеет несколько значений, в т. ч. «замок» и «шлюз».